Я тянусь к его теплу.
И теперь, когда мы наблюдаем, как они вытаскивают ящики и роются в каждом дюйме его дома, становится ясно, что это больше не его дом. Даже если он убьет главного негодяя, это место будет раскрыто. Ганс сам сказал это; у него много врагов. Он никогда не сможет просто жить в таком уютном районе, как этот, и не оглядываться постоянно через плечо.
Второй Человек хихикает, тянется к мечу, висящему на стене над кушеткой Ганса. «Не возражаешь, если я возьму».
Ему требуется секунда, чтобы опустить его, но как только он это делает, он начинает размахивать им, как идиот.
На другом экране Первый Человек копается в спальне Ганса. Когда он двигается к тумбочке, Ганс выпрямляется рядом со мной.
Мужчина открывает ящик и наклоняется над ним, роясь в его содержимом.
Из другой части дома раздается голос Второго мужчины. «Пойду проверю гараж».
«Ладно», — отвечает Первый Человек. Затем он бормочет: «Что это за херня?»
Он выпрямляется, и в его руке оказывается стопка желтых стикеров.
Рука Ганса на столешнице сжимается в кулак. «Вот и все», — рычит он.
«Что…»
Прежде чем я успеваю закончить спрашивать, Ганс пересекает комнату. Открывает дверь. И выбегает в подвал.
Я открываю рот, чтобы крикнуть ему вслед. Спросить, какого черта он делает. Сказать ему, чтобы он схватил пистолет, нож или что-нибудь еще. Но я не хочу кричать и быть услышанной злоумышленниками.
Дверь захлопывается, запирая меня.
«Обугленное сладкое кукурузное печенье», — говорит мужской голос в замешательстве. «Это что, код?»
Я медленно поворачиваюсь к мониторам.
Это мои заметки-стикеры. Те, что я написала от руки для каждой выпечки. Те, что я отдала Гансу.
И Первый Человек касается их.
Мой взгляд метнулся в сторону экрана и я увидела Ганса.
Он уже поднимается по лестнице.
Второй Человек все еще в гараже, осматривается. Но он может вернуться в дом в любой момент, и тогда будет двое на одного, а Ганс безоружен.
«Пожалуйста, будь осторожен».
Но Ганс не замедляет шага. Он не двигается осторожно.
Он делает шаги по три за раз и распахивает дверь наверху. Оставив ее открытой, он шагает через гостиную. Руки разжимаются и сжимаются в кулаки по бокам.
Мужчина в гараже не выходит. Он не видит Ганса и не включает сигнализацию.
Это значит, что Первый Человек понятия не имеет, что его ждет.
ГЛАВА 87
Ганс
Когда я вхожу в спальню, мои ботинки бесшумно ступают по ковру.
«Это мои».
Услышав мой голос, Первый Мужчина оборачивается.
И тут я вижу их. Мои девственные квадратики бумаги разорваны, скомканы в две неровные стопки. И… Этот порван?
Красный цвет, который обычно виден краем глаза, ярко вспыхивает перед моими глазами.
Он замирает всего на секунду, но я использую эту секунду, чтобы выхватить заметки из его рук.
Первый Мужчина быстро приходит в себя и тянется за пистолетом, который он держал в кобуре.
Признавая, что они уже повреждены и что мне нужно держать их под рукой, я засовываю стикеры в рот и прикусываю их, удерживая их там, пока они не выпирают изо рта, словно пучок сена.
Пистолет мужчины обтянут чистой кожей.
Он большой. Мы почти друг перед другом.
У меня нет с собой оружия. Но это неважно.
Я — оружие.
И я злюсь.
Прежде чем он успевает поднять пистолет, я прыгаю вперед, переношу вес на кулак и бью в грудину мужчины.
Его диафрагма сокращается, лишая его возможности дышать и звать на помощь.
Моя левая рука уже в движении, и я бью в идеальное место на внутренней стороне его правой руки, в нескольких дюймах от локтя. Ту, что держит пистолет.
Мой удар попадает в триггерную точку его двуглавой мышцы плеча, и он отпускает пистолет.
Он пытается уйти от меня, спотыкаясь, отходит в сторону. Но я шагаю вместе с ним.
Спина Первого Мужчины ударяется о стену, параллельную моей кровати, и я прижимаю его к ней левой рукой.
Я чувствую момент, когда мышцы под его легкими начинают расслабляться, и он пытается сделать вдох.
Прежде чем его дыхательные пути успевают открыться, я поворачиваю свое тело и бью локтем по передней части его горла, чувствуя, как его трахея не выдерживает удара.
Его глаза выпучиваются, но зажатые в зубах стикеры напоминают мне о том, что он сделал. Что он отнял у меня.
Я снова бью локтем в горло.
Этот ублюдок испортил первую вещь, которую я получил от Кассандры.
Он уничтожил одну из немногих вещей, которые мне дороги.
Все еще пытаясь уйти от меня, он бьется головой о мою стену. О плоскую сторону катаны, закрепленной там.
Я вытягиваю правую руку в сторону его головы и хватаюсь за рукоять меча.
Мои мечи — не украшения.
Они были созданы для того, чтобы их использовали.
Я убираю левую руку с его груди и хватаю прядь его волос.
Я оттягиваю его от стены всего на несколько дюймов, пока моя правая рука крутит рукоять катаны. Останавливаюсь только тогда, когда острая сторона оказывается обращенной наружу.
Затем, схватив его за волосы, я откидываю его голову назад, удерживая его неподвижно, и тяну меч к себе.
Лезвие бритвы разрезает плоть, проскальзывает между позвонками.
Он прикоснулся к чему-то, к чему прикоснулась Кассандра.
Жизнь угасает в его глазах.
Я удерживаю его на месте, продолжая движение, разрезая мышцы, сухожилия и артерии.
Он коснулся того, что принадлежит мне.
Последним рывком правой руки я сбрасываю груз с шеи мужчины, и в одной руке у меня остается голова, а в другой — меч.
ГЛАВА 88
Кэсси
Я стою, наклонившись над стойкой, лицом практически к экрану, наблюдаю за каждым движением Ганса. И я задыхаюсь.
Тяжело дыша.
Я прижимаюсь ближе.
Ганс только что обезглавил человека.
Он роняет голову на ковер, и через динамики слышен глухой стук.
Мне должно быть противно.
Ганс оборачивается, держа меч в руке, и я наконец могу увидеть его целиком.
В его глазах светится дикость.
Его плечи напряглись от напряжения.
И он весь в крови. Красные капли стекают с краев записок, зажатых в зубах.
«Боже мой», — шепчу я в комнату, обмахивая лицо веером.
Ганс как будто слышит меня, потому что его взгляд устремляется на скрытую камеру, когда он тянется, чтобы вытащить изо рта свои заветные стикеры.
Экран запотевает от моего дыхания, и я всерьез подумываю о том, чтобы облизать его, когда где-то в доме раздается треск динамиков от хлопнувшей двери.
Я заставляю себя отвести взгляд от Ганса и вижу, как Второй Мужчина идет через кухню, дверь в гараж за ним закрыта.
Он хмурится, приближаясь к открытой двери подвала.
В руке у него все еще есть другой меч Ганса, но острие опущено, и он использует его как трость.
Второй мужчина останавливается наверху лестницы и кричит вниз: «Я же говорил тебе, там внизу ничего нет».
«Неверно», — раздается голос Ганса за секунду до того, как он входит в гостиную.
Второй мужчина поворачивается к нему лицом.
Ганс не замедляет шага, пересекая комнату.
Левой рукой он засовывает пачку стикеров в карман, а в правой руке держит окровавленный меч, острие которого направлено вверх и наружу.
Он поворачивает запястье, и лезвие вращается в жутком танце.
На его лице все еще видна кровь, а несколько прядей волос выбились из-под остальных, связанных сзади.
Он выглядит чертовски устрашающе.
Глаза Второго мужчины расширяются, и это правильная реакция.
Но затем он поднимает перед собой украденный меч, хотя очевидно, что он не знает, как пользоваться этим оружием.
У этого парня нет шансов.
Извините, сэр, правильной реакцией было бы бежать. Прочь. Так быстро, как только можно.
Мои пальцы касаются экрана, когда Ганс снова вращает лезвие. Но на этот раз, когда оно вращается вверх, он тянется через свое тело, чтобы схватить рукоятку обеими руками.
Одним плавным движением Ганс делает последний шаг и ударяет своим мечом по мечу в руках Второго Человека.
Меч Второго Человека резко поднимается вверх, удар Ганса оказывается слишком сильным, чтобы выдержать его.
Когда руки Второго Человека поднимаются в соответствии с новой траекторией движения его оружия, Ганс поднимает свои собственные руки в качестве завершения атаки.
Второй Человек делает шаг назад, чтобы удержаться на ногах, а Ганс сохраняет инерцию, взмахивая мечом до упора вверх, а затем снова опуская его вдоль тела.
Это так быстро. Так красиво.
А затем Ганс снова поворачивает запястья, меняя хват так, чтобы лезвие было направлено прямо на Второго Человека.
Не колеблясь, Ганс наносит удар мечом вперед, пронзая грудь Второго Человека.
Я уже практически на верстаке. Тяжело дышу.
Я только что смотрела бой на мечах!
Ганс использует свой меч как зубочистку в винограде и маневрирует Второго Человека так, чтобы он стоял спиной к лестнице. Но судя по тому, как человек сгорбился, я думаю, Ганс поддерживает его вес.
Ганс толчком сбивает мужчину с лестницы, но не выпускает меч, и тот выскальзывает из тела мужчины, когда тот падает.
В динамиках громко слышен стук тела, падающего с лестницы.
Ганс пинком захлопывает дверь подвала, оставаясь по ту сторону.
Я нахожу экран, показывающий улицу, но все то же самое. Водитель все еще сидит там, слегка покачивая головой, как будто слушает музыку. И я не вижу никаких знаков, указывающих на то, где находятся те двое парней в моем доме.
Я надеюсь, что Ганс их тоже убьет. И не только потому, что они работают на этого мудака-торговца людьми, а потому, что они роются в моих вещах. Я больше не смогу носить свою одежду, не зная, к чему они прикасались. Или пользоваться своей посудой. Мне придется все это сжечь, черт возьми. И это меня бесит.