Барни разлил мусс по бокалам. С другого конца зала оба они могли бы показаться борцами или тяжелоатлетами в двух близких весовых категориях.
— Ты считаешь, тебе надо уметь делать все, что делают парни? — спросил он.
— Только без их дурацких штучек.
— А потрахаться, как мужик с мужиком, не хочешь?
Марго больше не улыбалась.
— Не вздумай подкатываться, Барни. Я тебе не трахалка дешевая.
Барни потряс крупной головой:
— Ну, с тобой не соскучишься, — сказал он.
Глава 57
В «Доме Ганнибала» прозрений день ото дня становилось все больше. Клэрис Старлинг нащупывала путь по коридорам вкусов доктора Лектера:
Рашель Дю Берри была несколько старше доктора, когда весьма активно опекала Балтиморский симфонический оркестр, а еще она была замечательно красива — Старлинг могла убедиться в этом, глядя на ее фотографии в выпусках журнала «Вог» того времени. Все это имело место двумя богатыми мужьями раньше. Теперь она была миссис Франц Розенкранц, из династии текстильных Розенкранцев. Секретарь миссис Розенкранц по общественным связям соединил с ней Клэрис:
— Теперь я просто посылаю оркестру деньги, милочка. Мы слишком много путешествуем, чтобы более активно способствовать его деятельности, — объяснила миссис Розенкранц, урожденная Дю Берри. — Если речь идет о каких-то налоговых делах, я могу дать вам телефон нашей бухгалтерии.
— Миссис Розенкранц, когда вы входили в попечительские советы Филармонии и Западной школы, вы были знакомы с доктором Лектером?
Довольно длительное молчание.
— Миссис Розенкранц?
— Полагаю, мне следует взять ваш номер телефона и перезвонить через коммутатор ФБР.
— Разумеется.
Когда беседа возобновилась, миссис Розенкранц сказала:
— Да, я была знакома с доктором Лектером — мы с ним бывали в обществе — много лет назад, и с тех самых пор газетчики просто лагерем стоят у моего порога из-за него. Он был совершенно очаровательным человеком, просто уникальным. От него прямо-таки пушок у вас на коже искриться начинал — если вы представляете, что я имею в виду. Мне много лет понадобилось, чтобы поверить, что та, другая его сторона — действительно правда.
— А он когда-нибудь дарил вам подарки, миссис Розенкранц?
— Я обычно получала от него записочку в день рождения, даже когда он находился в заключении. Иногда — небольшой подарок, это до того, как его посадили. Он дарит изысканнейшие вещи.
— И доктор Лектер устроил тот знаменитый обед в честь вашего дня рождения. С винами урожая именно того года, когда вы родились.
— Да, — ответила она. — Сюзи считает, что это была самая замечательная вечеринка после черно-белого бала Капоте.
— Миссис Розенкранц, если бы вы вдруг получили от него весточку, не могли бы вы позвонить в ФБР по номеру, который я дам вам? И еще одну вещь я хотела бы спросить у вас: может быть, у вас с доктором Лектером есть особые, общие годовщины? И, миссис Розенкранц, я должна попросить вас сообщить мне дату вашего рождения.
Из телефонной трубки совершенно явственно повеяло холодом.
— Я полагаю, подобная информация вам вполне доступна из ваших собственных источников.
— Да, мадам, но есть некоторое несоответствие между датами на вашем свидетельстве о рождении, на карточке социального страхования и в водительских правах. Ни одна из дат не совпадает с другой. Извините, пожалуйста, но мы сейчас проверяем заказы, сделанные доктором Лектером на дорогостоящие подарки известным знакомым к их дням рождения.
— Известным знакомым? Значит, я теперь «известная знакомая»… Какое ужасное выражение! — Миссис Розенкранц усмехнулась. Она была из того поколения женщин, что не прочь были и сигарету выкурить, и коктейль выпить — да не один, так что голос у нее был низкий и хрипловатый. — Агент Старлинг, а вам сколько лет?
— Мне тридцать два, миссис Розенкранц, а перед Рождеством, за два дня до него, будет тридцать три.
— Скажу вам — просто по доброте душевной, — я очень надеюсь, что у вас в жизни еще будет парочка «известных знакомых». Они очень помогают скоротать время.
— Разумеется, мадам. Вашу дату рождения назовите, пожалуйста.
Миссис Розенкранц в конце концов открыла тайну, назвав реальную дату, которая «доктору Лектеру была прекрасно известна».
— А могу я спросить, мадам… я понимаю, когда меняют год рождения, но месяц и день — зачем?
— Мне хотелось быть Девой, этот знак Зодиака лучше подходил мистеру Розенкранцу, а мы тогда только начали встречаться.
Те, с кем доктор Лектер познакомился, когда сидел в клетке, смотрели на него несколько иначе.
Несколько лет назад Старлинг удалось спасти Кэтрин, дочь бывшего сенатора США, Рут Мартин, из кошмарного подвала Джейма Гама, серийного убийцы по прозвищу «Буффало Билл». И если бы сенатор Мартин не проиграла на очередных выборах, она могла бы многое сделать для Старлинг. Она тепло откликнулась на телефонный звонок Клэрис, рассказала о том, что нового у Кэтрин, и поинтересовалась, что нового у самой Клэрис.
— Вы никогда ни о чем меня не просили, Старлинг. Если вам когда-нибудь будет нужна работа…
— Спасибо, сенатор Мартин.
— Что касается этого чертова Лектера — нет. Я бы немедленно сообщила в Бюро, если бы что-нибудь от него получила, и я запишу ваш номер телефона прямо здесь, рядом с моим аппаратом. Чарлси знает, как обращаться с письмами. Не думаю, что он мне напишет. Последнее, что этот подонок мне сказал тогда в Мемфисе, это — «Прелестный костюм». Он тогда сделал одну вещь… такой жестокости по отношению ко мне никто никогда не совершал. Хотите знать, что?
— Он издевался над вами, я знаю.
— Когда Кэтрин пропала, и мы были в отчаянии, а он сказал, что обладает информацией о Джейме Гаме, и я умоляла его мне эту информацию сообщить, он посмотрел мне прямо в глаза своим змеиным взглядом и спросил, кормила ли я Кэтрин сама. Он хотел знать, кормила ли я Кэтрин грудью. Я ответила «да». И тогда он сказал: «Вызывает жажду, верно?» Это вдруг вернуло меня назад, я снова ощутила, как держала ее на руках, маленькую, ждала, пока она насытится, а мне так хотелось пить! Это пронзило меня такой болью, я никогда ничего подобного не испытывала, а он словно пил из меня мою боль, упивался ею.
— А какой он был, сенатор Мартин?
— Какой он был?… Простите, не поняла.
— Какой костюм был на вас, что так понравился доктору Лектеру?
— Дайте подумать. Темно-синий, от Живанши, очень хорошо сшитый, — ответила сенатор Мартин, несколько уязвленная предпочтениями Клэрис Старлинг. — Когда засунете его назад в тюрягу, приезжайте повидаться, Старлинг, поездим на лошадях.
— Спасибо, сенатор Мартин, я не забуду о вашем приглашении.
Два телефонных звонка — по разные стороны доктора Лектера: один показал обаяние этого человека, другой — чешую чудовища. Старлинг записала:
«Вина, выдержанные с даты рождения» — эта тема ее программы была уже раскрыта. Она взяла на заметку «Живанши», чтобы добавить к списку дорогостоящих товаров. Немного подумав, записала и «кормить грудью», почему — она и сама не могла бы объяснить, но времени подумать об этом у нее не было — зазвонил красный телефон.
— Психология поведения? Я пытаюсь дозвониться Джеку Крофорду, это шериф Дюма из округа Кларендон, штат Вирджиния.
— Шериф, с вами говорит ассистент Джека Крофорда. Он сегодня в суде. Я могу вам помочь. Я — спецагент Старлинг.
— Да мне надо бы с Джеком Крофордом поговорить. У нас тут парень один в морге лежит, его разделали, ну прям как мясную тушу. Вроде и правда — на мясо. Я в тот отдел попал?
— Да, сэр. Мы тут как раз мя… Да, сэр, точно, в тот самый отдел. Если вы мне точно скажете, где вы находитесь, я выезжаю к вам — немедленно, и я свяжусь с мистером Крофордом, как только он закончит свидетельские показания в суде.
«Мустанг» Старлинг вылетел со стоянки в Квонтико на второй скорости, оставив на асфальте достаточно резины, чтобы морской пехотинец у ворот укоризненно покачал головой и, силясь не улыбнуться, погрозил Клэрис пальцем.
Глава 58
Окружной морг Кларендона, на севере Вирджинии, присоединен к Окружной больнице небольшим тамбуром с воздушным шлюзом, мощным вентилятором-отсосом в потолке и широкими двойными дверями с обоих концов, чтобы обеспечить удобный доступ мертвым. Помощник шерифа стоял на страже у дверей, преграждая доступ пятерым репортерам и фотографам, толпившимся перед ним.
Старлинг приподнялась на цыпочки и высоко подняла свой значок, чтобы заместитель шерифа увидел ее за спинами репортеров. Разглядев значок, тот кивнул, и Старлинг нырнула в толпу. Замелькали вспышки фотокамер, а позади нее полыхнул софит телевизионщика.
Тишина в секционном помещении, слышно только, как позвякивают инструменты, ложась в металлические кюветы.
В Окружном морге четыре стола из нержавеющей стали — для проведения аутопсии, у каждого стола — своя раковина и свои весы. Два стола были закрыты простынями, натянутыми странно, точно палатки, над останками, которые они прикрывали. Сейчас в секционной, на столе у окна, шло рутинное больничное вскрытие. Патологоанатом с ассистентом делали какую-то особенно тонкую работу и даже не подняли глаз, когда вошла Старлинг.
Пронзительный визг электропилы заполнил комнату, и минуту спустя патолог осторожно отложил в сторону крышу черепа, а затем поднял в сомкнутых ладонях мозг и поместил на весы. Тихим шепотом он сообщил вес в нагрудный микрофон, осмотрел лежащий в чаше весов мозг и тронул его затянутым в перчатку пальцем. Разглядев за плечом ассистента лицо Старлинг, он бросил мозг в раскрытую полость грудной клетки трупа, швырнул резиновые перчатки в бачок, щелкнув ими, как мальчишка рогаткой, и подошел к Старлинг, обойдя стол.
Пожимая ему руку, Клэрис почувствовала, как по коже у нее побежали мурашки.
— Клэрис Старлинг, специальный агент ФБР.
— А я — доктор Холлингзворт, медицинский эксперт, патологоанатом, шеф-повар и главный мойщик бутылок.