— А теперь слушайте внимательно, — инкрустировал Дрын. — Каждого из вас высадят в определенном микрорайоне. Настоятельно рекомендую вам ориентироваца на децкие прибамбасы: игрушки, качели, песочницы, трехколесные велосипеды и протчую фигню. Наш контингент — молодые родители! Чем дольше они протянут, тем больше ежегодных взносов сделают за ежегодники! Если же перед домом вы не увидите ни децких игрушек, ни самих спиногрызов, — не тратьте по-напрастну время!
Сказано — сделано. Каждого из нас, в том числе и меня, высадили в определенном микрорайоне. Микрорайоны были не очень благополучными, но Дрын сказал, что это и не плохо, потому как в приличных микрорайонах люди, скорей всего, живут слишком умные, чтобы клюнуть на эту удочку. Короче, в первом же доме замечаю децкие качели, причем не одни, подымаюсь на крыльцо, стучусь. Раздвижную дверь открывает какая-то тетка; тут, как нас учили, важно сразу поставить ногу на порог.
— Мэм, — начинаю я, — у вас есть свободная минутка?
— Неужто я похожа на женщину, у которой есть свободная минутка? — спрашивает она.
Сама в ночной сорочке, голова в бигудях, из комнат доносяца децкие вопли.
— Хочу побеседовать с вами, — говорю, — о будущем ваших ребятишек.
Это я выучил на зубок.
— А вам какое дело до моих ребятишек? — с некторым подозрением спрашивает она.
— Им, — отвечаю, — остро необходимы знания.
— Да кто вы такой — уж не из этих ли религиозных маньяков?
— Нет, мэм, я здесь для того, чтобы сделать вашей семье бесплатный подарок: комплект лутших в мире энциклопедей.
— Комплект энциклопедей! Ха, — говорит она. — Неужто я похожа на женщину, которая скупает энциклопедии?
Я уже понимаю, к чему она клонит, но все равно дикламирую свой текст:
— Мэм, как я уже сказал, никто не предлагает вам энциклопеди покупать. Я собираюсь просто-напросто обеспечить ими вашу семью.
— То есть как — на время, что ли?
— Не совсем, — отвечаю. — Если вы разрешите мне на минутку зайти…
Она меня впустила и провела в гостиную. Дрын учил: на этой стадии уже можно чуствовать себя почти как дома! Открываю свой чемоданчик и начинаю обьеснять, что к чему, в точности как наставлял Дрын. Говорить нужно пятнацать минут, чтобы клеенты только смотрели и слушали. Вдруг в комнату прибежали трое мелких, примерно в возрасте малыша Форреста, и начали карабкаца на мамашу. Я отбарабанил положенные слова, а она — в слезы.
— Ох, — причитает, — мистер Гамп, — как бы я хотела приобрести ваши энциклопедии. Но не могу.
И начинает мне расказывать свою грусную историю. Муж, не оставив ей ни цента, удрал с молоденькой. Из забегаловки, где она работала поварихой, ее турнули, потому как от усталости она задремала, сожгла омлет и загубила противень. Ей обрубили электричество и грозились вот-вот отключить телефон. А ей срочно требуеца операция, но платить нечем, дети не доедают. Приходил домовладелец, требовал пядесят долларов за жилье, а у нее нету, стало быть, их скоро вышвырнут на улицу. Она еще много чего поведала, но суть вам ясна.
Короче, дал я ей взаймы пядесят баксов — и ноги унес. Жалкая у нее доля.
Весь день я оббивал пороги. В большинстве случаев меня даже не впускали в дом. В половине случаев — и этих людей было жальче всех — сообщали, что их уже обслужили другие распостранители энциклопедий. Раза четыре или пять даже дверь захлопнули прямо перед носом, а в одном доме науськали на меня злобную псину. К вечеру, когда за нами приехал Дрынов грузовик, я совсем измучился и пал духом.
— Ничего страшного, не парьтесь из-за первого дня, — говорит Дрын. — Первый день всегда самый трудный. Прикиньте: кто подпишет один-единственный договор, тот обогатица на тыщу долларов. И это — только за одну успешную сделку, но я вам гаранирую: лохов тут полно. — И поворачиваеца ко мне. — Гамп, — продолжает он, — я к тебе пригляделся. Энергии у тебя хоть отбавляй! Обояние так и прет. Нужна только практика под руковоцтвом наставника! И наставником твоим буду я. Завтра с утра пойдешь со мной!
В тот вечер, придя домой к миссис Каррен, мне даже ужин в горло не полез. Явился, нечего сказать, «специалист по распостранению»: полсотни баксов профукал, ноги стоптал, а обзавелся только дырой в штанах, где меня злобная псина цапнула.
Малыш Форрест, игравший на полу в гостиной, спрашивает, где я был.
— Энциклопеди продавал, — отвечаю.
— А какие?
Я показал. Все как полагаеца. Толкнул речь, открыл папку с картинками, разложил образцы энциклопедий и ежегодников. А когда умолк, он заглянул в первый попавший том и говорит:
— Сплошная фигня.
— Это еще что? — возмутился я. — У кого ты набрался таких словей?
— Мама иногда так говорила, — отвечает он.
— Ну, знаешь ли, семилетнему мальчику не пристало, — говорю, — так выражаца. И вобще, почему это ты о моих книгах так отзываешься?
— Да потому, — отвечает, — что это правда. Сам посмотри, тут ошибка на ошибке. — И тычет пальчиком в раскрытый том, где напечатано: «Бьюик, модель 1956 года». — А на самом деле, — говорит, — пядесят пятого. У модели пядесят шестого года таких ребер не было. И еще вот сюда погляди. Это истребитель «эф восемьдесят пять», а вовсе не «эф сто»!
Малыш Форрест на этом не остановился и указал еще кучу сведений — по его словам, ошибочных.
— Каждый дурак поймет, что здесь все переврали, — говорит он.
Ну, допустим, не каждый, возрожаю я про себя. Дело он говорил или нет, судить не берусь, но решил я с утра пораньше учинить допрос Дрыну.
— Самое главное, — поучает меня Дрын, — застукать хозяйку в нужный момент. Когда муженек усвистал на работу, а детей отвозить в школу еще рано. Если увидишь во дворе игрушки всякой мелюзги, не задерживайся — вернешься туда попозже.
Мы спрыгнули с грузовика в своем микрорайоне, и Дрын на ходу посвещал меня в тонкости профессии.
— Другой удобный момент, — говорит он, — это когда мыльные оперы уже закончились, а за детьми ехать рано, да и муженек еще с работы не вернулся.
— Послушайте, — начал я, — хотелось бы кое-что уточнить. Мне сказали, что в энциклопеди масса ошибочных сведений.
— И кто ж тебе такое сказал?
— Об этом я умолчу. Но вопрос остаеца: это так?
— А черт его знает, — говорит Дрын. — Буду я еще эту херню читать. Мое дело — ее клеентам впаривать.
— Но некторые как раз будут читать, правда? Нечесно как-то вытягивать у них деньги за ложные сведенья.
— Тебе-то что? — отвечает Дрын. — Больно они понимают разницу. А кроме того, не думаешь ли ты, что кто-нибудь решит воспользоваца этой фигней? Ее поставят на полку и, скорей всего, никогда в жизни не откроют.
Короче, Дрын очень скоро заприметил дом, где вознамерился подписать договор. Стены облупленные, зато с дерева свисает старая автомобильная покрышка, а на крыльце стоят не большие, но все же двухколесные велики.
— Вот оно, — говорит Дрын. — Нутром чую. Двое детей младшего школьного возраста. Ручаюсь: мамаша уже готовит чековую книжку.
Постучавшись в дверь, на пороге вскоре возникла дамочка, на вид усталая, с какой-то печалью в глазах. Дрын с ходу взял верный тон. И не умолкал, тем самым как бы прокладывая себе дорогу в дом. Хозяйка оглянуца не успела, как мы уже сидели у нее в гостиной.
— Но мне не нужны дополнительные энциклопеди, — сказала она, — у меня уже есть. Взгляните: я подписалась и на «Британнику», и на «Американу». Нам еще десять лет за них платить.
— Вот именно! — воскликнул Дрын. — И все это время они будут стоять у вас без дела! Видите ли, ваши энциклопеди — для ребят постарше: для выпускников средней школы, для студентов. А вам необходимо кое-что на текущий момент, пока дети еще не выросли: кое-что, способное пробудить в них жажду знаний. Как раз это мы и предлагаем!
Дрын подсовывает этой дамочке свои обрасцы, указывает, скока там картинок да каким доступным языком изложено, чтоб понятней было, не то что в старых энциклопедях, которые хозяйка уже преобрела. Отбарабанив положенное, Дрын уболтал ее подать нам лимонаду, а когда мы уходили, у него в руке был оформленный по всем правилам договор.
— Учись, Гамп! Это же проще простого. Гляди: за двацать минут работы я тыщу баксов поднял: а делов-то — как два пальца…
По сути, он был прав. Вот только что-то во мне взбунтовалось. Ну, на кой этой простой женщине энциклопеди? А Дрын свое гнет: побольше бы нам таких клеентов.
— Им, — говорит, — хоть какую лапшу на уши вешай — они поведуца. А многие, кому словом перекинуца не с кем, еще и спасибо скажут.
Короче, понукает он меня дальше самостоятельно энциклопеди впаривать и чтоб к концу дня пару комплектов непременно втюхать: зря, что ли, он меня уму-разному обучал.
Ну, двинулся я по району. К вечеру обошел домов двацать пять, так меня ни разу даже на порог не пустили. Раза четыре, если не пять, дверь вобще не открывали: переговаривались со мной через пролезь почтового ящика и гнали проч. Она тетка ссорную траву вдоль дорошки тяпкой выпалывала, а как узнала о цели моего везита — на меня с тяпкой кинулась.
По пути к парковке микро-автобусов заметил я улицу, которая отличалась от тех, что я обошел. Приятная улочка, вся в зелени, дома реально красивые, тачки дорогие стоят. А в конце, на прегорке, самый большой дом — даже, можно сказать, дворец. Ну, я и подумал: была не была. Дрын, конечно, нам втирал, что в такие домищи заходить — дохлое дело, хозяев энциклопедями не удевишь, но нужно ведь с чего-то начинать. Подхожу, звоню. Кстате, за весь день первый раз дверной звонок увидал. За дверями глухо, я уж подумал, что дома никого нету. Позвонил еще пару раз и уже собрался уходить не солода хлебавши, как вдруг дверь приотворилась. На пороге стоит хозяйка, сама в красном шелковом халате, в руке муньштук. Постарше меня, но все равно красавица, волосы каштановые, длинными кудрями вьюца, косметики тонна. Оглядела меня два-три раза с ног до головы — и прямо расцвела в улыбке. Я и сказать-то ничего не успел, а она дверь распахнула и приглашает меня в дом.