«У тебя есть другие дома?» — мой вопрос звучит с придыханием.
«Несколько», — отвечает Ганс и сбрасывает полотенце.
И, черт возьми, этот человек сложен как бог викингов. Боевые отметины и все такое.
Хотя его язык, пальцы и член были во мне, я не видела его голым. Даже без рубашки. До этого момента.
Когда он наклоняется, чтобы натянуть черные боксеры, я замечаю его яйца, свисающие между ног, и мне приходится опереться рукой о стену.
Господи, помилуй, почему так жарко?
Когда он начинает натягивать черные брюки, похожие на те, что он носил на ужине у моих родителей, я отвожу взгляд, чтобы осмотреть остальную часть комнаты.
Напротив стены с оружием находится то, что я могу описать только как стену мониторов. Как в одном из фильмов про Джеймса Бонда. Ряды экранов, все выключенные в данный момент, установлены над стойкой, которая тянется вдоль стены.
«Подожди, ты сказал, что у тебя несколько домов?» — спрашиваю я, подходя и вставая за офисное кресло на колесиках, стоящее по центру перед мониторами.
«Мы поговорим об этом позже. Хорошо?»
Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ганс зашнуровывает ботинки, черная футболка уже на нем. «Позже?»
Выпрямившись, Ганс двигается к стене с оружием.
Он снимает наплечную кобуру с крючка и надевает ее на плечо.
Я завороженно смотрю, как он выбирает два одинаковых пистолета, делая то, что делают люди в фильмах, проверяя обоймы, а затем вставляя их в гнезда на кобуре. Затем он хватает длинный нож в матерчатых ножнах и прикрепляет все это к поясу.
«Ты как Бэтмен», — шепчу я. У него не хватает только плаща и маски.
Ганс качает головой. «Нет. Мои родители разбогатели на добыче полезных ископаемых».
Его тон сух, и кажется, что он шутит. Но, полагаю, я не так хорошо знаю историю Бэтмена, потому что не понимаю шутку.
«Подожди». До меня вдруг доходит, что он делает. «Ты идешь туда».
Ганс кивает, затем жестом просит меня отойти, чтобы он мог выдвинуть стул.
Я так и делаю, и тут он указывает: «Сядь».
Я подчиняюсь.
Ганс хватается за спинку стула и разворачивает меня лицом к мониторам.
Я не вижу способа их включить, но тут Ганс откидывает какую-то скрытую панель в стойке, и передо мной появляется клавиатура.
Он нажимает несколько клавиш, и экраны оживают.
Я наклоняюсь вперед, пытаясь рассмотреть поближе, поскольку большинство экранов разделено на четыре квадранта.
«Что…» И тут я понимаю, что вижу.
Вид от входной двери Ганса, на уровне глаз. Вид на улицу. Еще немного того, что должно быть двором Ганса. Мой дом.
Множество видов моего дома.
«Я единственный человек, который может войти в эту комнату снаружи, но ты можешь выйти из комнаты в любое время», — говорит Ганс.
Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него. «Ты одержим мной?»
Ганс моргает один раз, медленно. «Кассандра, мне нужно, чтобы ты послушала». О, боже, я думаю, что он это делает. «Ты не заперта здесь, ясно?»
Я киваю, но все еще думаю о том, что он одержим мной.
Ганс указывает на мониторы. «Ты можешь наблюдать за мной через них, чтобы видеть, когда я вернусь. Если что-то случится, и я не вернусь…» Ганс кладет телефон передо мной. «Позвоните контакту A3».
Его слова — словно ведро ледяной воды на моей коже. «Что значит не вернёшься?»
«Просто предосторожность». Он указывает на телефон. «Теперь скажи мне, кому звонить».
«А3», — повторяю я. «Кто это?»
«Его зовут Дом. Он мне должен. А если не ответит, попробуй А2 или А1». Он делает паузу. «В таком порядке».
Когда он начинает отходить, я тянусь к нему. «Пожалуйста, не уходи».
Он сжимает мою руку в своей. «Я сейчас вернусь, Бабочка. Оставайся здесь».
А потом он ушел.
Тяжелая дверь захлопывается за ним, и замки с глухим стуком встают на место.
О, Иисусе.
Я стучу по телефону, чтобы убедиться, что он не заблокирован. Потому что если он не вернется, а у меня не будет возможности позвонить, я начну окончательно сходить с ума.
Но телефон не заблокирован.
И я вижу домашний экран. А фотография, сохранённая как фон, это… я. Сплю в его кровати.
Я прикусываю губу.
Он точно одержим мной.
ГЛАВА 63
Ганс
Мне нужен ответ только на один вопрос. Этот человек пришел за Кассандрой или за мной?
В любом случае, если он еще не мертв, я его убью.
ГЛАВА 64
Кэсси
Мои глаза перескакивают с экрана на экран, но я не могу найти Ганса. И я ничего не слышу, так что я не знаю, в доме ли он еще.
Мне следовало сказать ему, что моя входная дверь не заперта.
Ему не обязательно проходить через мой дом; он может просто обойти его, чтобы добраться до тела.
Я протягиваю правую руку и тяну за один из маленьких волосков на левом предплечье. Затем я корчу рожицу, когда мне больно.
Ладно, я все еще могу что-то чувствовать. Тогда почему я не напрягаюсь, черт возьми, из-за того, что кого-то убиваю?
Я почти уверена, что человек, которого я случайно застрелила стрелой, мертв. И я почти уверена, что я должна была бы устроить истерику. Сомневаться в своей морали. Просить прощения у бога наверху. Но я не.
И, ну, его не должно было быть там.
Я не могу придумать ни одной невинной причины, по которой мужчина мог бы бежать за мной через мой задний двор в темноте.
Дрожь пробегает по моим рукам.
Я никогда не любила фильмы ужасов. А этот момент — мигающий свет, открывающий его — разбудит меня ночью.
Я обнимаю себя — в этой комнате невероятно холодно — и снова просматриваю экраны в поисках Ганса.
Ничего.
Он уже должен был перейти улицу.
Мое внимание привлекает почти черный экран.
Там.
Трудно различить темное движение на темном фоне, но похоже — я наклоняюсь ближе к экрану, отчего край стойки врезается мне в живот. Ганс бежит. Через свой задний двор и в лес. Буквально в противоположном направлении от моего дома.
"Какого черта?"
Он исчезает.
Я оглядываю другие экраны, пытаясь снова его найти.
Ганс не уйдет. Он не стал бы приводить меня сюда, а потом нагружать себя оружием, чтобы просто сбежать в лес.
Почти уверена.
Опираясь ладонями на стойку, я поднимаюсь и иду к главной двери.
На одном из экранов виден пустой подвал за дверью, так что я знаю, что там никто не прячется, но мне нужно знать…
Я берусь за ручку рычага и нажимаю на нее.
Что-то движется, и я слышу тяжелый звук открывающихся замков.
Не заперта.
Я приоткрываю дверь всего на несколько дюймов, затем закрываю ее, и замки снова выполняют свою автоматическую функцию.
«Хорошо», — выдыхаю я. «Доверься процессу».
Не сводя глаз с мониторов, я иду в дальнюю часть комнаты и открываю первую дверь на задней стене. Шкаф, из которого Ганс достал свою одежду.
Полки заставлены стопками одежды. Вся в оттенках черного и серого.
Я беру черную толстовку с капюшоном. У Ганса не так много жира, но он высокий и стройный, поэтому, когда я надеваю эту одежду, она достаточно просторна для моей пухлой фигуры. Она также такая длинная, что такой же длины, как мои шорты.
Я хватаю пару носков и засовываю их в карман толстовки, затем закрываю шкаф.
Я продолжаю поглядывать на мониторы, но поскольку я уже встала, я не могу удержаться и не проверить другие двери.
За второй дверью находится шкаф, полный дорожных сумок и коробок с электроникой.
Третья дверь открывает шкаф, полный непортящихся продуктов. В основном безвкусные вещи, упаковки вещей, которые я видела в магазинах для кемпинга. Но есть также полупустой ящик Skittles, яркая упаковка которых резко контрастирует со всем остальным.
Я беру пачку.
Подойдя к последней двери, я открываю ее и снова чувствую, как холодок пробегает по моей коже.
За четвертой дверью — еще одна дверь. Тяжелая металлическая, как та, через которую мы сюда пришли. Но эта ведет в другую сторону. К заднему двору. Где больше ничего быть не должно.
Я захлопываю дверцу шкафа и спешу обратно к креслу.
Колеса немного скользят, когда я натягиваю на ноги носки большего размера.
Несколько видов на экране — это полуразрушенный дом в конце нашей маленькой улицы, но я не трачу время на просмотр этих каналов. Я не знаю, зачем ему камеры в этом месте, но он туда не пойдет. Он пойдет ко мне домой.
Мой дом, который появляется в большинстве ракурсов.
Я поднимаю руку и касаюсь экрана, на котором видны большие окна моей гостиной.
Поскольку снаружи темно, а внутри моего дома горит свет, легко увидеть то, что внутри. Я вижу свой диван, часть своего рабочего стола и часть проема, ведущего на кухню.
Ганс сидел прямо здесь — я держусь за подлокотники кресла — и он заглядывал прямо в мой дом.
В моем животе разливается тепло.
Моя реакция на Ганса всегда была более чем.
Я проявляла к нему больший интерес, чем следовало бы.
Я зациклилась на нем. Думала о нем. Фантазировала о нем. Думала о том, чтобы раздеться в окне моей спальни, просто в надежде, что он увидит меня. И захочет меня.
Я никогда этого не делала, но хотела.
И это… Он наблюдает за мной. Или что это такое. Я знаю, что это неправильно.
И я знаю, что мне не следует чувствовать себя так чертовски хорошо по этому поводу.
Но мне не хочется с этим бороться.
Я знаю, кто я. И я не маленькая.
Мое рассеянное внимание. Мои попытки выпекать, которые, как я знаю, далеко не так хороши, как у моей мамы. Мое сверх-пышное тело, которое я не собираюсь менять.
Все мои отношения были поверхностными. Весело, пока они длились, но ничего особенного.
Мои родители воспитали во мне высокую самооценку. И в основном она у меня есть. Но часть меня просто предположила, что я буду одной из тех