— Я соберу малыша Форреста, — говорит она. — Он не бывал там со дня… Ну, не важно, ему так или иначе полезно сходить. Пусть привыкает.
Смотрю ей через плечо — и вижу его за дверной сеткой: стоит грусный такой и недоумевает.
— А ты, — спрашивает, — кто?
— Да я же Форрест. Не узнал? Мы с тобой встречались. В Саванне.
— С тобой еще обезьянка прикольная была?
— Ну да — Сью. Только какая ж это обезьянка? Это чистокровный оран-мутан.
— А сейчас он где? С тобой приехал?
— Нет, в этот раз не получилось, — говорю. — У него, как я думаю, дел полно.
— Мы сейчас собираемся проведать мою маму, — сообщил мальчуган, и у меня прям перехватило горло.
— Да, — говорю, — я знаю.
Миссис Каррен усадила нас в машину и повезла на кладбище. Меня всю дорогу бил жуткий мандраш. Форрест-младший смотрел в окно большими печальными глазенками, а я все думал: что же с нами со всеми будет?
Вобще говоря, на кладбище оказалось довольно красиво, бывает и хуже. Дорошка петляла среди магнолий и дубов. Миссис Каррен остановилась у какого-то большого дерева. Было воскресное утро, и где-то поодаль звонили колокола. Выходим из машины, малыш Форрест глядит на меня снизу вверх, я беру его за руку, и мы идем к могиле Дженни. После дождя под ногами сыро, нападали охабки листьев, и красных, и золотых, в форме звездочек.
— Моя мама теперь здесь? — спрашивает малыш Форрест.
— Да, мой родной, — отвечает миссис Каррен.
— Можно ее повидать?
— Нет, но она близко, — говорит Дженнина мама.
Мальчуган держица стойко, этого не отнять: не хнычет, ничего такого — я бы так не смог. Через пару минут подобрал какую-то веточку и отошел в сторону.
— Поверить не могу, — вздыхает миссис Каррен.
— Я тоже, — говорю. — Несправедливо это.
— Пойду я к машине, Форрест. Ты, наверно, захочешь тут один побыть.
Стою я вроде как в ступоре, руки сжав. Кто мне были дороги — все, как принято говорить, ушли. И Бубба, и мама, а теперь вот и бедняжка Дженни. Стал накрапывать дождик, и миссис Каррен увела малыша Форреста в машину. Я тоже повернулся, чтоб уйти, но тут слышу голос:
— Форрест, ничего страшного.
Поворачиваюсь — никого.
— Я сказала: ничего страшного, Форрест, — повторяет все тот же голосок.
Да ведь это… Но такого же не может быть… Это Дженни!
Вот только кругом безлюдно.
— Дженни! — позвал я.
— Да, Форрест. Я лишь хотела тебе сказать, что все образуется.
Не иначе, думаю, как у меня глюки! Но тут я внезапно ее увидел: наверно, только в мыслях, но она была рядом, красивая, как прежде.
— Форреста-младшего ты заберешь к себе, — говорит она, — и вырастишь его сильным, умным и достойным. Ты справишься, Форрест, я знаю. У тебя щедрое сердце.
— Но как? — спрашиваю. — Я же идиот.
— Ничего подобного! — говорит Дженни. — Может, ты и не самый умный парень в округе, но здравомыслием не обделен, в отличие от многих. Тебя ждет долгая жизнь, Форрест, постарайся прожить ее с толком. Я же повторяла это много лет.
— Знаю, но…
— Если вдруг зайдешь в тупик, я буду рядом. Ты меня понимаешь?
— Нет.
— Ну ничего, все равно я буду рядом. Так что возвращайся к своим делам, не сиди сложа руки и постарайся обдумывать каждый шаг.
— Дженни, никак не могу поверить, что это ты.
— Это я, будь уверен. А теперь ступай, Форрест, — говорит она. — В такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит, но ты ступай, не глупи.
И я поплелся к машине, мокрый, как пес.
— Ты там с кем-то разговорился? — спрашивает миссис Каррен.
— Можно и так сказать, — говорю. — С самим собой, наверно.
Ближе к вечеру мы с малышом Форрестом и Дженниной мамой сидели в гостиной и смотрели игру «Новоорлеанских святых» против «Далласских ковбоев» — если это можно назвать игрой. В первой четверти «Ковбои» сделали четыре тачдауна, а наши — ни одного. Еще днем я пытался дозвоница до наших, чтобы обьеснить, где нахожусь, но в раздевалке никто не подходил. Наверно, все уже вышли на поле.
После первой четверти положение у нас было аховое, счет стал 42: 0, и коментаторы без конца талдычили, что я не вышел на поле, находясь неизвесно где. Наконец я сумел дозвоница до раздевалки, и трубку неожиданно схватил тренер Харли.
— Гамп, идиот! — разорался он. — Где тебя черти носят?
Я сказал ему, что Дженни умерла, а он кабудто не понимает.
— Какая еще Дженни? — орет.
Не так-то просто было ответить на этот вопрос, и потому я только сказал: одна знакомая. И тут трубку выхватил владелец команды:
— Гамп, я предупреждал: если пропустишь хоть одну игру, я лично выпру тебя под зад коленом. Ты дождался. Проваливай!
— Поймите, — говорю ему, — дело касаеца Дженни. Я только вчера узнал…
— Оставь эту хрень при себе, Гамп! Я вас насквозь вижу — и тебя, и твоего, с позволенья сказать, агента, мистера Баттердристера, или как там его. Надумали при помощи дешевой уловки побольше денег срубить. Не выйдет. К моей команде даже близко не смей подходить. Ясно тебе? Никогда!
— Ты им обьеснил? — интересуеца, входя в комнату, миссис Каррен.
— Да, — говорю, — типо того.
Так и завершилась моя футбольная карьера.
Теперь мне прецтояло найти какую-нибудь работу, чтобы содержать малыша Форреста. Почти все присланные мною деньги Дженни положила на банковский счет, и когда туда добавились не востребованные трицать тыщ, с общей суммы начали капать проценты. Но очень скудные, так что я понимал: работу нужно найти как можно скорей.
Наутро я просмотрел объевления в газете. Возможностей было не много. Требовались главным образом секретарши, продавцы поддержанных автомобилей и тогдалее, но я искал для себя нечто… ну… более достойное. И тут мне на глаза попалась рубрека «Прочее».
«Специалист по распространению», — говорилось в первой же строке. «Опыт работы не обязателен! Трудолюбивым — солидные надбавки!» Ниже значился адрес какого-то местного мотеля. «Собеседования ежедневно в 10:00». А заканчивалось так: «Необходимое качество: умение работать с людьми».
— Миссис Каррен, — спрашиваю, — а что такое «спецалист по распостранению»?
— Трудно сказать, Форрест. Думаю… это… фигура, которая в костюме арахиса топчется у лавки, торгующей арахисом, и для рекламы раздает прохожим пакетики орехов. Видел таких? Наверно, что-то вроде этого.
— Убица легче, — говорю.
Если чесно, мне прецтавлялась должность рангом повыше. Но обещание «солидных надбавок» звучало заманчиво. И потом: если придеца ходить в костюме арахиса, никто меня не узнает.
Но тут, как оказалось, пахло совсем не орехами. А кое-чем посерьезней.
— Знания! — провозголосил инструктор. — Мир держица на знаниях!
На объевление откликнулось нас человек восемь или десять даже. Отыскав этот занюханный мотель, набились мы в каморку, где стояло несколько складных стульев, а прямо на полу — телефонный апарат. Минут через двацать дверь вдруг распахнулась и появился сухощавый, рослый, загорелый человек в белом костюме и белых кожаных туфлях. Даже не прецтавившись, он ворвался в каморку и с места в курьер начал читать нам лекцию. Волосы жирные, на зад зализаны, усики крандашные.
— Знания! — гаркнул он повторно. — Вот они, здесь!
Разворачивает он большой плакат, на котором напечатаны разные области знаний. Тут тебе и динозавры, и корабли, и злаки, и крупные мегаполюсы. Прецтавлены в том числе и космические пизажи, и ракетные корабли, и телевизоры, и радио приемники, и автомобили — чего только нет.
— Вам дается уникальная возможность! — горланит он дальше. — Доставлять эти знания людям прямо на дом!
— Погодите, — спрашивают его. — Это как-то связано с продажей энциклопедий?
— Разумееца, никак не связано. — Он даже обиделся.
— А мне кажеца, что напрямую связано, — упёрствует все тот же слушатель. — Если это не продажа энциклопедий, то что же, черт возьми?
— Мы энциклопеди не продаем, — отвечает инструктор. — Мы несем энциклопеди в массы.
— Это и есть торговля! — кричит с места слушатель.
— С таким отношением к делу, — говорит инструктор, — вам здесь не место. Сейчас же покиньте помещение, дабы не мешать остальным.
— Да уж, непременно покину, — выходя, говорит тот парень. — Я как-то раз подписался энциклопеди продавать — это сплошное кидалово.
— И тем не менее! — кричит ему в след инструктор. — Вы будете локти кусать, когда все наши кандидаты разбогатеют и прославяца! — И с такой силищей захлопнул за ним дверь, что я даже побоялся, как бы дверная ручка не ударила того парня по заду.
В течении недели мы проходили «курс обучения». От нас требовалось зазубрить слово в слово длинную речь о пользе предлогаемых энциклопедей. Или «сокровищниц всемирной информации», как о них полагалось говорить. Наш инструктор, тот самый, в белом костюме, был также регианальным менеджером по продажам энциклопедей. Звали его мистер Дрессуэлл, но он разрешил нам обращаца к нему запросто: Дрын.
По словам Дрына, нас готовили вовсе не к продаже энциклопедей. Перед нами ставилась задача доставки энциклопедей на дом потребителю. На деле это выглядело так. Мы выдаем энциклопеди совершенно бесплатно, но только если потребитель подписывает договор на пожизненное приобретение нового ежегодника стоимостью в двести пядесят долларов с периодичностью одного раза в год. В таком случае клеенты бесплатно получают комплект энциклопедей, а компания получает около десяти тыщ долларов от продажи ежегодников, печать которых обходица в пять долларов за штуку. С каждого заключенного договора мне причитаеца пятнацать процентов. Пять процентов от этой суммы перечисляеца Дрыну. И кто при таких условиях рискует оказаца внакладе?
К работе мы приступили с понедельника. Явица нужно было в пиджаке и при галстуке, но перед тем тщательно побрица и вычистить из-под ногтей чернозем. Употреблять спиртное в течении рабочего дня запрещалось. Мы собрались у мотеля, где нас ожидал большой грузовик. Дрын загнал нас в кузов, как домашний скот, и мы поехали.