Пока мать Хираба бездельничала в хижине, где жили Уэйсы, отец управлял киоском, который кормил весь его выводок. Хижина была ориентиром для тех, кто выходил из грузовиков, в кузовах которых путешествовали многие десятки людей, или кого подвозили рикши из окрестных жителей.
Вся семья жила в хижине площадью всего несколько квадратных метров, ночью мужчины ложились на одну сторону, женщины – на другую. Для испражнений люди ходили на улицу, вокруг станции раскинулась обширная сельская местность.
По утрам маленький Нарендра ходил в школу, где учился читать и писать – поистине выдающееся занятие для ребёнка, родившегося через три года после обретения страной независимости. Бич неграмотности свирепствовал по всей Индии в период британской оккупации. Выходя из школы, маленький мальчик перекусывал, а когда прибывали поезда, он отправлялся со своим термосом продавать чай.
Биографы Моди пишут, что ребенок, как и другие дети, помогал своему отцу. Безусловно, он так и делал. Однако психологически для маленького продавца работа на отца или под началом хозяина – это одно и то же. Раннее вступление во взрослую жизнь типично для стран третьего мира: есть ради заработка – это уже достижение. Те же биографы пишут, что трудности, пережитые в детстве, являются определяющими в характере и действиях будущего премьера. Это тоже очевидно: одно дело расти сорняком при дороге, другое дело играть в том же возрасте в куклы, как это делала Соня.
Будущий премьер был, очевидно, умным и нетерпеливым школьником; он мог утолить свою жажду знаний, часто посещая небольшую школьную библиотеку. Нарендра также блестяще окончил среднюю школу, но для продолжения высшего образования нужно было ехать в город Джанагар, расположенный в трехстах километрах от деревни, где он родился. У отца не было финансовой возможности отправить юношу учиться в другой город. Однако надо сказать, что уже наличие чайного ларька было почти состоянием в Индии того времени, тем не менее отправить своих детей учиться в другой город для предприимчивого Дамодардаса было просто нереально.
Весь мир Нарендры был тем миром, который простирался вокруг киоска. Крошечный горизонт Ваднагара подытоживает характеры такой огромной страны, как Индия. Давайте посмотрим на него внимательно.
Поезд, остановившийся в Ваднагаре, проходит через типичную индийскую сельскую местность. Рисовые поля, на которых безмятежно пасутся водяные буйволы, зеленеющие хлопковые поля, усеянные развевающимися сари женщин, которые собирают белые шарики, предназначенные для знаменитой текстильной промышленности Гуджарата, босые мужчины, которых можно увидеть за мотыгой или косилкой травы. Вокруг станции снуют семьи свиней с поросятами, испачканными грязью, в которой они любят валяться, хищные бродячие собаки, шустрые куры. До прибытия поезда Ваднагар был важным местом благодаря своей тысячелетней истории.
В окрестностях находится шестнадцать храмов, у каждого главного божества в индуистской религии здесь есть свой алтарь. Передается, что даже Вишну проходил через эти места. Далее идут ритуалы, паломничества и посвящения, которые дают понять, что мы находимся в самом сердце древней цивилизации Индии.
Появление поезда изменило ландшафт, экономику и саму жизнь местных обитателей. Железная дорога была введена британцами. Первый участок на субконтиненте представлял собой тридцать четыре километра железной дороги; это была связь между Мумбаи и Тане, в штате Махарастра. Она была торжественно открыта 16 апреля 1853 года. С того года и до 1947 года, когда была получена независимость, британцы построили одну из самых разветвленных железнодорожных сетей на планете.
Индия была самым драгоценным камнем в диадеме Британской империи. Поскольку Лондон высасывал колоссальные богатства из богатой колонии, строительство железной дороги было подкреплено значительными инвестициями, которые привели к высоким прибылям. Эти прибыли накапливались как от чистой работы железной дороги, так и от стоимости товаров, перевозимых из внутренних районов субконтинента в порты, где они отправлялись на промышленные предприятия островной родины.
Железная дорога ознаменовала приход современности в районы, куда на протяжении веков можно было добраться верхом на лошади или на спине слона. Рельсы радикально изменили как места, через которые они проходили, так и жизнь людей, которые жили в деревнях у железной трассы.
Без поезда немыслимы беспрестанные скитания Нарендры Моди, который, как мы увидим, стал блестящим интеллектуалом после отрыва от Ваднагара.
Плестись под окнами поезда с термосом, наливать чай и обналичивать деньги – необычные операции для ребенка. А вот пересчитывать их, следить за тем, чтобы тебя не обманул неизвестный покупатель, иногда драться с ним – это уже взрослые обязанности.
Норендра был вынужден вступить во взрослую жизнь, будучи ребенком, рос, не зная детства. Его судьба была такой же, как и у миллионов других его соотечественников, которые вступают в жизнь, познав пот и труд в самом раннем возрасте. Однако именно дорога дала ему то необыкновенное общение с народом, когда он стал политическим лидером.
Но до его ухода в мир иной в Ваднагаре было еще две другие экзистенциальные станции, которые помогут понять присутствие этого человека в Нью-Дели в качестве премьера огромной страны.
Моди всегда появлялся на публике как холостяк, как человек, который живет в одиночестве, чтобы выполнить миссию, к которой он чувствует себя призванным свыше. Своего рода аскет, который отказался от личной жизни, чтобы полностью посвятить себя медитации и, таким образом, духовному измерению своих действий среди людей.
На самом деле у премьера была жена; это была девушка, которую бросили после… двух месяцев супружеского сожительства. После шестидесяти дней, проведенных в качестве женатого человека, мужчина вдруг отправился посвятить себя санньясе[19] – непрерывному уединенному пути, совершаемому монахами индуизма.
Нарендра, когда ему было три или четыре года, был обручён с Джашодабен, девочкой на два года младше. Девочка жила со своей семьей в другой деревне недалеко от Ваднагара. Договоренности о будущем браке были сделаны семьями двух детей. Такова местная традиция. Когда ему исполнилось тринадцать лет, произошло то, что мы можем считать официальным обручением, согласно традиции касты ганчи, той самой, к которой принадлежит маленький продавец чая. Наконец пришло время и был отпразднован фактический брак, за которым последовали два месяца совместного проживания этих двоих юных созданий.
После недолгой супружеской жизни Нарендра покинул семейный кров и начал паломничество, которое привело его сначала в монастыри в Гималайских горах, затем в монастыри на северо-востоке страны.
Был ли этот уход вызван зовом Небес, или осознанием того, что, обремененному женой и будущими детьми, ему придется навсегда остаться в Ваднагаре, и в лучшем случае, стать хозяином ларька, где можно продавать чай, – никто не может знать точно. Во время гималайских странствий юноша встречал гуру и интеллектуалов, которые передавали ему свои знания.
Нарендра – губка: он впитывает образ жизни, учения и истории, которые подводят итог тысячелетней цивилизации Индии до завоевания страны иностранцами.
Вернувшись в свою деревню после гималайского путешествия и медитаций, молодой человек некоторое время пробыл дома, а затем переехал в город Хамедабад, чтобы работать у своего дяди. Он уехал, не взяв с собой жену, которую больше никогда не увидит.
Почти полвека, вплоть до решающих выборов 2014 года, которые выиграл Моди у Конгресса, ничего не было известно о супружеских обязательствах победителя. Но премьер сам раскрыл, что, оказывается, у него есть жена в Ваднагаре – Джашодабан Моди. Все время после странного замужества женщина жила одна, работая учительницей. Много позже, выйдя на пенсию, она проводила свои дни в молитве и в безвозмездном служении своим согражданам. Как жена премьера, она некоторое время находилась под охраной полиции.
Интересно, что в многочисленных документальных фильмах о жизни индийского премьера, найденных в Интернете, Нарендра предстаёт перед нами птенцом, которого с любовью кормит его мать (которой уже было за девяносто лет), – вот она берёт еду пальцами с тарелки и аккуратно запихивает в рот сына. Всегда без вилки, без инструмента, привнесенного в Индию иностранными правителями.
Поначалу, в первые несколько месяцев моего пребывания в Индии, для было странным видеть еду, которую берут руками, затем меня стали приглашать местные друзья (столы более десяти человек), и, не желая выглядеть имбецилом, использующим столовые приборы, я последовал примеру других обедающих, и могу вас заверить, что рука работает лучше, чем вилка или китайские палочки. Я левша. Иногда меня приглашали мусульмане, которые считают плохим знаком передавать что-то соседу левой рукой или использовать ее для того, чтобы взять еду, поэтому я использовал правую руку. Мучение, потому что это рука, которая у левшей не обладает такой же хваткой, такой же ловкостью, как её леворукая сестра.
Премьер, которого кормит его престарелая мать, несомненно, впечатляет во время предвыборной пропаганды, и это сработало, поскольку Моди завоевал лавину голосов на десятилетия вперед. Однако даже в элементарной сфере политической коммуникации изображения Нарендры с его пожилой женой никогда не встречались.
Одним словом, прошлое с его семейными тайнами ревностно охранялось и Соней, и Нарендрой. Даже при чудовищной разнице между мелкобуржуазным детством Сони в Пьемонте и детством Нарендры в абсолютной нищете, было определенное сходство между двумя лидерами, упорно скрывающими свое прошлое.
И все же нет ничего более понятного и трогательного, чем чистая правда об их ранних годах.
Казалось, что в жилах Нарендры течет кровь воина, а не мирного торговца, как заявляет его каста. Воинская добродетель, казалось, была характерна ему с самых ранних лет.