Утром в восемь часов Джерри открывал ворота дома, за которым была припаркована на ночь машина. Он парковал ее на небольшой улочке рядом с домом, чтобы все жители Defence Colony могли полюбоваться внедорожником, построенным в Индии. Присутствие рядом с будкой часового этого металлически-синего монумента означало, что итальянская компания, на которую работает многонациональное сообщество, не торгует парфюмированными благовониями и разноцветными ожерельями, а является одним из крупнейших в мире информационных агентств.
Затем Джерри с особой тщательностью мыл машину, хотя в этом не было никакой необходимости: накануне в это же время она была отполирована. Время от времени он открывал капот, удалял пыль и стебли травы, оказавшиеся между шарнирами картера, проверял уровень масла и других жидкостей и снова закрывал его. Затем доставал из ящика машины свою любимую газету, индийскую «Quattroruote», и читал характеристики всех новых автомобилей, дорожные тесты, сравнения одной модели с другой. Водитель всегда был поглощен чтением, пока не отправлялся на пресс-конференцию, в банк, на рынок. Как только корреспондент выходил из ворот, Джерри поспешно закрывал газету и заводил двигатель. Мы отправлялись в путь. Как только мы покидали Дефенс Колони, где находился наш дом, мы сворачивали на дорогу, ведущую в район посольства.
Издалека Tata Sumo была узнана двумя официальными попрошайками ANSA, которые подошли к правой дверце, и Джерри самодовольно раздал им пенни, которые я периодически клал в маленький ящик в центре между двумя сиденьями. Давки вокруг машины не возникало, потому что стоявшие рядом со светофором знали повадки Итальянского информационного агентства и заранее знали, что будет делать водитель.
Время от времени мы ходили в американскую школу, чтобы забрать домой детей сотрудников АНСА, плюс их одноклассников, которые намеревались играть в саду офиса до семи часов вечера, когда за ними приходили родители.
Этот случай дал Герри возможность продемонстрировать гений индийских дизайнеров, разработавших Tata Sumo. Водитель открывал заднюю дверь, и появлялось углубление, которое было своего рода ступенькой, позволяющей детям легко забраться на борт. Затем он опускал два боковых сиденья в багажник, который как по волшебству давал от четырех до шести дополнительных мест. Он закрывал заднюю дверь и отходил в сторону, чтобы открыть дверь для матери или отца, которые приехали со своими детьми в Колонию Защиты, или для других детей, которые хотели сесть спереди.
Они поехали, и по дороге с каждым обгоном школьники скандировали: «Джерри Татасумо ча-ча-ча; Джерри Татасумо ча-ча-ча» в убеждении, что неудержимый галоп Индии в будущее начался.
Такая убежденность, устремленность в будущее была усилена появлением на кухне маленькой Сони на руках у девочки: ее шести-семилетней старшей сестры, для которой предназначалось вкусное печенье, приготовленное Свами для школьников. Сладости, однако, не следует давать ребенку, даже если она хнычет, потому что тогда у нее будет болеть живот, и она будет кричать всю ночь, рассудительно заметила маленькая девочка, державшая кроху.
По субботам и воскресеньям, как правило, офис был закрыт; люди уезжали в города в Раджастане, к западу от Нью-Дели, или в города в Уттар-Прадеше, к востоку.
Однажды, по дороге в Агру мы проехали мимо белой Tata Sumo, ехавшей через сельскую местность по параллельной грунтовой дороге. С теми, кто сидел на вершине широкого багажника, и теми, кто стоял, балансируя на ступеньках под задними дверями (их вообще убрали), всего было 20–25 человек. Джерри усмехнулся.
Мы привыкли видеть смуглых, костлявых водителей грузовиков, похожих на эфиопских марафонцев с тряпкой вокруг бедер и еще одной тряпкой вокруг головы, неустанно едущих по индийским шоссе.
Литература и кино рассказывали истории о легендарной Route 66[10], самой знаменитой американской автостраде в мировой художественной литературе. Но ехать по индийским шоссе в грузовике без дверей – их снимают, чтобы в кабине было больше воздуха – из Дели в Ченнай было все равно что ехать из Рима в Москву, только без итальянской Autostrada del Sole[11], которая заканчивалась у подножия Альп, где она продолжалась, горделиво вытанцовывая среди своих немецких автобанов-сестер до Бреста, между Польшей и Беларусью.
Здесь же никто не удивлялся этим индуистским и мусульманским дьяволам, которые ежедневно совершали безумные подвиги, лихача на дорогах.
После поездки в Джайпур, на обратном пути водитель услышал странный шум в автомобиле Tata Sumo и захотел отвезти его на следующий день к механику.
Два молодых механика работали в черной от копоти мастерской. Они были босиком, их брюки были коротки, открывая худощавые икры, а рубашки зияли дырами. Джерри открыл капот и объяснил на хинди тому, кто, судя по голосу, был владельцем, что странный шум, который он слышал, исходит из двигателя. Механик взял со стойки испачканную жиром тряпку и положил ее на радиатор. Свободными руками он принялся откручивать воздушный фильтр. Джерри начал ругаться, а механик с виноватым видом взял тряпку с радиатора и перешёл к стойке.
Думаю, что грязная ветошь вызвала негативную реакцию Джерри, который лишь очень немногим позволял смотреть на его вожделенный Sumo с поднятым капотом, как будто обнаженный двигатель был самой интимной частью женского тела, связанной с ним, и только с ним.
Механик в итоге вернулся с той же тряпкой, что оставлял на радиаторе, и на хинди обрушился на Джерри и на его Tata Sumo. Возможно, на этом языке он повторил, кто является хозяином этого черного от копоти места, куда привозят на осмотр машины.
Глава 5. 13 января 1968 года: Соня Майно приземлилась в другом мире
Эта история началась более 50 лет назад, когда итальянская девушка после долгого ночного перелета вышла из самолета в Нью-Дели: это было утро 13 января 1968 года. У выхода на посадку пассажирку ждал её парень, индиец Раджив Ганди, с которым она познакомилась некоторое время назад в Англии, где они оба учились.
Приземлилась.
Миновав барьеры, после каскада объятий и поцелуев, которые никак не заканчивались, посреди ошеломленной толпы (индийцы не привыкли к таким нежностям на людях, поцелуи для них – это вообще отвратительная вещь), европейская девушка почувствовала себя как дома. От внезапного дуновения горячего воздуха в сочетании с резким запахом масалы и вонью мочи у нее на мгновение закружилась голова, но потом, вцепившись в крепкую руку своего парня, она почувствовала себя прекрасно.
На самом деле это он чувствовал себя счастливым, несмотря на все странности страны, столь далекой от Италии и Англии, где он привык жить: мужчины в тюрбанах, женщины с драгоценными камнями на носу, тощие животные, свободно бродящие по улицам.
Ее приветствовало солнечное тепло посреди зимы; солнечный свет вместо тумана, который скрывал ее Орбассано[12] и соседний Турин в эти дни. Короче говоря, она приземлилась в совершенно другом мире.
Удастся ли ему пройти ее придирчивый взгляд в аэропорту? Юноша шел сильным и спокойным шагом сквозь толпу, нежно держа девушку за руку. «Да, он прежний», – подумала она. Раджив был абсолютно тем же человеком, с которым она рассталась несколькими днями ранее в Лондоне. Именно потому, что она приземлилась в другом мире, она поняла, что Раджив был ее домом, он был всем ее миром – здесь и сейчас… а, возможно, и навсегда.
С ним приехал его младший брат Санджай, с которым Соня познакомилась в Англии.
Люди, наконец-то. Обычные, привычные люди…
А вокруг – так много людей, неисчислимо много, разноцветная разновеликая толпа, которая пугала. И в аэропорту, и вокруг него. Одежда их замечательная и далекая от той, что носят в Европе.
Усталость, которая одолевала ее в самолете, теперь прошла.
Держа за руку Раджива, она чувствовала себя любопытствующе-бодрой, даже когда продолжала ошарашенно смотреть вокруг. Еще несколько дней она провела без сна, ее широко раскрытые глаза смотрели вокруг, словно не уставая.
За те пятьсот метров от ступенек самолета до объятий с женихом, за те часы, проведенные в небе Италии, а затем в небе Индии, у нее накопилось столько эмоций, что она не спала всю ночь, а в голове прокручивались миллионы сообщений, которыми во что бы то ни стало нужно было поделиться с матерью и сестрами.
В 1992 году Соня опубликовала книгу о своем муже Радживе, которую так и назвала: «Раджив». Из книги мы узнаём, что она приехала в маленький городок Кембридж – туда она отправилась 7 января 1965 года, чтобы улучшить свой английский, который тогда только начинал становиться универсальным языком.
Она уехала в Британию после своего дня рождения 9 декабря 1946 года и после всех рождественских праздников.
Рождество 25 декабря 1964 года он провел в Орбассано, в провинции Турин, со своими родителями Паолой и Стефано Майно и двумя сестрами, Надей и Аннушкой. Важный год, который не только для девушки, собиравшейся покинуть Пьемонт и Италию, но и всеми считался водоразделом между миром до и миром после. Не будет преувеличением сказать, что мир изменился именно в 1960-е годы, а первые признаки двадцать первого века начали появляться уже тогда.
Именно в то время началась космическая гонка, которая однажды будет вспоминаться людьми так же масштабно, как сегодня говорят о Христофоре Колумбе и открытии Америки. Имя президентов США прошлых десятилетий уже забыто, но все знают имя Юрия Гагарина, русского космонавта, который первым полетел в космос.
Как раз тогда английский язык начал вытеснять французский в школах Пьемонта и остальной Европы, сигнализируя о том, что американское доминирование только начинается с его европейского моста, Великобритании, которая, освободившись от бремени империи, с любопытством вступает в современность. Это десятилетие, 1960-е годы, было посвящено Англии и новинкам, пришедшим в остальной мир с Британских островов.