Большой Совет назначил Ганнибала суффетом — высшим должностным лицом Карфагена. Прежде всего было необходимо выяснить, какими ресурсами располагает побежденная страна. Положение оказалось лучше, чем можно было ожидать. Город мог быстро возродить былое процветание за счет развития торговли и прочей экономической деятельности. Но неожиданно разразился скандал. После первой выплаты по репарациям в 199 г. до н. э. из Рима пришло сообщение, что квесторы обнаружили недостачу: присланное из Карфагена серебро на одну четверть состояло из примесей. Интересно было узнать, как римляне это установили — со дня смерти Архимеда, открывшего метод определения массы тела по его объему, прошло всего двенадцать лет.
Разбирая происшествие, Ганнибал столкнулся с противодействием Совета судей, члены которого избирались пожизненно и были представителями аристократии, т. е. тех кругов, из-за непродуманных решений которых он упустил столько возможностей в Италии. Ганнибал провел через Большой Совет изменения в законодательстве, и судьи стали избираться на один год. Искореняя взятки и злоупотребления, собирая невыплаченные налоги, Ганнибал показал, что можно выплачивать репарации и при этом не допускать роста цен и повышения налогов.
В Риме финансовая ситуация была гораздо хуже. Долгая война против Ганнибала привела к глубокой инфляции, которую не могли обуздать пятнадцать лет, пока в 187 г. до н. э. в Риме не была проведена денежная реформа. В результате главной монетой стал римский денарий, в обращении поступили серебряные и медные разменные монеты. За годы Второй Пунической войны римский ас стал легче в 12 раз своего первоначального веса.
Ганнибал столкнулся с еще одной трудной проблемой. Когда Магон покидал Геную, один из его офицеров, которого, к несчастью, звали Гамилькар, остался в Италии и возглавил мятеж лигурских и галльских племен в Цизальпинской Галлии. Мятежники напали на Плаценцию и Кремону. Римский сенат, естественно, обратился к Карфагену и потребовал отозвать, арестовать и выдать бунтовщика, поступки которого нарушают мирный договор. На Ганнибала пало подозрение, что он причастен к мятежу, но Большой Совет ответил Риму, что Карфаген не имеет отношения к мятежу и может только объявить этого Гамилькара изгнанником и конфисковать его имущество.
Тем временем началась Вторая Македонская война (200 г. до н. э.). С 205 г. до н. э., когда на престол фараонов вступил Птолемей V Епифан, а Филипп Македонский и Антиох Сирийский разработали планы захвата египетских владений за пределами Африки, все государства Малой Азии и Эгейского моря лихорадило. Беспокоился Родос, живший за счет торговли, который не радовался перспективе захвата Дарданелл и Босфора Филиппом Македонским. Эвмен, царь Пергама, был обеспокоен тем, что к его границам приблизятся владения Антиоха Сирийского. Кроме того, египетская знать отдала своего юного фараона под защиту Рима. А Рим не забыл того, что Филипп, в нарушение мирного договора 205 г. до н. э., прислал отряд воинов Ганнибалу накануне битвы при Заме.
В 200 г. до н. э. Рим объявил войну Македонии, и это событие стало поворотным в римской истории. Воюя с Ганнибалом, Рим мог с полным основанием заявлять, что обороняется от агрессора. Воюя в Италии и даже на Сицилии, — он как бы создавал кольцо обороны вокруг собственно Рима. Теперь римляне сами начали войну вдали от Италии. Кроме того, укрепляясь в Италии, Рим обращал свой взор прежде всего на запад — на Сицилию, Сардинию, Испанию, Карфаген. Теперь он обратился на восток — Иллирию и Грецию — и достиг Родоса, Пергама и Этолийского союза греческих городов. Наступал момент рождения великой Римской империи.
В первые два года войны против Филиппа V римляне не добились заметных успехов, но в 197 г. до н. э. командующим стал молодой консул Тит Квинций Фламинин, и ситуация резко изменилась. Тит объявил, что пришел освободить Грецию от македонского ига, и сумел разрушить союзные отношения между Ахейским союзом греческих городов и Филиппом V. В битве у Киноскефал он разбил войско македонян. Филипп был вынужден отказаться от всех владений в Греции, отдать свой флот, заплатить контрибуцию. Могущество Македонии было сломлено.
В следующем 196 г. до н. э. римляне совершили мастерский политический ход. Фламинин явился на Истмийские игры в Коринф и объявил во всеуслышание, что города Греции получают независимость, что она не будет платить дани Риму, а на земле Греции не будет римских гарнизонов. Эти слова вызвали взрыв ликования греков, но на самом деле это заявление было не более чем уловкой, проявлением римской политики «разделяй и властвуй». Во-первых, оно связало греков чувствами благодарности и восхищения по отношению к Риму и лишило Филиппа V возможности в свою очередь объявить, что он желает спасти Грецию от римского ига. Во-вторых, Греция теперь так и оставалась впредь скоплением маленьких самостоятельных государств и опасности для Рима не представляла. Попади Греция во власть Антиоха Сирийского, она вошла бы в состав сильного централизованного государства, соседство с которым было бы опасно для Рима.
Затем наступила очередь Антиоха, который успел захватить Финикию, Палестину, Кипр и другие владения Египта в Малой Азии. Филиппа V, своего союзника, Антиох сильно подвел — не пришел к нему на помощь против Рима, наоборот, воспользовавшись бедствиями Македонии, сам захватил Дарданеллы и несколько греческих городов в Малой Азии. Он намеревался возродить державу Александра Великого — от Адриатики до Инда. Римляне могли относиться к Антиоху только как к сопернику. В свое время сложилась ситуация, когда Риму и Карфагену стало тесно вместе в Средиземноморье; теперь место должен был уступить либо Рим, либо Антиох.
В Риме подозревали, что Ганнибал контактирует с Антиохом. Конечно, это было бы нарушением мирного договора, по которому Карфагену запрещалось воевать без разрешения Рима и тем более помогать его явным врагам. Ганнибал вызывал в Риме тревогу еще по одной причине: благодаря его стараниям финансовое положение Карфагена улучшалось, репарации не истощили его, как надеялись римляне. Через 2 000 лет такое же разочарование постигло Пруссию, которая нанесла поражение Франции.
В 195 г. до н. э. в Карфаген из Рима прибыло посольство и обвинило Ганнибала в сношении с врагами Рима. Положение Ганнибала стало небезопасно, потому что борьба со злоупотреблениями в Карфагене дала ему много новых врагов. Он понимал, что римляне потребуют его выдачи, а Большой Совет не сможет ответить отказом, и решил бежать, применив для этого ряд хитростей. Заявив, что отправляется на короткую прогулку, он поехал в свое поместье на побережье. Все ценности он заранее погрузил на корабль, на котором отплыл к острову Церцине. Обнаружив стоящие близ острова карфагенские корабли, он попросил капитанов снять с рей паруса, чтобы создать навес от палящего солнца. Эта уловка понадобилась Ганнибалу, чтобы задержать карфагенские суда и известие о его бегстве. Ночью его корабль двинулся на восток. Он держал путь к Антиоху, единственному властелину Востока, который мог бы бороться с Римом.
Римское посольство, узнав, что Ганнибал бежал, пришло в ярость. Большой Совет объявил его вне закона и конфисковал оставленное им имущество. Так отблагодарили Ганнибала на родине.
Последние годы Ганнибала
Ганнибал приплыл в Тир, когда-то — метрополию Карфагена, который теперь находился в руках Антиоха, и был очень гостеприимно встречен. Антиох в это время находился в Эфесе. Ганнибал отправился туда, был принят и обласкан царем и изложил ему свой план борьбы против Рима; он предусматривал передачу Ганнибалу армии в 10 000 пехоты, 1 000 конников и сто кораблей и высадку в Италии, в то время как Антиох должен был напасть на Грецию. Этот план римляне узнали от самих карфагенян, потому что в Карфагене был схвачен житель Тира, пытавшийся вступить в контакт со сторонниками Ганнибала. Римляне отправили в Эфес посольство, чтобы напрямую спросить Антиоха о его намерениях.
В посольство входил и Сципион Африканский. В Эфесе произошла его вторая встреча с Ганнибалом, и Ливий передает нам их примечательный разговор. Сципион спросил, кого Ганнибал считает величайшим в истории полководцем. «Александра Великого», — ответил Ганнибал. «Кто же на втором плане?» — спросил Сципион. «Пирр», — ответил Ганнибал. «Кто же третий?» — продолжал интересоваться Сципион. «Я», — отвечал Ганнибал. Сципион рассмеялся и спросил: «А что бы ты сказал, если бы победил меня?» Ганнибал ответил: «Тогда величайшим полководцем я считал бы себя самого». Сципион оценил комплимент.
Как передает Цицерон, в Эфесе произошел еще один занимательный эпизод. Некий философ по имени Формион читал лекцию о военном искусстве и достоинствах полководца, и Ганнибал пришел послушать. После лекции у Ганнибала спросили, что он думает о выступлении мудреца. Ганнибал ответил так: «В своей жизни я видел много старых дураков, но этот превосходит их всех, вместе взятых».
Один из членов римского посольства, Публий Виллий, попросил Антиоха о личной встрече с Ганнибалом и беседе с глазу на глаз — якобы для того, чтобы узнать о его истинных намерениях. Это дискредитировало Ганнибала в глазах Антиоха, и полководец так и не получил ни воинов, ни флота для экспедиции в Италию. Рим послал Антиоху ультиматум: освободить все греческие города, которые он занял. Антиох ответил отказом, и Рим объявил войну. Сирийская война началась в 191 г. до н. э. Антиоху предстояло защищать Малую Азию, но небольшое войско он послал и в Грецию, и оно укрепилось в Фермопильском проходе. Римский консул Манлий Ацилий Глабр высадился в Греции и разбил отряд Антиоха на этом историческом месте. В бою отличился цензор Марк Порций Катон, который провел римский отряд в обход Фармопил и напал на противника с тыла.
Прежде всего Антиоху необходимо было сохранить Дарданеллы, установить контроль над Эгейском морем и не допустить римский флот до берегов Малой Азии. Чтобы помочь Антиоху, Ганнибал направился в Тир собирать корабли. Объединив флот Эфеса и Тира, Антиох мог бы разбить римлян на море. Но на пути в Эфес корабли Ганнибала подверглись нападению родосского флота. Родос был союзником Рима, и в битве у Адалии родоссцы одержали верх над Ганнибалом. Провести корабли к Эфесу не удалось, Ганнибал вернулся назад. В результате флот Антиоха был уничтожен римским флотом в сражении у Мионеса. Теперь ничто не мешало римлянам войти в Дарданеллы и вступить в Малую Азию.