Бородатые скифы, облаченные в железные панцири и шлемы, в лучах утреннего солнца показались Лехе гораздо ярче наступавших бастарнов, в одежде которых преобладал черный цвет. Лишь тускло поблескивало оружие, кольчуги, наконечники копий и умбоны щитов. Шлемы на них были почти плоские, без наверший, да и то не у всех. А кони защищены доспехами только у трех вождей, вырвавшихся вперед.
Арчой и Леха рядом с ним, оставались с половиной воинов у самого края леса, наблюдая за схваткой. И вот волны скифов и бастарнов, ощетинившиеся копьями, сшиблись у ручья. Раздался страшный треск, и десятки бойцов с обеих сторон мгновенно рухнули с коней, пронзенные насмерть. Удар бастарнов, разогнавшихся гораздо быстрее, был силен и они поначалу потеснили скифов Арчоя, но те вскоре выровняли фронт и даже отбросили правый фланг прорывавшихся к деревне солдат неприятеля. Отбросив копья, всадники схватились за мечи и закипела настоящая сеча. Звон оружия от скрещенных клинков и ударов о щиты и шлемы, стоял такой, что Ларин еле услышал, что говорит ему Арчой.
— Хорошо дерутся, — глядя на мясорубку в нескольких сотнях метров от себя, спокойно заметил командир корпуса, — но их слишком мало. Бастарны явно не рассчитывали увидеть здесь большое войско.
Федор с ним не спорил. Вожди бастарнов, яростно размахивая мечами, спустя полчаса битвы убедились в численном превосходстве противника и вскоре приказали своим солдатам отступать, но было поздно. Скифы прорвали правый фланг и замкнули окружение, отрезав им путь назад. Тогда, оставшиеся в живых бастарны, человек триста, в ярости удвоили натиск и прорвались к деревне. Трубач, скакавший рядом с единственным уцелевшим вождем бастарнов, на голове которого Леха заметил небольшую корону вместо шлема, затрубил в свой рог, и над полем разнеся низкий протяжный звук.
Опрокинув амазонок, окруживших частокол со всех сторон, они пробились ко вторым воротам, которые защитники сами открыли для них, опустив мост. Скифская конница в ярости набросилась на арьергард отступавших, уничтожив несколько десятков врагов, но почти две сотни конных бастарнов сумели укрыться в крепости. А лучники, стоявшие за частоколом у ворот, перебили многих скифов, в пылу атаки прискакавших слишком близко.
— Взять эту крепость! — пришел в ярость Арчой, увидев прорыв бастарнов и гибель многих скифов от рук вражеских лучников, — что ты так долго возишься!
Последние слова относились к Исилее, оказавшейся рядом со своими амазонками. Это ее воительниц на дальних подступах бастарны опрокинули в два счета, прорываясь в крепость. Крик скифского военачальника задел за живое хозяйку Еректа, а Леху несказанно порадовал. Он даже имел смелость снисходительно ухмыльнуться, когда воительница проезжала мимо, посмотрев на него, «Мол, бабы, они везде бабы». Но Исилея тотчас доказала, что не зря носит свой титул.
Она издала боевой клич, и несколько десятков облаченных в доспехи воительниц бросились на своих конях в ров с водой рядом с воротами и, словно кошки, перекинув меч на ремне за спину, вскарабкались на частокол. Правда половина была тут же убита лучниками еще на переправе, но нескольким удалось преодолеть частокол, за которым завязалась настоящая бойня. Разъяренные женщины косили головы бастарнов направо и налево с такой грацией, что Ларин даже залюбовался: «Умеют драться, девки».
Видно до сих пор Исилея берегла своих солдат в надежде взять крепость малыми потерями. Еще несколько амазонок последовало тому же примеру, но уже с меньшими потерями, проникнув в лагерь. Там они объединились и с двух сторон стали пробиваться к воротам, чтобы опустить мост. Но их было слишком мало. Вдруг Леха увидел, как в центре лагеря бастарнов тотчас возникло движение и конные воины, спасшиеся недавно от скифов, устремились по узким улочкам в направлении дальних ворот. Заметил это и Арчой, внимательно следивший за ходом битвы.
— Усилить натиск! — закричал он, — немедленно взять ворота!
Исилея, а что ей оставалось, отправила в бой сразу несколько сотен своих боевых подруг, бросивших коней в ров сразу с нескольких сторон от укрепленной деревни. Ее воинство несло большие потери, но Арчой был прав — если не взять ворота, то эта атака была вообще напрасной.
И вдруг со стороны леса раздался звук трубы и тотчас в тыл атакующих амазонок ударил еще один отряд конных бастарнов, появившийся, словно из ниоткуда. Всадники в кольчугах и с длинными мечами обрушились на конных амазонок, быстро смяв несколько ближних к лесу рядов. Бросив туда взгляд, Леха обратил внимание, что не все войско Исилеи участвовало в атаке на ворота, большая его часть находилась в резерве, выстроившись протяженным фронтом у леса.
Пробив строй и уничтожив половину атакующих амазонок, бастарны оказались совсем близко от того места, где находился Арчой. Их было уже немало на поле перед крепостью, как показалось Лехе, не меньше тысячи разъяренных всадников, и они продолжали прибывать из леса.
— Остановить атаку, — крикнул бородатый скиф, выхватывая длинный меч, — уничтожить бастарнов!
И скифы, обнажив оружие, развернули коней в сторону атакующих, поскакав за своим командиром. Леха на этот раз тоже не остался в стороне. Он снова повел в атаку своих воинов. Схлестнувшись в ближнем бою перед крепостью, все три силы, принимавшие в нем участие: скифы, бастарны и амазонки сарматов быстро смешались. Бой распался на поединки.
Бастарны опять проигрывали числом, но в упорстве им было не отказать. Они бились на два фронта, одновременно пытаясь прорубить себе дорогу в крепость и освободить окруженных там сородичей. Именно здесь они наступали наиболее яростно. Именно здесь и оказались три сотни Лехи Ларина, встав у них на пути.
Свалив копьями многих, скифы взялись за мечи. Перед Лехой возник рослый всадник в кольчуге и черном плаще. Размахивая мечом, он несколько раз ударил предводителя разведчиков по круглому щиту и дважды вскользь задел морпеха в бок. Но меч бастарна оба раза отскочил от железных доспехов, сделанных на совесть кузнецами Крыма. А невредимый Леха, лишившись после очередного удара щита, сделал ответный выпад, поразив всадника в ничем не защищенную голову. Тот упал под копыта своему коню, схватившись за рассеченный лоб, а на его месте тотчас возник новый всадник.
Этот бастарн был в шлеме, при овальном щите и даже держал в руках еще не утерянное копье. Его удар был направлен прямо в грудь, но морпех извернулся и острие копья, ткнув его в плотный наплечник, выбросило предводителя разведчиков из седла, только ушибив. Перевернувшись в воздухе, (опыт морпеха из российской армии не пропьешь) Леха приземлился на обе ноги, словно акробат, и даже сумел, пригнувшись, почти избежать удара меча скакавшего мимо бастарна. Клинок просвистел над головой, и ударив по навершию, сбил с головы Лехи шлем.
Все это произошло буквально за мгновения. «Черт побери, — разъярился Леха, покачиваясь на ногах и пытаясь унять звон в ушах, — еще чуток и я остался бы без головы». Он выхватил из ножен акинак, чтобы было чем защищаться. Но прилетевшая издалека стрела вонзилась в спину его второму обидчику. Первый же, с копьем, уже успел развернуться и снова направлялся к стоявшему на траве и почти безоружному Лехе. Морпех ловким движением снова вскочил на своего коня и тут же пожалел об этом. Не имея щита, лишь с одним коротким мечом, он снова стал отличной мишенью. Бежать было некуда, кругом вращались в диком танце другие поединщики. Бастарн, перехватив покрепче копье, приближался. Тогда Леха метнул акинак навстречу противнику, но тот легко отразил щитом брошенный клинок.
«Вот это номер, — пронеслось в мозгу безоружного морпеха, — прости, мой коник!». И когда между противниками оставалось буквально три метра, Леха поднял своего коня на дыбы. Копье бастарна, с треском прорубив защитную броню, вошло в грудь коня и сломалось. Удар был мощным, но обезоружил нападавшего.
Леха успел спрыгнуть с падающего коня и откатиться на несколько метров сторону, под копыта другим дерущимся. А рухнувший конь командира разведчиков едва не придавил его своей тушей. Бросив короткий взгляд по сторонам, Леха заметил, что его скифы бьются чуть в стороне, а он сам в пылу атаки оказался среди амазонок, бешено вращавших мечами. В лихом бою они действительно ничуть не уступали мужикам и головы бастарнов так и сыпались на траву. Но и воительницы несли немалые потери. На глазах морпеха разъяренный бастарн рассек доспех и отрубил руку одной из них, а вторая «получила» в грудь стрелу, прилетевшую со стороны крепости.
Но командиру разведчиков нужно было думать о себе. Отбежав на несколько шагов, он оказался в траве вообще без оружия. Ушибленное плечо болело. Ни прикрыться, ни метнуть было нечего. Обломав копье о грудь боевого коня скифа, бастарн вознамерился во чтобы то ни стало добить соскочившего всадника, которому везло уже второй раз подряд. Он выхватил меч и, прикрывшись щитом, пустил своего коня вскачь. Расстояние уменьшалось с каждой секундой, а Леха лихорадочно искал какой-нибудь упавший меч или щит, чтобы отразить надвигавшийся смертельный удар, но кругом как назло росла высокая трава, мешавшая что-либо рассмотреть в ней.
И вдруг на пути бастарна возникла амазонка на коне, мчавшемся на бешеной скорости. Одним отточенным ударом она распорола доспех на животе бастарна так быстро, что тот не успел даже прикрыться щитом, и бастарн рухнул под ноги ошеломленному морпеху уже мертвым, даже не издав предсмертного хрипа.
«Вот это номер», — опять подумал Леха, попытавшись разглядеть, кто же спас ему жизнь. Очень уж знакомым показался силуэт, но амазонка ускакала, затерявшись среди других воительниц, схожих с ней видом. Однако, расслабляться было рано. Рядом с Лехой с коней рухнули еще два бастарна, пытавшиеся рассчитаться с ним за смерть сородича. Обернувшись, морпех заметил, что к нему скачут человек десять скифов с луками под предводительством Инисмея. Сотник держал по уздцы свободного коня.
— Прости, хозяин, — выдохнул он, когда доскакал, — мы отстали.