— Господин майор, делайте, что вам велено!
Цукенгшлор угрюмо насупился, сунул руку, пухлые скользкие пальцы толстяка стиснули запястье с неожиданной силой, рука словно в тисках. Майор не успел моргнуть глазом, как тело парализовало, неимоверная тяжесть навалилась на плечи. Глаза толстяка зажглись диким огнём, Цукенгшлор попытался вырваться, но куда там — окаменел, словно статуя. Ледяные пальцы стиснули сердце, майор хрипло выдохнул, пульс вот-вот пропадет. Подступила тошнота, в ушах назойливый звон, сквозь него пробивается невнятное бормотание толстяка. Внезапно все стихло, боль и тяжесть исчезли в мгновение ока, Цукенгшлор облегченно выдохнул.
— Что это?
Толстяк смолчал, с достоинством поклонился Шмальцу, дверь за широкой спиной закрылась беззвучно.
— Что это было?!
— Заклятье верности.
— Значит, имперская безопасность не только с глодами дружит, но и с колдунами?
— Нуууу, мы… не совсем имперская безопасность…
— А кто вы?! И что вообще здесь творится, что за тайны?! Мне назад все равно дороги нет, так чего темнить? — Цукенгшлор вскочил, из груди вырвался хриплый вздох.
— Ну что вы, господин майор, спокойнее надо быть, спокойнее. — Шмальц вскинул ладони, на губах привычная мерзкая улыбочка, Цукенгшлор с трудом сдержался, чтоб не врезать по ехидной роже, засопел угрюмо. — Кстати, как вы себя сейчас чувствуете?
Цукенгшлор собрался пробурчать, что дерьмово, но… в теле непривычная лёгкость, небывалый прилив сил, кровь забурлила по венам, как весенний ручей, наполняя каждую клеточку жгучим огнём.
— Хаарон заодно подлечил немного… как видите — от колдунов тоже бывает толк. Нет, бездарей и шарлатанов конечно на кол или в костёр, а вот стоящих… стоящих мы бережем.
— Я так и не услышал от вас внятного ответа!
На несколько мгновений Шмальц умолк, Цукенгшлор не сводил с него глаз.
— Хорошо, майор. Теперь, когда вы тоже закляты, я могу многое объяснить. Но всей правды не знаю, да и сам Шайзер, думаю, тоже. Вы слышали про Особый отдел имперской безопасности?
— Тот самый, что боролся с колдунами?
— Совершенно верно. — Шмальц заложил руки за спину, прохаживается по комнате взад-вперед. — Официально его больше нет, дескать, всех опасных магов переловили, потому распущен за ненадобностью.
— А на самом деле?
Шмальц хмыкнул:
— А на самом деле все иначе. Отдел превратился в тайную организацию, Орден, где во главе встали те, с кем отдел боролся вначале так рьяно…
— Колдуны?!
Шмальц кивнул, мерзкая улыбка наконец-то окончательно растаяла, Цукенгшлор понял, что собеседник не врёт.
— Я… да и вы, майор… теперь — воины Ордена. Наши люди контролируют имперскую безопасность, хватает агентов и в армии, и во дворце. Кроме того, наши агенты — во всех ветвях власти соседних государств. Кроме Варгавы…Тамошний правитель тоже поставил колдунов на службу государству. Ничего… мы и их…! Весь… весь мир покорим! — Шмальц размахался руками, как ветряк крыльями, лицо покраснело, говорит с жаром, словно майор отчаянно спорит. — Нет, вот увидишь, Цукенгшлор, обязательно увидишь, наша власть станет абсолютной, мы будем… будем равными богам!
Шмальц умолк, дышит часто, будто только что с долгой пробежки.
— И как — не противно исполнять приказы колдунов? Тех мразей, что давно заслужили костёр?
— Тише, тише, майор! — Шмальц приложил палец к губам. — Теперь вам не стоит болтать лишнего, заклятье… оно может расценить это как измену, мигом удавит, как бешеную собаку.
Холодок пробежал по спине, Цукенгшлор слышал, как работают подобные заклятья. Человек просто перестает дышать, словно на шее петля.
— И знаешь, майор — не противно! Один сильный колдун может уничтожить целую армию. А я уважаю силу. За колдунами, Цукенгшлор, за магией — будущее этого мира! Да и не только этого… Кто такие «чужаки» думаю не надо объяснять?
Цукенгшлор лишь кивнул. Шмальц понизил голос до чуть слышного шепота:
— Это только начало. Мы… мы покорим и тот мир. Шайзер как-то намекнул, что верховные магистры ордена нашли способ переходить в мир «чужаков». Представляете?
— Слышал про такое… Или ты забыл, что и я служил в имперской безопасности? Лучше объясни — зачем вам на троне именно я?
— Не знаю. — Шмальц хоть и старался спокойно говорить, но Цукенгшлор уловил нотки досады в голосе. — Сначала Шайзер планировал поставить королем меня, но потом решил иначе.
— И когда всё… начнётся?
— Скоро, господин майор, очень скоро. Но вы собирайтесь, Шайзер приглашает вас отзавтракать вместе. Клюнч! Клюнч!
Едва не выломав дверь, в комнату вломился стражник.
— Возьми в карете узел с вещами. Да поживее!
Клюнч исчез в мгновение ока, Шмальц с усмешкой кивнул на хлопнувшую дверь:
— Даже не знает, что для будущего короля старается. Привыкайте, господин майор, скоро и ваши приказы будут также молниеносно исполнять…
Хак не сомкнул глаз до рассвета, вместе с псом, тот улегся рядом, не по-собачьи умные глаза следили, как пламя со злостью вгрызается в сухие ветки хвороста, словно молодые волчата в добычу. Хворост сгорает быстро, заготовленное Гансаулем Хак сжег, так что пришлось пару раз в темноте шарить по кустам в поисках дров. Под конец повезло — Хак приволок высохший до твердости камня вывороченный пень. Его хватило до рассвета, вон и сейчас ещё тлеет огонёк. Хак собрался сходить за новой порцией топлива, но от повозки донесся хриплый голос:
— Хааак! Ты здесь?!
— А где ж ещё?
— Собирайся, нам стоит поспешить!
Хак хмыкнул — голому собраться — только подпоясаться…
Гансауль ловко соскочил, вытащил из повозки мешок, там бряцнуло. Оружие? Но откуда? Ах, да — Хак же кого-то там… это самое… черт… даже не верится. Хак подошёл, Гансауль молча протянул секиру. Повертев в руках, Хак сделал замах, лезвие со свистом рассекло воздух. Неплохо! Таким топориком можно дел натворить… Гансауль закинул мешок за спину, без церемоний двинулся по тропе, убегающей за поворот каменной стены.
— А лошадь… и повозка?
— Дальше только пешком. И смотри по сторонам — лёгкая прогулка закончилась…
Глава вторая
Цукенгшлор задремал, несмотря на нещадную тряску — карета хоть и укомплектована рессорами, но комфортабельной поездку точно не назовешь. Шмальц настороженно поглядывает сквозь неплотно задернутые шторки, пальцы до хруста стиснули обтянутую чёрной гладкой кожей доску, что служит сидением. Он с завистью покосился на посапывающего напротив майора, бледное лицо нахмурено, то и дело скрипит зубами. Но спит же! А Шмальцу уже неделю не спится толком, весь на нервах. Он ведь видел себя королём, себя! Представлял, как займет дворец, смелый, решительный, плевать, что с помощью Шайзера, сев на трон… Шмальц сумел бы избавиться от генерала и его покровителей. А теперь… теперь черт его знает. Этот майор объявился так некстати! Шмальц покосился на Цукенгшлора, снова уставился в окно, там убогие домишки окраин сменились унылыми пустырями, заваленными мусором, золой, тут и там торчат обгорелые пни, словно гнилые зубы великана. Дорога долгая, если все сложится удачно — доберутся до места к вечеру. «А может всё-таки… Нет — слишком рискованно… Майор струсит! Да точно струсит, особенно теперь, после заклятья… Не пойдёт он против Шайзера, кишка тонка, даже если расскажу, как обмануть эту колдовскую штучку. Чертов Смарог, глод косорукий — не мог врезать этому недоноску посильнее, чтоб мозги в кашу. И не было б проблем! Ничего доверить нельзя, всё приходится самому!»
Нудный скрип колёс и сопение майора перекрыл отчаянный крик. Шмальц вздрогнул, рука змеей метнулась к поясу, холодная рукоять меча ткнулась в ладонь. Пинком распахнув дверцу, Шмальц сунул голову наружу и тут же дернулся назад. Вовремя — перед самым носом просвистела стрела, воткнулась в кожаную спинку сидения. Разбойники, откуда их принесло?! Вот уж некстати! Ничего — не на тех нарвались! Сейчас стража перебьет этих недоносков, как цыплят. Хотя… почему некстати? Шмальц перевёл взгляд на майора, тот дрыхнет по-прежнему. Он ещё не успел додумать мысль, а рука, отложив меч, уже ухватилась за стрелу. Выдернул рывком, повернулся к майору, прицелился… «Спи спокойно, король недоделанный!» Шмальц хищно оскалился, вспухли мышцы на плече, надо всадить поглубже, чтоб не было сомнений. Но… в последний миг майор дернулся, перехватил атакующую руку, рванул, выворачивая сустав. Шмальц навалился, захрипел от натуги и боли, но чертов майор сильнее. Рванул от души, от дикой боли Шмальц едва не потерял сознание, но «поплыл». Цукенгшлор отпихнул его в сторону и врезал по лицу. Хрустнул сломанный нос, Шмальц завопил, как сумасшедший, давясь хлынувшей ручьем кровью. Майор подобрал обломок стрелы и с размаху засадил в горло противнику. Шмальц захрипел, уж что-что, а убивать майор умеет — попал в артерию, кровь плеснула фонтаном. Не прошло и полминуты, как Шмальц мешком сполз на пол кареты, в хлюпающую багровую лужу. Крики снаружи стихли, охрана и правда своё дело знает. Вот только что теперь?! Поверят ли, что он всего лишь защищался?! Вряд ли… Майор вытянул меч из ножен, Шмальцу оружие уже ни к чему, а он… он хотя бы продаст свою жизнь подороже. Но помирать раньше времени тоже не стоит. Цукенгшлор медленно приоткрыл створку, осторожно выглянул. Вроде никого, охрана увлеклась погоней за недобитками, уже откуда-то издалека доносятся радостные возгласы. Майор тихонько выскользнул, сгорбленная фигура мгновенно растаяла в редких кустах, что подступили прямо к дороге.
Хак проклял всё на свете. Эти чертовы горы, этот не раз уже проклятый мир, эту уныло-прямую спину Гансауля, что вечно идёт вперёд и словно совсем не знает усталости. Вроде и мышц прибавилось, и силы, но эти бесконечные спуски и подъемы, каменное крошево под ногами, кого хочешь умотают. Кроме Гансауля. Солнце давно забралось в зенит, так что ко всем неприятностям добавилась жажда — воду приходится экономить, Гансауль предупредил, что к следующему источнику выйдут только вечером. Ноги гудят, хочется шмякнуться на задницу и послать всё к черту. Но… шаг… ещё шаг… а потом ещё и ещё. Наконец, тропа расширилась, теперь можно идти «плечо в плечо», Хак решил разузнать всё поподробнее. — Так куда мы идём?