ли что еще понадобица.
— Кто это — Форрест-младший? Твой сын?
— Ну, типо того. Я должен о нем позаботица.
— Бог мой, — говорит Айвен Бозоски, — да ты будешь ворочать такими деньжищами, Гамп, что сможешь отправить его в Коуэйт, Эндовер, Сент-Пол и Епископальную гимназию разом, а когда отойдешь от дел, он будет так богат, что начнет отправлять свои сорочки в лучшую парижскую прачечную.
Так началась моя корпоративная карьера.
До той поры в Нью-Йорк меня не заносило. Ну, доложу я вам, это такое зрелище!
Я и не подозревал, что в мире стоко людей, не говоря уже об одном городе. Улицы, тротуары, небоскребы, гипермаркеты — все полны полном. Шум не вероятный: машины сигналят, отбойные молотки грохочут, сирены воют и уж не знаю, что еще. По началу возникло у меня такое чуство, кабудто я в муравейник попал, где все муравьи с ума свихнулись.
В первый раз Айвен Бозоски сам отвел меня в шкап-квартиру филиала. Распологалась она в здоровенном небоскребе не подалеку от Уолл-стрит. За компьютерами сидели сотни работников, каждый в сорочке, в подтяшках и при галстуке, у большинства на носу круглые очечки в роговой оправе, а волосы на зад зализаны. Все до единого разговаривают по телефонам и дымят сигарами — я даже струхнул: уж не пожар ли?
— Вот такой расклад, Гамп, — говорит Айвен. — Задача наша в том, чтобы устанавливать дружеские отношения с заправилами ведущих корпораций, и как только нам становится известно, что они готовят серьезный документ о дивидендах либо отчет о результатах своей деятельности, или же собираются продавать фирму, или открывают новый филиал, или совершают любой другой шаг на пути к росту своих акций, мы, не дожидаясь, чтобы эти сведения просочились в прессу, тут же начинаем сами скупать их активы, пока на них не наложили лапу пройдохи с Уолл-стрит.
— И как, — спрашиваю, — можно задружица с такими людьми?
— Да очень просто. Нужно регулярно посещать гарвадские и йельские клубы, а также центральные теннисные корты и прочие тусовки этих козлов, где они обделывают свои дела. Пару раз проставиться, прикинуться ветошью, сводить поужинать, девицу подложить, задницу лизнуть — короче, прогнуться. Иногда приходится такого на горнолыжный курорт свозить, или в Палм-Бич, или еще куда. Но ты не парься, Гамп. Наши ребята знают подход к этому сброду… А от тебя потребуется одно: изображать из себя президента и являться ко мне с докладом — скажем, раз в полгода.
— А о чем докладывать?
— Разберемся, всему свое время. А сейчас давай-ка посмотрим твой кабинет.
Айвен привел меня в просторный угловой офис, где мне в глаза бросились кожаные кресла и диваны, стол красного дерева и персицкий ковер на полу. Все окна выходили на центр города и на реки, по которым плыли всякие баржи и пароходы, а в далеке виднелась статуя Свободы, сверкающая под закатным сонцем.
— Ну, что скажешь, Гамп?
— Вид, — отвечаю, — не плохой.
— «Неплохой», мать-перемать! — возмущаеца Айвен. — Да за эту фигню дерут аренду в двести баксов за квадратный фут! Недвижимость класса люкс, так и знай! Короче, личной секретаршей у тебя будет мисс Хаджинс. Роскошная женщина, умереть не встать. А обязанность твоя — восседать за этим столом и расписываться на документах, которые она будет приносить тебе на подпись. В содержание не вникай: это всякая плешь, какие-то мелочи, больше ничего. Я не устаю повторять: руководителю высшего звена не нужно вникать в деловые вопросы — понимаешь меня?
— Прямо не знаю, — говорю. — Видите ли, я по жизни попадал в разные передряги только из-за того, что не вникал.
— Да ладно тебе, Гамп. Дела у нас идут в гору. Другой такой возможности для тебя — и для твоего сына — не представится. — Обнимает он меня за плечи и, сверкая всеми зубами, улыбаеца. — Еще вопросы есть?
— Есть, — говорю. — Где здесь туалет?
— Туалет? Персональный? Да вот же, за этой дверью. Удивляешься, что тебе положен личный санузел, да?
— Нет. Мне бы по маленькому.
Тут Айвен слегка попятился:
— Я вижу, ты прямолинеен. Не смею задерживать, мистер Гамп, — наслаждайтесь уединенностью вашего личного сортира.
Так я и сделал, а сам все время думал: не будет ли ошибкой связаца с мистером Бозоски? Какую-то такую похожую лапшу мне ведь уже вешали.
Короче, Айвен ушел, а я остался у себя в новехоньком кабинете. К столу присобачена медная табличка с гравировкой: «Форрест Гамп, президент». Устроился в кресле, ноги задрал на стол, но тут окрываеца дверь и входит юнная красавица. Надо понимать, мисс Хаджинс.
— Ах, — говорит, — мистер Гамп. Добро пожаловать в группу инсайдерских сделок компании «Бозоски энтерпрайзес».
Мисс Хаджинс — просто загляденье, глаз не оторвать. Высокая брюнетка с голубыми глазами, улыбка от уха до уха, зубы крупные, а юпочка такая куцая, что вот-вот трусики выглянут, стоит ей только нагнуца.
— Не желаете ли, — спрашивает, — кофе или чего-нибудь другого?
— Нет, — отвечаю. — Но все равно спасибо.
— Кока-колу? Виски-сауэр?
— Спасибо, честное слово, ничего не надо.
— Тогда, быть может, хотите осмотреть ваши новые апартаменты?
— Мои… чего-чего?
— Апартаменты. Мистер Бозоски организовал для вас, как для президента нашего филиала, подобающие апартаменты.
— Я щитал, для меня вот этот диванчик поставлен, — говорю. — Тем боле что и туалет персональный имееца.
— Боже, как вы могли такое подумать, мистер Гамп. Мистер Бозоски поручил мне присмотреть для вас подходящее жилье на Пятой авеню, где вы сможете устраивать приемы.
— А кого мне принимать? — спрашиваю.
— Да кого угодно, — отвечает мисс Хаджинс. — Вам удобно будет выехать, скажем, через полчаса?
— Чего тянуть-то? — говорю. — Я хоть сейчас готов. Как будем добираца?
— На вашем персональном лимузине, конечно же.
Прошло совсем не много времени, как мы уже вышли на улицу и видим: стоит здоровенный черный лимузин. Такой длинный, что я начал опасаца, как он будет за угол заворачивать, но шофер, звали его Эдди, оказался такой бывалый, что даже такси объежжал как стоячие — прямо по тротуару, и минут через несколько примчал нас к моим новым апартаментам, распугивая пешеходов на Мэдисон-авеню. Мисс Хаджинс обьеснила, что это «элитный жилой район».
Дом огроменный, из белого мрамора, с козырьком, у входа швецары стоят, разодетые, как в кино из старинной жизни. На фасаде вывеска: «Хелмсли-Палас». Заходим, а на встречу нам дамочка в шубе, ведет пуделька выгуливать. Смеряла меня подозрительным взглядом, посколько на мне тот же прикид, в котором я в «Святой Земле» подрабатывал.
Поднявшись в ливте на восемьнацатый этаж, мисс Хаджинс отпирает дверь ключом. Кабудто мы в особняк попали или типо того. Повсюду люстры хрустальные, зеркала в золоченых рамах, по стенам картины развешаны. В комнатах мебель шикарная, камины, на столиках альбомы с художествами. Даже личная библиотека есть, деревом обшита, на полу дорогие ковры. В углу бар.
— Желаете осмотреть спальню? — предлагает мисс Хаджинс.
У меня язык отсох. Я только кивнул.
Перешли мы в спальню. Ну, доложу я вам, это было нечто! Широченная койка под таким, типо, навесом, камин, телик во всю стену встроенный. Каналов, по словам мисс Хаджинс, сто штук. Ванная комната — это вобще: полы мраморные, фунитура золотая, стеклянная душевая кабина, и в ней отовсюду во все стороны разно калиберные струи бьют. Толчков — целых два, только один нелепый какой-то.
— А это еще что? — спрашиваю.
— А это, — отвечает мисс Хаджинс, — биде.
— Только вид портит. Без сиденья даже.
— М-м-м… ну… вы пользуйтесь пока другим, вот тем. У нас еще будет возможность обсудить биде.
Вобщем, на вывеске было сказано «Палас», а оказалось, в каждой комнате отличный ковер и вобще настоящие хоромы. Мисс Хаджинс говорит:
— Надеюсь, скоро вы познакомитесь с владелицей. Она дружна с мистером Бозоски. Зовут ее Леона.
Короче, мисс Хаджинс сказала, что нам нужно съездить в магазин и меня приодеть, чтобы мой внешний вид «соответствовал уровню президента дочерней компании мистера Бозоски». Поехали мы в будьтик мужской одежды «Мистер Сквиджи», и у входа нас встретил мистер Сквиджи собственной персоной. Толстый, лысый коротышка с усиками, как у Гитлера.
— Мистер Гамп, я вас жду, — говорит.
Мистер Сквиджи показал мне десятки костюмов, пиджаков, брюк, обрасцы материи, галстуки, носки и даже труселя. Только я выберу, что мне глянулось, как мисс Хадждинс заевляет:
— Нет-нет, это не подходит. — И сама выбирает что-нибудь другое.
В конце концов мистер Сквиджи поставил меня перед зеркалом и начал снимать мерку для брюк.
— О, — говорит, — вы — мужчина с очень большим достоинством!
— Это точно, — поддакивает мисс Хаджинс.
— Подскажите, мистер Гамп, у вас равнение в какую сторону?
— Чего-чего? — не понял я.
— Головой направо или налево?
— А вы с какой целью интересуетесь? — спрашиваю. — Мне, в принципе, без разницы. Я попусту головой не верчу.
— Э-э-э… видите ли, мистер Гамп…
— Предусмотрите для него оба варианта, — говорит мисс Хаджинс. — Такой мужчина, как мистер Гамп, действует по желанию.
— И то верно, — соглашаеца мистер Сквиджи.
На другой день за мной опять заехал Эдди на лимузине и повез меня в офис. Только я вхожу — Айвен Бозоски тут как тут.
— Давай сегодня пообедаем вместе. Хочу тебя кое с кем познакомить.
Все утро я подписывал документы, которые приносила мисс Хаджинс. Подмахнул штук, наверно, двацать — трицать и даже хотел ознакомица с содержанием некторых, но ни слова не понял. Пару часов спустя у меня заурчало в животе, и на ум пришли мамины креведки по креольски. Милая мама.
Тут как раз приходит Айвен и говорит, что пора обедать. Погрузились мы в лимузин, подкатили к ресторану «Времена года», и нас проводили к столику, за которым уже сидел высокий худосчавый тип в костюме и с каким-то волчим выраженьем на лице.