— Я из Авалона, — ответила она. И еще раз ее черты стали бесстрастными, как и у Герольда. — Но вы открыли ворота в сторону Тьмы, и у вас нет того, чем их можно закрыть. Вы расходуете силы, и у вас нет защиты…
— А пока мы говорим здесь, — вступила в разговор леди Диана, — те, снаружи, начнут атаку. Мы должны поддерживать…
— Ваши иллюзии? — прервала ее Рита. — Но то, против чего вы боретесь, это не иллюзии. Разве вам это не понятно? Мы, входящие в Семью, имеем своих врагов. Вы разбудили их. Но у вас нет нашего оружия, чтобы сокрушить их. Взгляните на себя — разве вы не ослабли? Силы покидают вас, они уходят на поддержку иллюзий, и хорошо еще, что вы объединились, чтобы делать это с некоторым успехом… Но сколько еще вы сможете продержаться? Потому что те, находящиеся снаружи, не ограничены ни временем, ни бренностью тела, подобно вам. Они могут ждать и ждать, пока вы не упадете от истощения собственных сил. И я говорю вам — лучше вам умереть, чем оставаться живыми к тому моменту, когда они опустошат вас.
Это время начала наступления Тьмы. Из всех мест сосредоточения зла будет исходить то, что долгое время скрывалось там. И те, кого оно околдовывает, становятся полностью в его власти. Другие пытаются убежать от него… таких вы уже видели. Их конец может быть чуть-чуть лучше, потому что они станут добычей воздушных охотников.
Но к вам силы Тьмы пришли преждевременно. Авалон не защитит вас, потому что вы отказались от его свободы. Воткните свои кинжалы себе в глотки — но даже и в этом случае найдутся те, кто вольется в ваши тела, наследуя их, пользуясь ими как Одеждой…
— Так же, как ты использовала тело Риты? — Глаза Крокера горели яростью.
— Я и сейчас Рита. Я еще в большей степени Рита, чем была до того, как приняла свободу. Тогда я пребывала во сне, а сейчас пробудилась… я ожила! Да, я Рита, хотя вы и не верите в это. Я думаю, что вы и не можете верить, потому что в вас есть нечто, что заставляет считать меня ничтожеством. Разве это не так?
Сегодня я сказала тому, кто пришел со мной, что все еще связана с вами сердечными узами. Возможно, это было правдой… однажды. Когда я приходила к вам, мои когда-то дорогие друзья, после моей «измены», я была как нищая, просящая вашего подаяния. Но я заблуждалась на этот счет. Ну, что вы можете дать мне теперь?
— Возможно, что ничего. — Хедлет, а не пилот ответил ей.
Она рассмеялась.
— Как вы хорошо все подытожили. Но те, кто вас дожидается, все еще здесь… — Рита перевела взгляд с одного на другого. — Ваша смелость достойна восхищения, даже если она ошибочного происхождения. Я знаю вас всех достаточно хорошо, даже тех двоих, что недавно присоединились к вашей компании. И, хотя вы можете и не верить в это, я желаю вам добра. Я сделаю для вас все, что в моих силах. Но предупреждаю — этого может оказаться слишком мало. У вас нет свободы. А то, что вы спровоцировали, очень сильно.
— Ведь именно Авалон дал мне первый намек на использование силы разума. — Ник заговорил первый раз за все время. — Если это столь ошибочное действие, то зачем он сделал это?
Ему показалось, что Рита выглядела слегка потрясенной.
— Я не знаю. Герольды имеют свои цели, ведомые лишь Герольдмейстеру. Сейчас время перемен…
— Следовательно, — заметил викарий, — время перемен допускает выход из-под контроля? Логос в очередной раз столкнется с Хаосом. И ты считаешь, что наши усилия не смогут помочь нам выстоять?
Рита покачала головой.
— Не смогут. Мы обладаем свободой, получаемой от самого Авалона. Смотрите… мы можем вот так. — Она наклонилась, упираясь рукой в пол. Под ее прикосновением камень поддался, оставляя отпечаток ее пальцев. — Это далеко не иллюзия, приложите сюда руку, если не верите мне. Но это — то, подобное чему вы не можете сделать, потому что ваш дар очень невелик. Объединяйтесь, если хотите, но все равно есть предел, потому что эта земля не будет питать вас.
Ланг, который, сжавшись, сидел у ее ног, подскочил вверх еще раз, и она улыбнулась, глядя на избыток его чувств, и положила руку на его голову, в то время как из темноты появился Джереми, подошел, извиваясь вокруг ее ног, и так громко мурлыкал, что его могли слышать все. И Рита приласкала и кота. Когда она подняла голову, на лице ее было слабое беспокойство.
— Некоторые могут выбрать свободу, другие выбирают свои цепи. Почему так?
— Потому что, — взорвался Крокер, — мы остаемся самими собой! Мы не хотим превратиться в… в…
— В то, чем стала я? Но чем же я стала, Барри?
— Я не знаю ничего, кроме того, что ты не Рита. И я ненавижу тебя за то, что ты сделала с ней!
— Но я Рита, полностью, во всех отношениях. Страх ходит под руку с ненавистью. Ты ненавидишь, потому что боишься.
Ник видел, каким непроницаемым стало лицо Крокера. Человек может выглядеть так, если он мертв.
— Вот видите? — заговорила Рита, обращаясь к Хедлету. — Его разум закрыт, потому что таково его желание. Мы возводим вокруг себя собственные стены. Какова ваша стена, викарий?
— Моя вера, Рита. Я прожил с ней, как с частью себя, всю свою жизнь. Я жрец своей веры. И как таковой я не могу ее предать.
Она слегка наклонила голову.
— Вы слепец, но таков ваш выбор, соответствующий вашим убеждениям. А вы, леди Диана?
— Вероятно, я также скажу, что это вера… вера в прошлое, В то, что определило мою жизнь… — Она говорила медленно, как будто подыскивала правильные слова.
— Пусть будет так. А ты, Джин? Хотя я могу понять, что привязывает тебя к опасности и темноте.
Девушка вспыхнула, рот ее перекосила ярость. Но она не произнесла ни слова, только встала чуть ближе к Крокеру.
— А теперь вы, миссис Клэпп? — продолжила Рита. Все походило на то, что она как будто силой вырвала у каждого из них окончательный отказ.
— Ну… возможно, потому, что я всю жизнь была набожным человеком. Если викарий скажет, что это не так… ну, я стерплю это.
— А вы, Строуд?
— Я как леди Диана… я выбираю тех, с кем был всю свою жизнь. И это устраивает меня.
— А ты? — Теперь Рита повернулась к Линде.
— Если выбираешь Авалон, остается ли хоть один шанс вернуться в свое собственное пространство и время? — спросила американка.
— Этого я не знаю. Но верю, что желание остаться будет сильнее, чем желание вернуться. Это относится ко всем, кто становится частью Авалона.
— В таком случае мой ответ будет отрицательным. Но Ланг выбрал? — Теперь Линда не сводила глаз с собаки, свернувшейся у ног Риты.
— Спроси его.
— Ланг… Ланг… — Линда негромко позвала собаку. Пекинес взглянул на нее и пошел, медленно, но пошел.
— У них есть своя привязанность, — сказала Рита. — Он будет оставаться с тобой, потому что привязан. Точно так же как Джереми останется разделить вашу судьбу, Мод Клэпп.
Теперь она собиралась спросить его. Ник собрался с силами, потому что знал, что именно он ответит и что из этого выйдет. Почему он должен нести эту ношу? У него нет привязанности, как выразилась Рита, и тем не менее он должен пойти против всех своих наклонностей, и ему не над чем раздумывать, чтобы дать свой ответ.
— Я остаюсь, — сказал он прежде, чем она смогла спросить его.
Рита нахмурилась.
— Что касается тебя, то это не одно и то же. Ты дал ответ, но он может означать и многое другое, что может получиться из этого. Мы увидим. Тем не менее я должна помочь вам всем. То, что ожидает вас снаружи, это всего лишь первая волна. Используйте свою волю вместе с моей, и я установлю барьер… чтобы немного продержаться.
— Нам ничего не нужно от тебя! — вспылил Крокер.
— Барри, здесь решают все, — сказал викарий. — Я думаю, Рита, ты предлагаешь это для нашего блага. Что скажут остальные?
Крокер и Джин закачали головами, но остальные кивнули с одобрением. Итак, приняв решение, они образовали цепочку, объединяя свою волю, оставаясь внутри пещеры, не имея понятия, что происходит снаружи, но ощущая яростный прилив энергии от Риты.
— Это не удержит. Это только дает вам короткую передышку.
— За то, что ты делаешь для нас, мы благодарны тебе, — ответил Хедлет. — И мы, дитя мое, желаем тебе добра.
Рита подняла руку и прочертила в воздухе знак, написанный бледным синим огнем, который задержался лишь на миг, — знак египетского креста.
— Я желаю вам… умиротворения. И ничто не может побеспокоить вас с этого момента.
Она заплакала в очередной раз, слезы были отчетливо видны на ее белых щеках. Затем она повернулась и ушла, сияющий кокон излучения обхватил ее, потому не смогли разглядеть момент ее исчезновения.
— Она пожелала нам смерти! — взорвалась Джин. — Вы это знаете, разве нет? Она имела в виду под своим «умиротворением» — смерть!
— Она пожелала нам самого лучшего, чего могла только вообразить. — Голос Хедлета был очень усталым. — Я убежден, что она была откровенна с нами.
— Да, — с трудом согласилась с ним леди Диана. Она ничего не добавила к этому, но, стоя у огня, пристально вглядывалась в пламя.
Тут к Нику подошла Линда.
— Ведь может же существовать путь назад… — сказала она ему с нетерпением в голосе.
— Назад, куда? — Он едва понимал ее.
— Назад, в наш прежний мир.
— Как ты себе представляешь это? — Теперь он осознал, что она говорила.
— Если бы мы только смогли выйти отсюда и добраться… туда, где мы «вошли». Почему бы там мы не смогли «построить» дверь и пройти через нее? Если мы смогли «создать» солдат и пулемет, как мы сейчас сделали… — она махнула рукой в сторону входа в пещеру… — тогда мы должны суметь вернуться назад такими же совместными усилиями воли… Разве не понятно? Это могло бы сработать… Должно! — Последние слова она произнесла так неистово, как будто в этот момент и правда могла видеть такую дверь, а за ней — безопасное прошлое.
— Даже если бы это и могло сработать, — заключил Ник, — как мы доберемся до леса, чтобы осуществить такую попытку? Если мы выйдем отсюда… понимаешь ли ты, что ожидает нас снаружи? И нам не удастся проделать такой дальний путь, постоянно соприкасаясь с существами, подобными тем, что дожидаются нас!