Мои макры, точнее, макры Кати, Скарабейниковы вывалили на стол. Ещё, правда, положили сверху небольшую стопку купюр, как плату за неудавшуюся попытку нас надуть. А затем чуть ли не пулей кинулись прочь, когда я пересчитал макры и разрешил им отсюда свалить.
— Ну-с, дело сделано! — сказал сам себе, сгребая «добычу» в сумку. — Осталось только…
Даже договорить не успел, когда на горизонте началась потасовка.
Дама лёгкого поведения, щеголявшая в одних трусах, поставила какого-то старика на колени и со всей дури била ему по…
— Ай-ай-ай… — я невольно скривился, представляя, насколько это больно.
Но… Эта больная головой молодёжь — наоборот! — оживилась. Заулюлюкала, глядя на подобное представление, и собралась вокруг, чтобы полюбоваться настоящим доминантным представлением.
М-да, мне такое чуждо.
Встал, задвинул за собой стул и направился в сторону бара, где наконец заприметил одну блондинистую красавицу.
Монеткина грустно копалась соломинкой в своём коктейле, о чем-то думая… Ага, как же, думала она. Мозгов-то ни-ни.
И я почти успел дойти, как передо мной выскочил местный абориген с пышными, кустистыми бровями. Он же и облокотился на стойку, подкатывая к Кате самым идиотским способом.
— Вашэй моме зять не нужэн? — поинтересовался он, коверкая слова.
Монеткина-то смущённо заулыбалась. Но не оттого, что сказал этот представитель меньшинств, а оттого, что увидела меня. Правда, абориген принял улыбку на свой счёт. И продолжил перебирать всевозможные крылатые фразы родной диаспоры.
— Я канешна нэ стул, но на моем лицэ… ай! — взвизгнул он, когда я схватил его за ухо и оттянул в сторону. — Ишак, ты что делаешь⁈
— Зачем ты так о своём священном животном? — искренне удивился я, поворачивая аборигена к себе спиной. — Если бы твой отец не чпокнул этого представителя… фауны, ты бы и на свет не выполз. Брысь отсюда.
И пинком отправил придурка в толпу таких же. А сам замер около Кати, что увлечённо принялась копаться в своей сумке.
— Я тут встретил Скарабейниковых…
Девушка меня не слушала. Она отбросила соломинку, ухватила меня за руку и потянула на себя.
— Ты чего? — непонимающе спросил я, поднимая взгляд от сумки к лицу Монеткиной. А её глаза ох как горели!
— Я тоже видела их… Сказали, — она положила мою руку себе на грудь, — что завтра все отдадут!
— Уже отдали, — буркнул я, убирая ладонь. — Кинуть они тебя хотели, причём нагло. Так что вот…
Я протянул ей макры, которые она сама же положила моей рукой в сумку.
— Потом, Вовочка, потом…
Больше она ничего не сказала. Просто вытащила из сумки мою руку, прижалась ко мне и вернула ладонь на другое место. Не менее упругое, чем её грудь.
— А я долго тебя ждала. Некрасиво заставлять девушку ждать…
Я с удивлением обнаружил, что на её лбу нет и намёка на синяк, оставленный моим коленом. Катерина тем временем повела меня за собой. Куда-то подальше от барной стойки и шумной толпы.
Затащила, конечно, понятно куда. В местный туалет. Открыла кабинку, потянула следом и начала быстро расстёгивать мои брюки, пытаясь с ходу ухватиться за достоинство.
— Я привыкла всё доводить до конца! — улыбаясь, шептала чертовка, и как только нужный предмет оказался перед её лицом, она…
Задёргалась. Глаза блеснули и как будто потухли. Рука сжалась так, что чуть не лишила меня того самого, а изо рта пошла пена.
Смотреть на этот припадок со спущенными штанами было совсем не комильфо. Поэтому моя реакция стоила похвал. Ну… чьих-нибудь.
Вытащил Монеткину из кабинки. Положил на грязный пол, даже не думая о её платье. И тут же включил воду, прикинув, во что её наливать.
Сложил ладони лодочкой и принялся брызгать девушку водой. Да с такой скоростью, что вскоре Катерина уже лежала в луже.
Она приходила в себя урывками. То и дело неся откровенный бред. А иногда и звала маму. Правда, пару раз попыталась зарядить мне по морде, обозвав каким-то Арвидом, но подобное бешенство я уже видел.
Отравили. Серьёзно отравили. И явно не пилюлями от кашля.
— Катя… — я похлопал её по лицу. — Катя!
В один момент её грудь поднялась и замерла. Она выдохнула и больше вдохнуть не смогла.
Глава 17
Павел Китов ворвался в двери уборной почти сразу же, как я мысленно приказал ему прийти сюда. Он прямо на ходу подхватил графинчик со спиртом, два полотенца и серебряную ложку. А затем стал мои полноценным медбратом. Выполнял все те махинации, которые я требовал.
— У неё передозировка, — сразу объяснил товарищу положение вещей. — Помоги перевернуть её набок и придерживай так, чтобы не опрокинулась на спину или не перевернулась на живот.
— Слушаюсь, босс.
Открыть сжатые челюсти Екатерины оказалось задачей не из лёгких. Я невольно поблагодарил несуществующего господа за то, что у неё не начался приступ с членом во рту. Боюсь, тогда бы мы умерли оба. Она без помощи, а я — от огромной потери крови.
Ложка, кое-как вставленная между зубов, оказалась гораздо полезнее, чем пальцы Кита, которых он вполне мог бы и лишиться. А следом уже мои пальцы заставили Монеткину чуть «прополоснуться». Как только содержимое желудка оказалось под коленями Паши, Катя хрипло задышала.
То ли из-за того, что я приказал Павлу не двигаться и следить, то ли из-за его низкого уровня брезгливости, но Кит даже и не дернулся. Правда, выражение его лица назвать довольным было точно нельзя.
Но даже несмотря на то, что Катерина выплюнула всю гадость, легче ей не стало.
Она то и дело просыпалась и засыпала, чередуя все это судорогами и стонами. Потому мы и перешли к плану «б» — полной дезинфекции.
Спирт из графинчика, или что там было… пролился на полотенце. Следом я поднес тряпку к носу, но практически никакой реакции не добился.
— Бодяженный алкоголь, — резюмировал я. — Давай-ка её на спину и попробуем посадить.
Получилось, но не сразу. Девушка одеревенела, как труп — пришлось применить усилие, чтобы согнуть эту бессознательную тушку. Мгновением позже я запрокинул ей голову и принялся заливать содержимое графина в глотку. Тут уже хочешь не хочешь, а проснешься.
Ну Катя и проснулась. Открыла свои красные глаза и тут же вернула содержимое графина на мою одежду.
— Принцессы так не делают, — укоризненно заворчал я, глядя на этот сисястый фонтанчик. — Алло, гараж. Ты как, тут⁈
Стеклянные глаза блондинки постепенно сфокусировались на моём лице. Еще пару минут, пару вопросов и пару глотков обычной воды привели её в чувства окончательно. Встать без нашей помощи девица не смогла, но возвращаться в себя полноценную начала сразу же, как умылась.
Расспрашивать о том, кто и что ей дал, я смог минут через двадцать, когда вывел и посадил дурёху у столика, что стоял возле туалета. К моему счастью, он как раз пустовал.
Возле нас мигом нарисовался официант — стоило мне только поднять руку. Холуй брезгливо потерся рядом, выслушал заказ и умчался прочь выполнять поручение.
— А теперь, Катя, — я пощелкал пальцами перед её лицом, — говори, кто и что тебе дал⁈
Прийти в окончательно мыслящее сознание у Монеткиной получалось с трудом. Помог гороховый крем-суп, который я ей заказал. Вместе с поглощением блюда от неё переставало разить не самым приятным «ароматом», да и в целом девушка порозовела и ожила. Хоть и выглядела, честно говоря, так себе.
Я же заказал себе огненной воды, правда, скачала уточнил у Кита, есть ли у него права.
— Прав нет, босс, — виновато ответил Павел. — Но водить умею. Сами же знаете!
— Забываются некоторые вещи, — пожал плечами я, кивая официанту в знак одобрения заказа.
Когда мне принесли пойло, Катя вроде как очнулась и даже попыталась шутить. Жаль только, не вспомнила, что пыталась сотворить со мной в кабинке.
— Не помню… — честно призналась она, скривив губки. — Но мы можем повторить! — её глаза окончательно ожили, а на лице заиграла улыбка.
Одного моего взгляда хватило, чтобы коварная соблазнительница прикрыла клювик и уткнулась лицом в руки.
Вспоминать, что именно ей дали, пришлось очень долго. Тем более что пила Монетника как лошадь. Вливала всебя всё что можно, словно вместо желудка у нее была бездна, а вместо печени — обычная губка, которую выжал и забыл про токсины в органиме.
Спустя час мы наконец пришли к общему знаменателю. Рядом с Монеткиной нарисовался временный ухажер, что по велению своего пениса очень сильно хотел присунуть, но красавица всячески его отшивала. Говорила, мол, есть у неё суженый, солдат и вообще — пуся-лапочка.
Этот момент я попытался промотать побыстрее, и мы пришли к следующему желающему провести с ней вечер.
Каждый раз, как Катерина открывала рот, я всё больше и больше сомневался в своих собственных глазах.
Ну не могла она быть настолько красивой, что за целый час к ней подкатило аж двадцать человек с елдой через плечо. Невозможно! На ней же написано: Я тупая стерва! Держись от меня подальше!
Но нет, бессмертных, как оказалось, здесь предостаточно.
И наконец…
— Вспомнила! — воскликнула она, а я подавился огненной водой от неожиданности. — Парень низенький парниша с золотым зубом! Лет двадцать ему, наверное…
Упоминание золотого зуба меня крайне напрягло.
— Сказал, что мне очень не идет пятно на лбу, а он может помочь мне расслабиться!
Ясен пень, ни о каком чудо-лекарстве речи и не шло. Меня задело другое. Да-да, тот самый золотой зуб. Много ли юнцов так ходят? Нет. Нет. И еще раз — нет!
— Да вот он! — следом взвизгнула Катя, показывая пальцем куда-то в толпу.
Я машинально вскочил с места.
— Кит, сиди с ней, — бросил через плечо и рванул вперед, раздвигая толпу перед собой, как ледокол.
Найти нужного клиента не составило труда. Тем более что он решил побегать от меня, как только увидел Катю живой. Не знаю, чем он думал, когда решил остаться, но явно не головой и не жопой.
Врезаясь то в одного гуляющего, то в другого, я ухватил парня за воротник и потянул на себя. Но не тут-то было.