Так мы и сделали.
На прогулочном катере добрались до статуи, красиво блестевшей в косых лучах сонца. Постояли, прочли надпись про «изгоев, страстно жаждущих свобод», а затем поднялись в верхнюю часть факела и полюбовались панорамой Нью-Йорка, чии небоскребы, можно подумать, уходят прямо в облака.
— Ты собираешься их вывести на чистую воду или как? — спрашивает малыш Форрест.
— Кого?
— Айвена Бозоски и Майка Маллигена.
— Пока не знаю… а что?
— Да то, что надо быстрее думать и принимать решение, — отвечает он.
— Я много думал… а как поступить, до сих пор не решил.
— Выдавать других довольно подло, — говорит он. — Ты же не настучал на полковника Норта…
— Ну, не настучал, а много ли выгадал? В тюрьму отправился.
— Мне в школе из-за этого проходу не давали, но, наверно, совсем бы загнобили, если б ты его сдал.
Тут малыш Форрест, вероятно, прав. Стою я в сомненьях на вершине статуи Свободы, размышляю (хотя это не мое) и тревожусь (вот это как раз мое), но в конце концов покачал головой.
— Бывают случаи, — говорю, — когда мужчина обязан поступать по чести.
Короче, подошло время досудебных слушаний. Привели нас в огроменный зал федерального суда, где обвинителем поставили какого-то мистера Джуджулианти, который с виду больше смахивал на мэра. Ведет себя начальственно, хамовато, нас держит в лутшем случае за головорезов.
— Ваша честь, господа присяжные, — начал мистер Джуджулианти, — эти трое — опаснейшие преступники! Они замешаны в хищении денежных средств… ваших денежных средств… лично ваших!..
И пошло-поехало.
Костерит нас на все лады: воры, лжецы, охеристы — не сомневаюсь, он бы и «жопами» нас назвал в не этих стен.
Короче, когда мистер Джуджулианти окончательно вымазал нас дектем и вывалил в перья, пришел наш черед защищаца. Первым вызвали Айвена Бозоски.
— Мистер Бозоски, — обращаеца к нему наш адвокат, — вы признаете себя виновным в инсайдерском трейдинге?
А наша защита, кстате, была доверена прецтавителю не хилой нью-йоркской юридической фирмы «Дьюи, Скрюэм энд Хау».
— Я абсолютно, стопроцентно, целиком и полностью невиновен, — отпираеца мистер Бозоски.
— Если не вы, то кто же виновен? — спрашивает его наш адвокат.
— Мистер Гамп — вот же он, — отвечает Айвен. — При найме на работу я дал ему поручение раз и навсегда покончить с инсайдерским трейдингом в целях укрепления репутации моей фирмы, и что же? Он сразу приступил к мошенническим…
Его прямо понесло: я у него получился черен, аки ворон. Якобо на меня ложица «вся отвецтвенность» за незаконные сделки, которые, по его словам, я от него скрывал ради наживы. А сам он якобо ни сном ни духом не ведал ни про какие махинации.
— Господи, спаси его душу грешную. — Вот так выразился на последок в мой адрес Айвен Бозоски.
Следущим вызвали Майка Маллигена. Он дал показания, кабудто я ему звонил и давал наводки по акциям, а он даже не догадывался, что я имею отношение к инсайдерскому трейдингу, и вобще. Под конец я понял, что моя песенка спета, да и мистер Джуджулианти сидит за своим столом темнее тучи.
Последним вызвали меня.
— Мистер Гамп, — спрашивает мистер Джуджулианти, — чем вы занимались до назначения на пост президента группы инсайдерского трейдинга компании, принадлежащей мистеру Бозоски?
— Работал, — отвечаю, — Голиафом.
— Кем-кем?
— Голиафом — может, слыхали: великан такой, из Библии.
— Напоминаю, мистер Гамп, что вы находитесь в зале суда. Не шутите с законом, закон этого не потерпит, мистер Гамп, я вам гарантирую.
— Какие могут быть шутки, — говорю. — Дело было в «Святой Земле».
— Вы в своем уме, мистер Гамп?
Тут вскакивает наш адвокат:
— Возражаю, ваша честь, это оскорбление!
— По сути, — говорит судья, — все его речи касательно «работы Голиафом» и прочего наводят на вполне определенные мысли. Поэтому я вынужден незамедлительно направить мистера Гампа на психиатрическое освидетельствование.
Так они и сделали.
Примчали меня, кажись, в психушку. Сбежались доктора, начали стукать мне резиновыми молоточками по коленям — ну, дело знакомое. Потом выложили пазлы — собирай давай. Вопросами засыпали, дали тэст, а дальше по новой молоточками простукали. И после доставили обратно на досудебные разборки.
— Мистер Гамп, — сообщает судья, — психиатрическое заключение соответствует моим ожиданиям. Суть сводится к тому, что вы — клинический идиот. Возражение отклонется! Продолжайте, господин прокурор!
Короче, задали мне еще ряд вопросов на счет моей роли в мошеннической схеме инсайдерского трейдинга. Айвен Бозоски с Майком Маллигеном, сидя за нашим столом, улыбаюца, как чеширские коты.
Я признался, что подписывал все документы и время-от-времени звонил Майку Маллигену, но в таких случаях никогда не упоминал инсайдерский трейдинг, а просто давал кой-какие советы. Наконец мистер Джуджулианти говорит:
— Итак, мистер Гамп, теперь вам остается лишь признать, что вы — единственный, кто должен отвечать по закону, будучи виновным по всем пунктам обвинения. Тем самым вы избавите суд от необходимости представления доказательств… согласны?
Посидел я пару минут, обвел глазами зал. Судья всем своим видом изоброжает нетерпенье; мистер Бозоски и мистер Маллиген откинулись на спинки стульев, руки на груди сложили, ухмыляюца; адвокаты наши мне кивают: мол, давай-давай, не тормози. На галерке, вижу, сидит малыш Форрест с мучительным выраженьем на лице. Сдаеца мне, он-то знает, что я сейчас предприниму, потому как иначе поступить не смогу.
И со вздохом говорю:
— Да, наверно, вы правы — я виновен. Виновен в том, что подмахивал документы, но это и все.
— Возражаю! — гаркает наш адвокат.
— На каком основании? — спрашивает судья.
— Ну, э-э-э, мы сейчас установили, что этот человек — клинический идиот. Ему ли решать, в чем он виновен, а в чем не виновен?
— Отклоняется, — говорит судья. — Хотелось бы услышать, что скажет он сам.
И я им сказал.
Поведал всю историю: почему я стал Голиафом, и про дебошь в «Святой Земле», и как мистер Бозоски избавил меня от возвращения за решетку и потом учил подписывать документы не глядя, а я, идиот нещасный, не допер, что эти делишки говнецом пахнут.
То бишь сдал я мистера Бозоски и мистера Маллигена со всеми потрохами.
Когда я умолк, в зале начался ад промежный. Адвокаты повскакали с мест, крича возрожения. Репортеры бросились к тыксофонам. Айвен Бозоски и Майк Маллиген скачут козлами и орут в два горла, что я подлое ничтожество, гнустный враль и не благодарный донощик.
Судья молотком колотит, призывая всех к порядку, да только это в пустую. А я поднял взгляд на Форреста-младшего и сразу понял, что решенье мое было правильным. И про себя поклялся, что ни при каком раскладе больше не стану брать на себя чужую вину, никогда в жизни, ни за какие кавришки, вот так-то.
Как я уже говорил, бывают случаи, когда мужчина обязан поступать по чести.
Глава 9
Некторое время мне казалось, что опастность миновала, но, разумееца, вышло на оборот.
После моих показаний Айвена Бозоски и Майка Маллигена отвезли в изолятор. Судья влепил им самый суровый приговор, кабудто по башке шарахнул своей толстенной книжищей — «С вод законов» называеца. На другой день ко мне кто-то стучица в дверь. На пороге стоят два cубъекта в форме военной полиции с нашивками, в блестящих шлемах и с дубинками.
— Рядовой первого класса Форрест Гамп? — интересуеца один.
— Да, так меня зовут.
— Проедемте с нами, так как вы самовольно покинули расположение части.
— Самоволка? Ерунда какая-то. Я же в тюрьме сидел!
— Да, — говорит он, — мы в курсе. Но ваша служба продлица еще два года — на такой срок вы подписали контракт с полковником Нортом. У нас вы числились в розыске: хорошо, что мы прочли в газете о слушаниях по делу Бозоски.
И протягивает мне ксерокопию статейки из «Нью-Йорк пост»: ПРОСТАК СДАЕТ ФИНАНСОВЫХ ВОРОТИЛ
Вчера мужчина с крайне низким коэффициентом умственного развития дал показания против самых обсуждаемых персон нашей газеты, в результате чего они были приговорены к длительным срокам тюремного заключения.
Форрест Гамп, которого источники, близкие к «Пост», характеризуют как «непроходимого тупицу», в своих показаниях федеральному суду в Манхэттене заявил, что, занимая должность президента группы инсайдерского трейдинга компании «Бозоски энтерпрайзес», не был осведомлен о том, что в компании имеют место какие-либо факты инсайдерского трейдинга.
Гамп, чей послужной список весьма неоднороден (распространитель энциклопедий, изобретатель, специалист по утилизации отходов животного происхождения и в течение недолгого времени — разведчик по особым поручениям правительства США), оказался недоступен для интервью. В результате судебного процесса, длившегося более месяца, он был оправдан.
— И что меня ждет? — спрашиваю.
— Для начала, наверно, отправят в форт, а дальше видно будет, — говорит военный коп.
Тут у меня за спиной возникает малыш Форрест — решил посмотреть, что происходит.
— А это еще кто? — удевляеца военный коп. — Это ваш ребенок?
Я помалкиваю, как и малыш Форрест. Он только сверлит глазами непрошенных гостей.
— Вы мне дадите минуту с ним переговорить? — спрашиваю. — Я не убегу, не волнуйтесь.
— Отчего же не дать, только без глупостей. Мы на улице подождем.
Никаких глупостей у меня на тот момент и в мыcлях не было. Затворил я за ними дверь и усадил Форреста-младшего на диван.
— Послушай, — говорю, — эти люди пришли, чтобы забрать меня в армию, и мне придется с ними поехать, понимаешь? Так что давай-ка ты возьмешь билет на автобус, вернешься домой и будешь к новому учебному году готовица. Договорились?
Глядя не на меня, а на свои тапки, он все же кивнул.
— Жаль, конечно, — продолжаю, — но такое случаеца.