Измена капуанцев Риму была самым большим успехом Ганнибала, потому что этот успех имел политическое значение. Вслед за Капуей на сторону Ганнибала перешли два близлежащих города страны осков — Калация и Ателлы. В ознаменование нового союза в Ателлах была отчеканена монета с изображением африканского слона. Казалось, планы Ганнибала становятся реальностью.
К союзу с Ганнибалом склонялся еще один город, расположенный к востоку от Неаполя, — Нола. Большая часть его жителей считала, что в случае подхода Ганнибала надо открыть перед ним ворота города. Но в Нолах стоял римский гарнизон, да и Марцелл знал о настороениях нолянцев и вовремя подошел к городу со своими легионами. Ганнибал тем временем попытался взять Неаполь, но безуспешно, затем разграбил город Нуцерию Алфатерну и появился перед Нолой, где уже стояли римляне. Впервые Мар-целл сорвал планы Ганнибала: надеясь на то, что в Ноле у него есть тайные союзники, Ганнибал напал на город, но римляне дали ему отпор и заставили отступить.
Тогда Ганнибал обратил свой взор к Казилину. В этом городе находился единственный мост через реку Вольтурно, поэтому он имел особое значение для Ганнибала. Попытка захвата города с налета не удалась, и Ганнибал взял его в осаду. Римляне снабжали жителей Казилина провизией, отправляя ее в бочонках по течению Вольтурно; но карфагеняне разгадали хитрость и стали вылавливать бочонки из реки. Город был вынужден сдаться; Ганнибал отпустил римский гарнизон в Кумы, взяв выкуп по 7 унций золота с человека. Казилин он передал капуанцам, но оставил в городе карфагенский гарнизон, после чего отправился на зимние квартиры в Капую.
Неоднократно утверждалось, что роскошная жизнь в Капуе подорвала моральный дух Ганнибала и его армии, что именно поэтому он не одерживал больше громких побед. В этой связи упоминается и старая байка о том, что он якобы собирался, но не решился после Канн пойти на Рим. Ливий сообщает, что Магарбал умолял Ганнибала без промедления двинуться на ненавистный город и убеждал его, что через пять дней он будет пировать на Капитолии. Когда же Ганнибал ответил отказом, то Магарбал со всем апломбом кавалериста, ничего не понимающего в осадах крупных крепостей, воскликнул: «Ганнибал, ты умеешь побеждать, но не умеешь пользоваться победой!»
Миф об утерянной возможности похода на Рим сопровождается столь же безосновательными утверждениями о том, что в Капуе Ганнибал предался утехам любви и поэтому отринул свои великие замыслы. Почву для этих домыслов подготовило одно из замечаний Аппиана: Ганнибал-де проводил время в непривычной для него роскоши и, что было ему вообще-то несвойственно, увлекся женщинами. Но подобное утверждение полностью опровергается Юстином, который сообщает: Ганнибал был настолько равнодушен к женщинам, что с трудом верилось в то, что он родился в Африке. Скорее всего, отрывок из Аппиана является примером римской пропаганды.
216 г. до н. э. стал годом наивысших успехов Ганнибала — и в военном, и в политическом плане; после этого удача начала постепенно отворачиваться от него. Для этого было много причин. Прежде всего, за два года трудных походов и тяжелых боев ядро его армии — африканские и испанские ветераны — понесло значительные потери, восполнить которые не представлялось возможным. Его армия пополнялась «подручным материалом», галлами и италийцами, и гений Ганнибала добивался того, что они становились настоящими солдатами, но все же это были не те бойцы, что прошли с Ганнибалом из Испании через Альпы на землю Италии.
Кроме того, Ганнибал не только побеждал римлян; каждой своей победой он учил римских полководцев, как надо воевать, планировать и осуществлять операции. Римские военачальники оказались прилежными учениками в искусстве войны. Он и сам учился у римлян — быстро понял, что легионеры в плане подготовки, дисциплины и вооружения превосходят его пехоту, и переиначил свою армию на римский лад, копируя и подготовку, и тактику, и вооружение.
Особое значение имеет то, что римляне сражались на родной земле и дрались так, что как подобает настоящим патриотам. Что касается армии Ганнибала, то большая часть его воинов вообще не имела родины и не знала, что значит — за нее воевать. Они не являлись гражданами, подобно римлянам, а были наемниками — из Африки, Испании, Балеарских островов, Галлии, Лигурии, Италии, Греции — и преданны они были не какой-то абстрактной идее, а лично своему военному вождю — Ганнибалу. Воля и дарование лидера, которыми Ганнибал обладал в высшей степени, позволила ему в течение пятнадцати лет вести своих воинов по чужой земле, вдали от дома, и ни разу его солдаты не подняли мятежа, не выступили против своего военачальника, его многонациональная армия не раскололась изнутри и не распалась. Всего два раза из войска Ганнибала дезертировали отряды, и то небольшие — и это за 15 лет походов и сражений.
И, наконец, Карфаген фактически отвернулся от Ганнибала и предоставил его собственной судьбе. Удивительно то, что, несмотря на все эти трудности, Ганнибал так долго оставался непобедимым.
Глава V. Рим приходит в себя
Разрушенные надежды
В последующие двенадцать лет Ганнибал продолжал передвигаться по Италии, одерживая победы в многочисленных схватках; но таких триумфов, как в первые годы войны в Италии, ему повторить не удавалось. Войско его несло потери, хотя и оставалось вполне боеспособным. Звезда Ганнибала и Карфагена медленно, но верно закатывалась; война превратилась в затяжную, в противостояние на истощение сил, и шансов на победу в такой войне у Ганнибала не было. Довольно утомительно описывать летние кампании, перемежаемые затишьями и стоянками армий на зимних квартирах. Эти двенадцать лет можно разбить на два периода: в течение первого, пятилетнего, Ганнибал старался удержать Капую, и второго, семилетнего, когда никаких надежд для Карфагена уже не оставалось.
Из двух консулов, избранных на 215 г. до н. э., один — Луций Постумий — погиб в бою с бойями, и вместо него был избран Марк Клавдий Марцелл, но он отказался от должности в связи с результатами гаданий, которые он посчитал неблагоприятными. В итоге консулами стали старый Квинт Фабий Максим и Тиберий, Семпроний Гракх. Марцелл принял должность проконсула.
Теперь Рим воевал не только с Ганнибалом, но и с Капуей; основным театром войны стала Кампания. Фабий командовал двумя легионами, которые сначала стояли в Теане, а затем были переведены в Каль (Кальви). Гракх принял легионы в Синуэссе и оттуда пошел на Литерн, чтобы прикрыть Кумы и Неаполь; Марцелл с двумя легионами находился в районе Синуэссы, откуда мог защищать Нолу. Таким образом, в Кампании было три римских армии; четвертая, под началом Марка Валерия, стояла в Апулии, защищая Тарент и Брундизий, поскольку Ганнибалу все еще нужен был морской порт, и он мог напасть на эти города.
Именно с этой целью далеко на юге, в Бруттии, карфагенская армия под командованием Гимилькона осадила небольшой греческий город Петелию, который сопротивлялся восемь месяцев, но пал. Та же судьба постигла греческие колонии Козенцию, Локры и, после ожесточенного сопротивления, Кротон. Наконец у Ганнибала был морской порт, и в Локрах высадился Бомилькар с долгожданным пополнением из Карфагена — он доставил нумидийских конников и сорок слонов. Помощь была очень кстати — Ганнибалу противостояло восемь римских легионов, и хотя он набрал рекрутов в Самнии и Капуе, по численности его армия сильно уступала римской.
Новый театр войны почти лишил Ганнибала поддержки из Карфагена. Магон, его брат был готов отправиться с родины в Италию с 12 000 пехоты, 1 500 кавалерии, двадцатью слонами и тысячью талантов серебра. Но за помощью к Карфагену обратились жители Сардинии, а правители Карфагена очень хотели вернуть себе этот остров, пусть даже в ущерб стратегическим интересам. В то же время в Испании братья Сципионы наступали на юг, от Эбро к Гвадалквивиру, и нанесли два поражения Гасдрубалу. В результате Магон с войском отправился в Испанию, а часть карфагенской армии оттуда была перекинута на Сардинию, где ее немедленно разгромили легионы Тита Манлия Торквата. На море Тит Отациллий нанес поражение флоту Карфагена, но не смог предотвратить высадку Бомилькара в Локрах. Римлянам удалось захватить корабль, на котором македонское посольство возвращалось домой после заключения договора с Ганнибалом. Тайное стало явным, и римляне немедленно отправили в Брундизий флот под командованием Марка Валерия Левина, чтобы не допустить высадки в Италии войск царя Македонии Филиппа V. Оставалась еще Сицилия; здесь после смерти Гиерона, давнего союзника Рима, к власти в Сиракузах при-шел его внук, юный Гиероним, который заключил союз с Карфагеном. Это также оттянуло часть ресурсов Карфагена, которые были отправлены не Ганнибалу, а на Сицилию.
Римские военачальники стремились окружить армию Ганнибала и измотать ее мелкими боями, не вовлекаясь в крупные сражения. Но Ганнибал сохранял инициативу, действуя из укрепленного лагеря на горе Тифата, в нескольких милях севернее Капуи. Капуанцы пытались захватить Кумы, но Гракх отбил их с большими потерями и сам занял Кумы. Ганнибал пришел к Кумам, чтобы взять город в осаду, но отступил, ничего не добившись. Тем временем Фабий, Гракх и Марцелл соединили свои армии и вернули многие города, переметнувшиеся к Ганнибалу. Марцелл с огнем и мечом прошел по землям луканов, самнитов и гирпинов, и те молили Ганнибала о помощи. Чтобы привлечь Марцелла Ганнибал снова пришел к Ноле и сделал вторую попытку захватить город. В Ноле у него были благожелатели, но попытка предателей сдать город не удалась, и после боя Ганнибал вернулся в свой лагерь на горе Тифата.
В Лукании один из соратников Ганнибала, Ганнон, сын Бомилькара, был разбит легатом Марцеллом Семпронием Лонгом, и отступил назад в Бруттий. Вскоре после этого произошел один из двух известный случаев дезертирства из армии Ганнибала: 1 200 нумидийских и испанских конников перешли к римлянам.