— Это только предчувствие. — Рамсей не мог объяснить, но предчувствие стало таким сильным, словно он нашел доказательство.
— Предчувствие может оказаться ценнее любого факта, — ответил шаман. — Ты рыцарь снов, ты должен верить в свои предчувствия и сны.
Рамсей снова оказался в тайной лаборатории, которую в прошлый раз не сумел как следует разглядеть. Остальные толпились за ним. В лаборатории царил хаос. Очевидно, приказ императрицы выполнили тщательно и с готовностью. Машины, стоящие рядами, были разбиты, как будто их колотили с силой и яростью кузнечным молотом.
Пол усеян обломками оборудования, осколками стекла, изогнутым металлом, так что приходилось пробираться осторожно. Тем не менее осколки все равно хрустели под подошвами. Тот, кто тут действовал, постарался, чтобы ничего не сохранилось.
Оситес шел впереди, подобрав полы одежды рукой, словно не хотел соприкосновения с обломками. Он прошел мимо разбитого сплюснутого обменника, из которого торчали сплавленные и оборванные провода, к дальней стене комнаты, у которой стояло несколько небольших шкафчиков.
Дверцы всех шкафчиков были раскрыты, они либо свисали на петлях, либо лежали, сорванные, на полу. Внутри почерневшая масса, пахнущая химикалиями.
— Вот этого императрица не приказывала, — сказал шаман. — Записи были уничтожены до того, как здесь поработали наши люди. А вот это, — он подошел к концу ряда шкафчиков и показал на две пустые полки в стене, — вот эта часть для нас полная неожиданность. Мы об этом тайнике не знали.
После еды и исчезновения боли в голове у Рамсея прояснилось. Словно он спокойно, без волнений и тревог, проспал всю ночь.
— Значит, нам неизвестно, что прихватил с собой Мелколф. А откуда он… откуда вы получили первоначальные знания, чтобы все это начать?
Впервые на лице Оситеса появилось выражение замешательства.
— Не все знания Великой Эры утрачены. Нашлись проницательные и предусмотрительные люди, организовавшие тайники. Эти тайники помогли выжить им самим и всей цивилизации. Некоторые из них мы отыскали. Теперь я думаю, что Мелколф обнаружил в записях, которые мы ему передали, указания на другие тайники. Он их тайно разграбил. Слишком уж охотно он сотрудничал с нами.
— Но кто такой Мелколф? — спросил Рамсей.
Оситес ответил медленно и с явной неохотой:
— Он из Рощи в Марретце. Не все ищущие пути Просвещения обладают нужными для наших целей качествами. Но в то же время мы их можем использовать во внешнем мире. Поэтому, хоть они и не дают клятву, мы предоставляем им возможность развить свои способности и работать с нашим товариществом. Способности Мелколфа были направлены на работу с древним оборудованием. — Оситес рукой обвел лабораторию. — Он обладал гениальными способностями читать обнаруженные нами непонятные записи. Но мы не принимали его во Внутренний Круг.
— Поэтому он оставил Марретц и долго странствовал. Наверно, в это время он и обнаружил какие-то тайники древних знаний. В Юри он встретился с охотившимся там принцем Берталом. В Лом его привез Бертал. Мелколф сделал нам предложение… — Оситес покачал головой. — На ее царственное великолепие оно произвело впечатление, императрица призвала меня. Мы решили, что во имя безопасности Улада… — Он замолчал.
— Долг моего товарищества — возродить цивилизацию, добиться, чтобы вернулось могущество нашего рода. В Уладе впервые появилось устойчивое правительство, воцарился закон. И мы должны были это сохранить. К тому же… мы получали доступ к древним знаниям, к чему тоже стремились.
— А кто предложил эксперимент с обменником: Мелколф или товарищество? — спросил Рамсей. Объяснение его удивило. Он не думал, что Оситес будет говорить так откровенно.
— Принцип действия обменника был нам известен, — ответил Оситес. — Мелколф оказался способен развить этот принцип. К тому же… — он пристально посмотрел в лицо Рамсею. — К тому же у нас было предсказание: нам нужно было сосредоточиться на силе снов. Когда выяснилось, что сны и обменник действуют одновременно… именно такое знание нам было нужно…
— Лорд император, — неожиданно сказал Дедан, словно его подгоняло нетерпение действовать, — кто такой этот Мелколф, о котором ты говоришь? Он отдал приказ уничтожить наше общество?
— Нет. Но он часть того, что кроется за этим приказом, — ответил Рамсей. Он стоял неподвижно, не отводя взгляда от уничтоженных записей.
Что-то появилось… мысль… намек? Точно так же как он был убежден, что Мелколф и Бертал остались в Ломе, так же росло предчувствие чего-то важного.
Он подошел к первому шкафу. Подобрал с пола обломанный металлический стержень, пошевелил им влажную массу в шкафу, вызвав только сильное зловоние, заставившее всех закашляться. Он не обнаружил ничего, только убедился, что все было систематически уничтожено. Словно в старой-старой детской игре, когда ищешь спрятанный предмет под выкрики «горячо» и «холодно». Только на этот раз выкрикивают не его спутники, предчувствие идет изнутри, из сознания.
Эта часть лаборатории наиболее важна, в этом Рамсей уверен. Он продолжал искать подтверждения своего предчувствия, сметал массу из шкафов на пол, шевелил ее стержнем, но ничего не находил. И только когда приблизился к двум потайным полкам, внутренний голос сказал ему «горячо». Но тут ничего нет, даже остатков уничтоженного.
Тайник представлял собой узкое углубление на высоте примерно в четыре фута от пола. В нем находились две совершенно пустые полки. Рамсей постучал по ним — может, тайник внутри тайника? Но по стуку ничего определить нельзя.
Он повернулся к Оситесу.
— Что за стеной?
Шаман покачал головой.
— Ничего. Это место давно известно, тут была сокровищница и тайная тюрьма в дни, восходящие к временам Галфера, когда Лом был столицей древнего королевства Улад.
Но предчувствие Рамсея не было удовлетворено. Где-то здесь находится ключ, который приведет к Мелколфу. А Рамсей считал, что там, где Мелколф, там же Очалл, принц — и Текла.
Снова он простучал внутренности тайника. Задник каменный, камни прочные, сплошные, находятся здесь века. Он может заставить разобрать эту стену и ничего не обнаружит. И все же внутренний голос продолжает утверждать, что след начинается здесь.
— Я хочу… — он принял решение. — Эта стена должна быть снесена! Если есть человек, хорошо знающий это здание, приведите его сюда.
Дедан в свою очередь осмотрел тайник.
— Лорд император… — Также вооружившись обломком с пола, он тщательно, как перед ним Рамсей, прощупывал внутренности углубления. — В камне нет никаких щелей. Если ты ищешь потайной ход, только огнеметы, которые уничтожили общество, способны его здесь проделать.
— Проделать ход… — медленно повторил Рамсей. — Мы не можем тратить время. Нам нужно знать направление.
— И только ты можешь его отыскать, верховное могущество.
Рамсей взглянул на шамана.
— Да, — кивнул Оситес, — только ты. Ты уже знаешь путь, по какому нужно идти.
Рамсей отбросил стержень.
— Я никому не позволю снова вмешиваться в свою жизнь! — мрачно сказал он.
— Это и не нужно, рыцарь. Сила принадлежит тебе, и только ты можешь ею воспользоваться.
Снова в пустоту? Но ведь его попытка привела к нему Деда-на. Может, снова…
Он обратился к капитану:
— Ты знаешь, что мы ищем. Я говорю с тобой откровенно, Дедан. В этом дворце я не могу довериться ни одному человеку, за исключением тебя. Потому что наши желания совпадают. Мы должны найти убийцу — убийцу не одного человека, а многих. Просвещенный считает, что это можно сделать — но с помощью света или каких-нибудь инструментов. Если я начну такой поиск, будешь ли ты охранять меня? Не позволять никому подходить ко мне?
— Лорд император, если след, который ты ищешь, выведет к убийце, я твой верный человек — на этот поиск!
Рамсей кивнул. Обещание такое же твердое, как клятва на крови, хотя и дает ее тот Дедан, которого теперь Рамсей почти не знает.
— Это справедливо. Хорошо, шаман. Я пойду по дороге сна. Но и ты должен дать мне обещание — на том, что для тебя священно. Мне не нужна твоя помощь — ни твоя, ни подобных тебе. Я сделаю это один и совершенно свободно или не сделаю совсем!
— Это возможно, — ответил Оситес. — Ты переменный фактор. Мы, даже если бы захотели, не можем контролировать или направлять твое будущее.
И хоть Рамсей абсолютно не доверял шаману и ему подобным, он подумал, что этому обещанию Просвещенного можно верить, как и слову Дедана.
— Тогда давайте сделаем это… — Он отвернулся от разграбленных шкафов, которые в его сознании продолжали оставаться дверью к чему-то, хотя он и не знал, как ее открыть.
Они вернулись в комнату, где Рамсей ждал докладов обыскивающих дворец. Он увидел, что солнце уже почти село, на Лом быстро надвигалась ночь. И ночь кажется более подходящим временем для дела, которое он предпринимает.
Оситес отдал приказ, принесли еще еды и питья. Рамсей знаком пригласил Дедана присоединиться, сам шаман лишь несколько раз отпил из небольшой, необычной формы бутылочки.
— Мы едим, чтобы набраться сил, — сказал Рамсей. — Ты, Дедан, должен будешь дежурить всю ночь… или часть ночи. Сколько потребуется. Потому что я буду спать… и видеть сны…
— Сны?
— Истинные сны. Поверь мне, Дедан, в этих снах заключена истина. Я уже убедился в этом.
Вольный капитан задумчиво смотрел на него. На короткое время он словно забыл о своей одержимости.
— У тебя лицо Каскара, император, и ты, по-видимому, правишь здесь, в Ломе. Но сейчас говоришь о вещах, которые заботят только Просвещенных. Что ты за человек?
Рамсей рассмеялся. Возможно, Дедан, которого он знал, и не умер. Встретившись с капитаном взглядом, он убедился в этом еще больше.
— Это длинная история, друг, и поверить в нее нелегко. Но я не Каскар и не Просвещенный… я — это я… возможно, я всего лишь вижу сны. А вот насколько они правдивы, я еще должен установить. Тебе, Оситес, — обратился он к шаману, — я поручаю объяснить этому верному человеку, что то, что я собираюсь предпринять, может оказаться правдой.