— Гамбиииит, — простонала она, выгибаясь всем телом и зажимая бедрами мою голову, — боже, что ты творишь?!
Не ответил, продолжив свою ласку: обвел языком, а затем щелкнул им по ставшей слишком чувствительной «горошине», заставляя мою девочку вскрикнуть… Не останавливаясь, подключил к делу свои пальцы, потихоньку вводя их внутрь разгоряченного лона, чтобы затем медленно начав двигать ими внутри, задевая чувствительные точки.
Алина задрожала всем телом, выгибаясь мне навстречу и сжимая простыни с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели, а с губ все время слетал стон, наполненный страстью и желанием. Довольно улыбнувшись, подул на клитор и… стал резко двигаться внутри ее «киски», из-за чего Алина заметалась по постели, вскрикивая и хватаясь руками то за мои волосы, то сжимая свою грудь, то простыни… Еще несколько сильных движений пальцами внутри ее лона, и моя девочка закричала, дрожа всем телом от мощного оргазма, что волнами накатывал на нее!
От увиденной картины захватило дух! Волосы разметались по кровати в разные стороны, глаза прикрыты, губы разомкнуты, на щеках румянец, грудь вздымается от нехватки воздуха, а тело все еще подрагивает от пережитого оргазма.
Не даю ей опомниться, как тут же наваливаюсь на нее сверху и резко вхожу, снова заставив ее закричать от кайфа, и закинуть свои стройные ноги мне на спину.
Двигаюсь яростно, жестко и не сдержано, стремительно приближая и ее, и себя к наивысшей точке наслаждения. Еще несколько резкий движений, и Алина снова закричала, царапая мне спину своими ноготками до крови, но мне было плевать, сейчас существовали лишь она и я, остальное — неважно! Почувствовал, как она задрожала всем телом, достигая пика удовольствия, еще пара движений и почувствовал, что сейчас кончу, и я хотел отстраниться, но она не дала, сильнее сжав меня ногами за спину. Застонав, уткнулся носом в ее шею, изливаясь внутрь моей девочки. Божеееее! Какой же это кайф, кончать в нее! Ни с чем несравнимое удовольствие!
Перестав содрогаться от экстаза, посмотрел Алине прямо в глаза и прошептал:
— Ты невероятная!
На что она лишь улыбнулась и поцеловала в губы. Не мог не ответить на него, и снова почувствовал, как член становится твердым.
— Ого! Уже? — удивленно приподняв брови, выдала Алина.
Хищно улыбнулся и, все еще оставаясь в ней, пару раз резко двинул бедрами. Алина вскрикнула, снова начав дрожать от желания, в глазах вспыхнула похоть, еще одно движение в ней, и с ее губ сорвался судорожных вздох.
Мы занимались сексом всю ночь напролет, пока на небе не забрезжил рассвет. Измотанные физически, мы оба остались довольны морально. Помню, как Алина заснула на моем плече, мягко улыбаясь. Поцеловав ее в макушку, расслабился, крепко обнимая за нежные плечи, казалось, я лишь на мгновение прикрыл глаза, но проснулся лишь тогда, когда солнце было уже высоко в зените.
Потянулся до хруста костей, чувствуя в теле сытость от секса и легкость. Посмотрел туда, где спала Алина и… замер. Ее не оказалось на месте. Подскочил, как ошпаренный. Вещей тоже не было на месте. Взгляд непроизвольно упал на прикроватную тумбочку, на которой сиротливо лежал небольшой клочок бумаги с надписью:
«Гамбит, ты потрясающий мужчина. Невероятный любовник, но, прости, я не стану помогать в твоем деле. Как не крути, но именно Голев нанял меня, а не ты. Я бы все отдала, чтобы оказалось иначе, но так сложились обстоятельства, и я не могу пойти против них. Я не стану тебе помогать, но и против не пойду. Просто отойду в сторону. Впервые в моей практике я не выполню заказ. Что ж, возможно, мне пора на покой, пора отойти от дел и скрыться со всех радаров. Так что, любимый мой, не ищи меня и… Прощай. Твоя Алина.»
Сидел на кровати, словно молнией пораженный. В душе с каждым вздохом возникала глубокая черная дыра, засасывая мои чувства и надежды… Не оставляя ничего, кроме боли и горечи. Вкуса тлена на губах.
Алина бросила меня. Снова сбежала.
Впервые в жизни я позволил пролиться своим слезам. Слезам о том чувстве, которому не суждено родиться на этот свет. Я был уверен, что навсегда потерял свою любовь. Мою Алину.
Глава 32
С тех пор, как Алина сбежала от меня, прошли две недели. Все это время я был точно во сне — ничего не хотелось, мир потерял краски, а настроение такое, что готов был убивать всех направо и налево. Ничего не радовало!
Правда, каждые два-три дня созванивался с сестрой. Именно она стала для меня той отдушиной, что не давала скатиться в бездну отчаяния и напомнила о том, ради кого я вообще живу, а не лезу в пекло, чтобы поскорее сдохнуть!
Вот и сегодня она снова позвонила мне.
— Женя, привет, — раздался в трубке ее радостный голосок. Для меня он прозвучал, как перезвон колокольчиков и симфония Жизни одновременно!
— Машка, — грустно улыбнувшись, ответил ей. — Как дела, роднулька?
— Братишка, как же я тебя люблю! — выпалила она, явно пытаясь совладать с эмоциями. Хм, очень хороший признак.
— Маш, а ты чего такая? — пытаюсь сдержать свою буйную фантазию, чтобы не напридумывать лишнего.
— Жень, я так благодарна тебе, что отправил меня в эту клинику, — начала она, явно волнуясь. — Понимаешь, я тут уж месяц с небольшим и… И мне стало намного лучше, легче. Особенно сейчас… Знаешь, я ведь совершенно не думала, что такая душевная травма сможет быть заглушена в такие короткие сроки, но… я… — она замялась, видимо, подбирая слова, чтобы сообщить что-то важное.
— Говори, Машунь, — поддержал ее. — Что бы это ни было, можешь сказать все, что угодно. Я не стану осуждать, критиковать или ругаться, солнце. Ты же знаешь, как я тебя люблю.
— Знаю, — довольно ответила она, и сделала глубокий вдох, собираясь с духом. — Жень, кажется, я влюбилась.
Честно говоря, ожидал чего угодно, но только не этого. Она ведь не так давно пережила то жуткое насилие и…
— Кто он? — только и смог выдавить из себя, замерев в ожидании.
— Он — мой врач. Его зовут Дэвид Оуэл. Он… Жень, он невероятный мужчина! Он… он помог мне и до сих пор еще помогает справиться со своими страхами. Помог увидеть в том кошмаре и положительные моменты. Не стану говорить какие именно, но… его странный метод и подход к своему делу правда помог. И это невероятно!
Слушаю ее и… И что? В душе такая тоска, что выть хочется! Нет, за Машку я, разумеется, рад до безумия, но… Мысли тут же вильнули в сторону моей беглянки — Алины. Почему?! Почему она сбежала? Ведь у нас же все могло получиться! Я же видел, что небезразличен ей! Если бы только она согласилась тогда помочь мне, если бы только не ушла… Но что толку теперь от этих «если», когда я остался совершенно один.
— Жень? — услышал немного встревоженный голос сестры. — Ты там как?
— Все хорошо, Маш, — попытался убедить, скорее, ее, чем себя. — Правда. Я рад, что ты выбралась, что тебе помог этот врач. Я был уверен, что все у тебя получится, малышка. И если уверена, что твои чувства взаимны, то… Да кому я это говорю, — хмыкнул, улыбнувшись лишь уголками губ. — Машка, ты у меня умница и красавица! Я верю, что ты сделаешь правильный выбор! Верю, что он достойный человек, если за такой короткий срок смог вытащить тебя из такого тяжелого состояния.
— Спасибо, братишка! — облегченно выдохнула она, видимо, все время затаенно ожидая моей реакции. Она что, боялась, что начну ее распекать?
Ох, Машулька, все-таки ты еще такая у меня глупенькая. Ты же знаешь, я за тебя готов весь мир вверх ногами перевернуть! А то, что ты сейчас счастлива — для меня, как бальзам на душу! Ты смогла, моя родная, перешагнула через тот ад, что не так давно поселился в твоем сердце! Я, конечно, понимаю, что след в душе все равно останется и никуда не денется из памяти, но все же… теперь я хотя бы понимаю, что тебе полегчало настолько, что начала смеяться и даже, кажется, смогла влюбиться.
— Люблю тебя, сестренка, — улыбнулся, чувствуя, как в душе разливается приятное тепло, согревая сердце.
— И я тебя, Женечка! — уверенно заявила она, но затем как-то замялась, словно снова не решаясь мне о чем-то сообщить.
— Роднулька, — обратился к ней, — если хочешь что-то сказать, то говори. Ты же знаешь, я в любом случае на твоей стороне и всегда приму все, что ты решишь.
— Я знаю, Жень, просто… — она запнулась в нерешительности.
— Что такое, родная? — подтолкнул ее.
— Просто… Жень, я не вернусь в Россию, — наконец-то выпалила она, тут же замолкая.
Меня словно током прошило. Не вернется! Она останется забугром. Будет жить там, с этим… этим доктором?!
Хотел уже возмутиться, но в последний момент сумел сдержаться. Все-таки, если она там останется, значит, ей там лучше, чем тут, в России. Да что тут, собственно говоря, ловить-то? А там она, как я понимаю, теперь счастлива.
— Твое право, Маш, — спокойно произнес я, а в душе словно дыру пробили. Вот теперь я и правда остался один.
— Ты не обижаешься? — осторожно поинтересовалась Маша.
— За что, сестренка? За то, что тебе стало легче? За то, что нашла свое счастье? — хохотнул я, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза. — Наоборот, я рад за тебя!
Не стану говорить ей, что мне сейчас тяжело так, как никогда в жизни, иначе она сразу же все бросит и прилетит домой… ко мне. Нет, нельзя. Пусть считает, что у меня все отлично, тогда она сможет выстроить свою жизнь так, как считает нужным. Попросит помощи — всегда помогу! Защиты — прилечу и закрою от любого врага даже ценой собственной жизни. Но не потяну ее в то болото, из которого она только-только смогла вынырнуть.
— Спасибо, Жень, — всхлипнув, выдавила она из себя, — ты самый лучший брат на всем белом свете! Знай это, и никогда не забывай. Я люблю тебя!
— И я тебя, мелкая, очень сильно люблю, — выдавил из себя, еле сдерживая подступившие слезы, и обрубил связь.
Шумно выдохнув, открыл глаза, смахивая с ресниц слезинки. Что-то я слишком уж сентиментальным стал, мягкотелым. Надо как-то брать себя в руки. Но стоило только представить перед собой образ Алины: как она смотрит на меня, как извивается, выкрикивая мое имя, в груди защемило, а в сердце, словно ножом прокрутили.