— Ясное дело, Гамп, — отвечает сержант Кранц. — Давно, кстати, хотел тебе сказать: я ценю данную мне возможность, понимаешь меня? Мне думалось, что после трицати лет службы я с почетом уволюсь из армии, а остался на бобах. Ты мне впервые в жизни дал нормальную работу. Вобщем, спасибо.
— Да ладно тебе, сержант, — отмахнулся я. — Дела ты ведешь отлично. Я и сам доволен, что ты рядом. Ведь мы с тобой во Вьетнаме воевали, когда еще и Бубба, и все наши были живы, и с тех пор, щитай, больше половины моей жизни идем паралейными курсами.
— Ну да, похоже на то. Ни в военное время, ни в мирное мне от тебя покоя нет, верно, Гамп?
— Хочеца верить, войны больше не будет, сержант, — говорю я ему.
На самом деле, впереди маячила еще одна война, только я в ту пору об этом не знал.
Короче, мы с малышом Форрестом собрались в дорогу. С первых дней нашей устричной опупеи мы с ним находились в состоянии какого-то напряженного перемирия. То есть вел он себя идеально и время от времени спасал меня от меня самого и от моей глупости. Офицально он у нас вице-президент и исполнительный директор фирмы «Гамп и компания», но, если чесно, Форрест-младший — всему голова: у меня бы мозгов не хватило ворочить такими делами.
По весенней прохладе добрались мы с малышом Форрестом до Уайтуош-Ривер. Взяли на прокат каноэ, загрузили в него консервы — свинину с фасолью, а также сосиски, сыр, копченую колбасу, хлеб для будьтебродов — и стартовали.
До чего же красивая эта река, Уайтуош-Ривер, а малыш Форрест к тому же обьеснял мне геологическую историю этих мест, отразившую кое-где в рельефе береговой линии. Сходным образом, как он говорил, история отражаеца в древних окаменелостях и протчих ископаемых — надо думать, таких, как я. Не подалеку, сообщил он, залягает извесная геологическая формация «Смаковер», откуда берут свое начало все невтяные месторождения юго-востока Соединенных Штатов.
Как стемнело, поставили мы на берегу палатку, насобирали разных древестных обломков, чтобы развести костерок, разогрели себе на ужин свинину с фасолью, и я собразил, что впервые в жизни поехал в отпуск. Малыш Форрест заметно ожевился, и у меня забрежжила надежда, что с течением времени мы как следует притремся характерами. Я им горжусь: вон какой вырос, всю отвецтвенность за произвоцтвенные дела устричной фирмы «Гамп и компания» взял на себя, и только одно меня тревожит: слишком уж быстро он взрослеет. Даже не знаю, было ли у него настоящее детство, где есть место и футболу, и всяким выходкам, как в моем случае. Задал ему этот вопрос, а он и говорит, дескать, не имеет значения.
Однажды вечером малыш Форрест изрядно меня удевил. Полез в рюкзак и вытащил старенькую губную гармошку — ту самую, что была со мной и во Вьетнаме, и после, когда я выступал с «Битыми яйцами». Каково же было мое изумление, когда он стал наигрывать мелодии прошлых лет, причем куда красивей и музыкальней, чем это получалось у меня. Как, спрашиваю, ты выучился играть, а он такой: «Это врожденное, не иначе».
Когда наш сплав по реке уже подходил к концу, заметил я на берегу какого-то человека из местных: машет нам руками, что-то кричит, не иначе как зовет причалить. Так мы и сделали. Пристали к берегу, этот чел подходит, принимает наш носовой швартов.
— Здорово, — говорит. — Вы, ребята, откуда будете?
Ну, мы расказали, что приехали из города Мобайла, штат Алабама, и просто сплавляемся вниз по реке, а он не отстает: мол, вы непременно должны взглянуть на прибрежный земельный участок. Это, говорит, самый завидный участок во всем штате Арканзас, и я вам его уступлю по сходной цене.
Обьеснил я ему, что мы покамест недвижимость не скупаем, у нас другой бизнес, а он впиваеца, как клещ, ну ладно, думаю, зачем обижать человека, от нас не убудет, если мы поглядим на его земельную собственность. Но когда мы ее увидели, меня, надо признать, достигло разочарование. Нет, участок приличный, никто не спорит, но вокруг уж очень убого: постройки какие-то обветшалые, убитые машины со спиленными крышами прямо в полисадниках стоят и в них кустики понатыканы, клумбы устроены в крашенных белилами автомобильных покрышках. А ведь я и сам год-другой назад мог бы в таком месте прозебать.
Короче, хозяин говорит, мол, зовите меня просто Билл, а на счет близлежающих строений не пережевайте, посколько через неделю-другую они пойдут под снос, а на их месте вырастут много миллионные особняки, и если мы сейчас в это дело впишемся, то станем первопрохотцами.
— Чтоб вы понимали, ребята, — говорит Билл. — Я здешний политик, а у политика доходы скудные, но я выгодно вложился в проект «Уайтуош-Ривер» и гарантирую, что он принесет всем участникам только удовлетворение и выгоду. Ясно вам?
Вобще, старина Билл чисто внешне производил не плохое впечатление. Лицо довольно искреннее, голос хрипловатый, простецкий, шевелюра белая, словно шерстяная, мясистый красный нос, как у Сантаклауса, мягкий смех… он и с женой нас познакомил, Хиллари ее звали. Вылезла из трейлера в длинном старушачьем, типо ретро, платье, с прической как битловский парик, и угостила нас газировкой.
— Слушьте, — Билл, можно сказать, перешел на шепот, — я не должен об этом болтать, но если говорить начистоту, то земельная собственность в Уайтуош-Ривер находится в аккурат над нефтяной формацией «Смаковер»: даже если вы не захотите тут осесть, но купите участок прямо сейчас, пока другие не пронюхали, то станете мультимиллионерами благодаря нефти.
Примерно в этот самый миг на переднем плане нарисовался какой-то старичок, и приглядевшись, я чуть было замертво в обморок не грохнулся.
— Знакомьтесь, ребята, — говорит нам Билл, — это мой партнер.
Партнером его оказался не кто иной, как мистер Триббл, мой давний шахматный наставник, который, по общему мнению, увел у меня все деньги, нажитые креведочным бизнесом.
При виде меня мистер Триббл аж отскочил назад, кабудто собирался дать деру, но все же одумался, сделал шаг вперед и пожал мне руку.
— Что ж, — говорит, — рад снова тебя видеть, Форрест.
— Ну-ну, — говорю. — А вы что тут делаете?
— Долгая история, — отвечает он. — Но после того, как рухнул твой креведочный бизнес, я остался не у дел. И прослышал, что здешний губернатор — вот он, перед тобой — ищет себе советника. Он-то и взял меня к себе.
— Кто, губернатор? — переспрашиваю.
— Ну да. Билл — губернатор этого штата.
— Почему же вы тогда недвижимость нам впариваете? — спрашиваю я Билла.
— Поймите: такая выгодная покупка подворачивается раз в жизни. Для совершения сделки вам достаточно поставить вот тут свою подпись. Почтенный мистер Триббл получит свои комиссионные и проценты, так что мы все разбогатеем.
— Мы и так не бедные, — раздался чей-то голос.
Это к разговору наконец-то подключился Форрест-младший.
— Значит, станете еще богаче, — говорит Билл. — К слову: богатые правят миром. Люблю богатых. Богатые — мои друзья.
Мне показалось, что он чуть ли не в президенты болотируеца, но я, вобще говоря, всего лишь идиот со справкой. Что я могу понимать?
— Скажи-ка, Форрест, — начинает мистер Триббл, — ты никогда не задумывался, куда подевались все твои деньги от креведочного бизнеса?
— Закрадываеца иногда такой вопрос, — отвечаю.
— Если по совести, — говорит мистер Триббл, — то их взял я. Пока ты прохлаждался в Новом Орлеане, креведки пошли на убыль, и я прикинул, что лучше бы все средства вложить — для твоего же блага — в надежное дело.
— Да неужели? — удевляюсь я. — И как же вы это провернули?
— Я приобрел этот райский уголок на реке, — отвечает мистер Триббл. — Возможность такого капиталовложения подворачиваеца раз в жизни.
— Что за бодяга? — вмешиваеца Форрест-младший. — Эта земля не стоит желтой лунки в снегу.
— А ты кто такой, сынок? — спрашивает мистер Триббл.
— Меня зовут Форрест… и я вам не сынок.
— А, понятно. Ну что ж…
— Вы хотите сказать, что на самом деле эта помойка принадлежит нам?
— Не совсем так. Видишь ли, из средств креведочной компании я сделал только авансовый взнос. Человеку же нужно на что-то жить. А так — за вычетом займа в одну целую и семь десятых миллиона долларов, который мне пришлось изъять, — да, каждый квадратный дюйм этого участка принадлежит вам.
— Ага, — поддакивает ему Билл. — Но вы не волнуйтесь насчет долга и прочего. Вам ли не знать, что представляют собой федеральные кредитно-финансовые учреждения? Они никогда не вспомнят, расплатились вы или нет.
— Как же так? — спрашиваю.
— Никогда, будьте уверены, — говорит Билл, — конечно, при условии, что я стану президентом.
На этом мы распрощались с Биллом и мистером Трибблом, но малыш Форрест еще долго кипятился.
— Нужно, — говорит, — засудить этих гадов.
— За что?
— Да за то, черт возьми, что они сперли твои деньги и вложили их в какую-то дырку от задницы. Неужели не ясно, что это обыкновенная афера с недвижимостью? Какой дурак захочет там жить?
— Мне казалось, тебе нравица эта река. Хоть каждую ночь выходи на берег с палаткой.
— Нет, она мне разонравилась, — говорит Форрест-младший.
И мы продолжили спуск по реке Уайтуош, но малыш Форрест не проронил, щитай, ни слова. Как в ту пору, когда не желал меня знать.
Весна, по своему обыкновению, сменилась летом, лето — осенью, а фирма «Гамп и компания» по-прежнему процветала. В это трудно было поверить, и порой даже казалось, будто мы застрахованы от ошибок, понимаете? Но при всем том нам с Гретхен было очень хорошо вместе, да и малыш Форрест все чаще выглядывал из своей раковины, как морской гребешок… или устрица. Как-то раз предложил я им с Гретхен сходить на футбол. На самом-то деле, сперва я хотел позвать только малыша Форреста — помнилось мне, что Гретхен реагировала на футбол одним-единственным восклитцанием «Ach!». Но оказалось, что теперь дело обстоит совсем иначе.
— Я в последнее время много читаю про ваш футбол, Форрест, и с нетерпением жду похода на игру. — Вот так она тепер изъеснялась.