Как писала Индира Ганди в письме британской журналистке Дороти Норман, она впервые сказал «да» Ферозу (28 лет), когда ей было 19 лет: это было в конце летнего дня на ступенях парижской базилики Сакре-Кёр. В тот день молодой парси, по сути, сделал то, что тогда считалось обязательным признанием в любви к девушке.
Вторая мировая война прервала их европейскую идиллию. По возвращению в Индию обе семьи выступили против этого брака. Но это был не конец. Его семья была против, потому что парсы даже сегодня выступают против браков с представителями разных религий; ее семья скорее всего, по социальным причинам, поскольку это была семья Неру – очень богатые герои жизни в Аллахабаде.
Отец Джавахарлала, адвокат Мотилал Неру, который станет президентом партии Конгресс, также был очень богатым индийским англофилом.
Таким образом, Неру были левыми, но, очевидно, перед вопросами кошельков принципы классовой борьбы и равенства были забыты.
Однако две семьи не могли долго противостоять друг другу, так как дети очень хотели пожениться. 26 марта 1942 года Фероз и Индира сочетались браком в Аллахабаде, их родном городе. Два года спустя, в 1944 году, родился Раджив.
Все свидетели согласились, что у Фероза были большие способности к механике, любовь к тому, как все работает, которая передастся его детям.
Жизни Фероза Ганди стоило бы уделить больше внимания, потому что этот человек занимает центральное место в жизни своих детей, но биографии пренебрегают этим фактом, отдавая предпочтение в основном его замечательной жене, Индире Ганди.
Однако вернемся к сыну Фероза, к Радживу, который, будучи молодым человеком, был очарован красотой итальянской девушки.
Ресторан Varsity важен еще и потому, что это место запомнилось в двух письмах, которые Раджив напишет много лет спустя своей жене: «Я думал о том, как впервые увидел тебя на верхнем этаже Varsity и с того момента понял, что ты для меня»; «Моей жене, которую время никогда не меняет, которую я сегодня люблю больше, чем в первый раз, когда увидел её сидящей в углу на верхнем этаже Varsity, замечательный день. Со всей моей любовью навсегда».
Соня и Раджив были ужасно одиноки, когда встретились. Их одиночество ясно видно в книге, опубликованной в 1992 году, где под изображением входа в греческий ресторан есть фотографии совсем юной Сони, сделанные на фоне старого здания Кембриджа: видны арки, колонны у готических окон, окно-бабочка на втором этаже, типичные для английских зданий. На другой фотографии девочка делает гимнастику на том, что может быть перекладиной качелей.
После нескольких первых свиданий эти двое становятся неразлучными. Она узнает, что он – сын Индиры Ганди и внук Джавахарлала Неру, лидера неприсоединившихся стран, который умер 27 мая 1964 года. Эти фамилии и события мало говорящие и малозначащие для юной барышни, которая в то время имела самые беглые знания о политике, которая не знала событий, приведших Индию к независимости.
Хорошо известно, что у нее было редкое чутье на языки; как позже выяснится, она обладала глубокими знаниями английского, французского, что позволяло ей без проблем вести беседу, и она освоила хинди, один из официальных языков Индии, который выучила, беря частные уроки в Нью-Дели.
Судьбой Раджива Ганди было стать инженером, потому что с раннего возраста он проявлял заметные способности к механике. Фактически он окончил аспирантуру по инженерным специальностям.
В 1966 году Раджив поступил в Имперский колледж в Лондоне, хотя так и не доучился, зато превратил своё хобби – вождение самолётов – в работу пилотом гражданской авиакомпании Indian Airlines.
К 1964 году его младший брат Санджай отправился в Англию, чтобы изучать все, что связано с автомобилями Rolls Royce, производимыми в маленьком городке Кру.
Соня и Раджив стали видеться каждый день. Молодой индиец приезжал на велосипеде со своей неразлучной камерой, и подруга стала его любимой моделью, он посвятил ей сотни метров пленки.
Через пару месяцев после помолвки Раджив впервые написал своей матери: «Я думаю, что эта девушка особенная. Я не думаю, что я увлечен, я абсолютно уверен, что это не так». В следующем месяце он отправил Индире еще одно письмо: «Я абсолютно уверен, что люблю ее. Кажется, все идет в этом направлении. Ты всегда говорила, что первая девушка, которую ты встречаешь, не всегда подходит, но как человек может знать, что позже он встретит другую, которая окажется той самой?».
Из этих писем можно понять, насколько прочная связь и насколько доверительное общение существовало между Индирой Ганди и ее детьми. Отношения Сони со своими родителями совсем иные.
«Хотя мы были дружной семьей, мои родители были старомодными людьми; мой отец был патриархом старой закалки. В моем окружении контакты между мальчиками и девочками тщательно охранялись и контролировались. Моим родителям было жаль, что я отклонялась от их норм», – пишет Соня в книге, посвященной мужу.
Радживу было трудно понять страх своей девушки перед конфронтацией с родителями, и он пишет её матери: «Похоже, Соня не может поговорить с родителями, я не понимаю её, она делает всё, что говорит отец».
Индира, как обычно, взяла дело в свои руки. Мать выразила в письме сыну свое желание встретиться с Соней.
Повод был предоставлен визитом Индиры Ганди в британскую столицу, запланированным на конец года. Тот день знакомства с будущей свекровью наступил, но сама идея встречи приводила Соню в ужас. Раджив отвез невесту из Кембриджа в Лондон, но девушка запаниковала, и встреча была отложена.
Был назначен другой день, и на этот раз Соня встретилась матерью Раджива в комнате в резиденции индийского посла в Великобритании. Смущенная итальянская студентка заметила, что Индира Ганди, уже известная мировой общественности, была на деле милой, и с первого раза приветливо встретила невесту своего сына. Чтобы успокоить Соню, которая всё ещё плохо говорила по-английски, разговор велся на французском, который она знала лучше. В те годы в таком регионе, как Пьемонт, который находится на небольшом расстоянии от французской границы, этот язык за Альпами был гораздо более распространён, чем английский.
Индира поинтересовалась учебой Сони, ее планами, а также попросила ее не бояться и не смущаться, потому что она тоже была молодой, застенчивой и влюбленной.
На той первой встрече произошло событие, одна маленькая деталь, которая многое говорит о будущих отношениях между двумя женщинами, одной из которых была Индира Ганди, которая посвятила всю себя своей стране, даже пожертвовав личной жизнью.
После встречи молодая пара должна были отправиться на вечеринку, для которой Соня переодевалась в резиденции посла. Но второпях она одним из своих высоких каблуков порвала подол юбки. Индира Ганди тут же достала иголку и черные нитки, и прихватила незашитый подол. Это был жест помощи, который сделала бы и мать Сони, и это окончательно успокоило девушку.
Индира поняла, что эта девушка была красивой и честной, и без наносной напыщенности, зачастую присущей отпрыскам богатых элитарных семей. А в итоге именно Соня стала индивидуальной апологией всей Индии: тысячелетней цивилизации, насчитывающей около миллиарда жителей, но пренебрегаемой и иногда избегаемой великими мира сего. С президентом США Ричардом Никсоном вскоре после этого Индира оказалась в противостоянии, а их страны на грани войны: во время индо-пакистанского конфликта 1971 года американский президент пригрозил направить против Индии канонерские лодки Шестого флота; Индира Ганди в ответ заявила, что морские пехотинцы найдут хлеб и масло для долгих боев… Короче говоря, Вашингтон не хотел признавать «статус» Нью-Дели и личный статус Индиры Ганди, ставшей одной из величайших политических фигур 20-го века.
В эпизоде с иголкой и ниткой заложена своя символика, ее легко можно перенести на другие ситуации и отношения. Как известно, отец называл Индиру «Дочь революции», потому что она родилась (как думал Неру) в день, когда коммунисты захватили власть в России. На самом деле Индира появилась на свет 19 ноября 1917 года, через двенадцать дней после начальной даты большевистского восстания, но её отец любил верить – и писал об этом, что рождение его дочери было таинственным образом связано с событием, изменившим историю всего 20-го века. Этот жест Индиры (иголка и нитка в сумке также означают нереализованное желание домашнего уюта) обозначает, что Соня априори становится дочерью Индиры Ганди. Индийский премьер должен продолжить дело Ганди, которое заключается в том, чтоб превратить колонию, где люди голодали, в мировую державу, живущую в соответствии со своим великолепным прошлым. Тот же путь примерно в то же время прошел и огромный Китай. Разница лишь в том, что Китай вмешивался в свою социальную реальность с помощью инструментов марксизма-ленинизма; Индия же, напротив, всегда действовала по лекалу принципов плюрализма, установленных отцами-основателями.
И вот Соня начала вместе с Индирой политическое ученичество, которому суждено было привести её к контактам с высшими мировыми лидерами. Девушка из Орбассано кардинально изменилась после своего лондонского «крещения».
Но возникла проблема родителей, в общем-то хороших людей, которые воспитывали своих дочерей в поклонении старомодным ценностям. Как мы увидим, Индире тоже придется нести на своих плечах проблемы взаимоотношений с итальянской семьей, которая мечтала для дочери устройство в Турине, а никак не в Азии.
После материнского благословения Раджив написал в одном из писем своей невесте: «Я хочу, чтобы ты поехала в Индию и осталась с моей матерью, без меня, чтобы ты могла увидеть вещи в их обыденной реальности и, если это тебя заинтересует, в их худшей стороне, потому что я буду далеко, и у тебя не будет меня как ориентира. Затем ты познакомишься с людьми и вещами; я не хочу, чтобы ты делала что-то, не зная всего, что это может повлечь за собой. Позже я буду чувствовать ответственность, если что-то пойдет не так, и ты в любом случае будешь затронута в своих чувствах».