Я думаю, нам надо в Сингакок, — его голос с трудом пробивался к ней сквозь свист ветра и шум дождя.
— Но они… — это прорезался страх Винтры.
А если Туран вернулся в результате чуда, сотворенного Вутом? — спросил он. — То, что я стою перед ними, даст нам большие преимущества здесь. Мы ведь должны узнать, что известно Турану или его народу о той игрушке, что у тебя в руках.
Храни, ее, Дзианта, ведь это единственное, что у нас есть, чтобы вернуться назад, — если мы когда-нибудь сможем вернуться.
Возможно, в его словах и был резон, но она была слишком захвачена эмоциями, чтобы увидеть его. Винтра боялась возвращения на место ее заточения, нового смертного приговора. Но она же не Винтра — она не хочет ею быть. Когда он повел ее за собой, она повиновалась.
Они шли под защитой деревьев, которые надежно укрывали их от ветра. С холма они уже видели Сингакок, огни города, раскинувшегося перед ними.
Внимание Турана было полностью поглощено дорогой, огибающей подножие холма как тонкий длинный язык, который высунулся, чтобы обхватить их и затащить в глотку Сингакока.
У тебя сохранилась память Турана? — спросила Дзианта. Тело Турана было мертво, пусто. Может ли что-нибудь помнить оно?
— Может быть кое-что. Мне кажется, что я до некоторой степени разделяю с ним свою память. Ты тоже постарайся, вспомнить то, что помнит Винтра..
— Я держу ее под контролем. Если я освобожу ее, то могу потерять контроль управления ею.
— Этого мы не знаем, — ответил он. — Но нам же нельзя идти вслепую. Попытайся хоть немного вспомнить, что ты знаешь о городе. Его улицы.
Дзианта немного ослабила контроль над памятью, но ничего полезного не нашла. Перед ней проплывали воспоминания узника, которого держали в строгом заточении, пока, наконец, она не была принесена в жертву Турану на его погребение.
— Винтра не бывала в Сингакоке, только как пленница.
— Верно. Ну, что ж, если ты вспомнишь что-нибудь полезное, Сразу же скажи мне. Не имеет смысла сидеть здесь. Чем скорее мы проникнем в город, тем лучше.
Они с трудом спустились в темноте с холма, поминутно падая, царапая руки и ноги о жесткий кустарник. Если тело Турана плохо повиновалось ее спутнику, то он ничего об этом не сказал. Раз за разом он поднимал упавшую девушку на ноги и вел ее вниз, к дороге.
Они спустились как раз в то время, когда дорога осветилась светом фар какой-то машины, которая выехала из города. Они застыли на месте, зная, что сейчас их увидят. Затем Туран повернулся к тем, кто сидел в машине. Они должны увидеть его, узнать его. Если, конечно, поверят своим глазам.
Дзианта услышала крик, приказ остановиться, произнесенный на гортанном языке города. В полосу света вышли мужчины. Один из них в офицерском плаще, за ним двое вооруженных людей.
— Кто вы? — все трое остановились поодаль, оружие наготове. У них были ручные дезинтеграторы, у офицера — лазер. Информация пришла из памяти Винтры.
— Вы видите мое лицо, — ответил Туран, — назовите имя.
— Ты похож, но может, это фокус, — офицер стоял уверенно, хотя двое вооруженных солдат попятились назад. Туран поднял руки к горлу, медленно расстегнул и отвернул края туники. Жрецы Вута залечили его смертельные раны, но все же они были хорошо видны.
— Это без фокусов. Ты видишь это?
— Как ты вышел оттуда? — офицер был потрясен, но контроля над собой не потерял. Дзианта удивилась его мужеству.
— Через дверь, которая предназначена для Духа Вута, — ответил величественно Туран. — Теперь мне нужно в Сингакок, где находится то, к чему я вызван.
— В башню Вута?
— В дом Турана, — поправил он. — Куда я еще могу идти в такой час? Но сначала дай мне свой плащ.
Медленно офицер расстегнул и снял плащ. Затем он подал его Турану, стараясь не коснуться его.
Встряхнув плащ, Туран накинул его на плечи Дзианты.
— Пусть пока это, пока не будет чего-нибудь получше.
«Это неправильно, — мысленно сказала она ему. — В этом мире мы враги до самой смерти! Они не поймут этого и не примут».
«До смерти, — тоже мысленно ответил Он. — Но не после. Все, что было между нами на этом свете, на том исчезло. Если кто-нибудь спросит, я отвечу». Затем он заговорил словами:
— Мы оставили гробницу, чтобы заслужить милосердие Вута, мы вернемся, когда он рассудит нас. О том, что случилось, пока говорить не следует.
Один из солдат положил на землю свое оружие и сбросил плащ.
— Лорд Командор, я был при Опетке, когда ты разгромил повстанцев. Окажи мне честь и позволь услужить тебе: прими этот плащ.
Он подал плащ Турану.
— В ту ночь я сделал великое дело, товарищ. За твое добро я сердечно благодарю тебя. А теперь — я должен вернуться и Дом Турана — с вашей помощью.
Дзианта не знала, что он задумал, в какую игру играет, она могла только следовать за ним. Она крепко прижимала к себе корону с подвешенным к ней камнем. По ее мнению они забираются в болото, где в любой момент под ногами может оказаться трясина, в которой они оба погибнут безвозвратно. Но она покорно уселась вместе с ним в машину. В молчании она скорчилась на сиденье для пассажиров, кутаясь в плащ, чтобы хоть немного согреться. Он сидел рядом с ней. Автомобиль повернул обратно в Сингакок, и они поехали туда, где их ждала неизвестность.
«Эти люди, — пришло к Дзианте мысленное послание, — кажется не имеют никакого понятия о возможности передачи мыслей».
То, что ее компаньон уже прозондировал мысли их спутников, очень обеспокоило Дзианту. Она считала, что осторожность сейчас самое лучшее для них, безрассудный риск слишком опасен. Однако он рискнул, и теперь они могли безбоязненно пользоваться таким методом общения.
«А ты можешь читать их мысли?» — спросила она.
«Не очень, только на уровне эмоций. У них другие частотные параметры. Все они очень взволнованы, впрочем, как и должно быть. Солдаты восприняли наше появление как чудо возвращения и находятся в благоговейном страхе и трепете. А офицер…» — он замолчал и Дзианта спросила: «Что офицер?»
— «Я кого-то вижу, не очень четко. Кого-то, кому он должен сообщить о происшедшем как можно скорее. Какая-то тень…» — Опять его мысли растаяли в мозгу Дзианты.
Дзианта включила теперь свой мысленный поиск. Она не поддерживала больше связь со своим компаньоном, она направила мысли на зондирование эмоций тех, кто сопровождал их. Да, она поняла опасения Турана. Это выглядело так, как будто она старалась установить устойчивую фокусировку на чем-то, что непрерывно колебалось и изменяло форму, когда она пыталась разглядеть подробности картины. Она разглядела все же, что это была женщина. И она пробудила бурное воспоминание в памяти Турана.
Зуха и Туран!
«Это та, кому должны сообщить о нас, — передала она Турану. — Это леди Туран. Я думаю, командор, что ты… мы лезем, прямо туда, где грозит смертельная опасность тому, чье тело ты используешь сейчас. Я не могу сказать, что именно, но уверена, что впереди опасность».
«О которой мы уже знаем, — сказал он спокойно. — Так что мне следует остерегаться? Ну, что ж, не в первый раз интриги губят людей, интриги тех, в чьей верности и преданности они не сомневаются. Теперь… теперь мы должны попытаться передать сообщение офицеру, воздействовать на его разум, задержать его доклад. Можешь ты связаться с его разумом? Я могу чувствовать кое-какие из его мыслей, но этого недостаточно для такой работы».
«Я могу попытаться. Но это очень сложно, у него все находится в колебаниях, движении».
Дзианта полностью сконцентрировалась на этой проблеме. Теорию этого она знала хорошо и даже практиковалась под руководством Огана. Но это было в лаборатории, где множество приборов позволяло контролировать и корректировать ее усилия. А использовать это на Корваре вне виллы было невозможно. Детекторы моментально бы это обнаружили, и так как это было запрещено, она была бы приговорена к стиранию разума, как нелегально практикующий сенситив.
Осторожно она вызвала из воспоминаний Винтры изображение Зухи М Туран и создала ее в своем мозгу. Она почувствовала, что ее компаньон принял эту картину.
Мало-помалу она создавала то впечатление, которое должна ввести в мозг офицера: Зуха М Туран все знает о том, что случилось ночью. Это часть далеко задуманного сложного плана, офицер проник в этот план только по случайности и она отблагодарит его в будущем, если он не сделает ничего такого, что могло бы нарушить план.
«Великолепно, — восторженная похвала Турана придала уверенности Дзианте. — Отлично задумано. Теперь вводи это ему. Я буду поддерживать тебя».
Как на уроке у Огана Дзианта сфокусировалась на мозг человека, сидящего рядом с Тураном, вводя туда изображение Зухи и информацию, которую сочинила, со всей силой, какую могла собрать, чувствуя сопротивление его. Она была уверена, что дважды вошла в четкий контакт, соединившись с его разумом. Затем, утомленная событиями ночи, она больше не могла преодолевать его сопротивление.
Внезапно возникшая слабость волнами накидывалась на нее, унося силы мозга и воли. Когда волны схлынули, она осталась, обмякшая, опустошенная. Добилась ли она успеха в деле, о котором просил Туран, она не могла ничего сказать с уверенностью. Они уже неслись по улицам Сингакока. Она боялась огней, видневшихся через завесу дождя, людей на улицах. Внутри ее проснулась Винтра и вместе с ней все страхи и ненависть, которые стали частью ее второй натуры. Дзианте было трудно удерживать свою собственную личность. То она Винтра — то Дзианта… она очень устала от всего этого.
Машина повернула в спокойную боковую улицу, где дома далеко отстояли друг от друга, разделенные стенами. Это была дорога Лордов — недалеко уже было до дворца Турана.
Автомобиль остановился у ворот. Охранники подошли к машине, осветив фонарем темную кабину. Послышался вскрик, когда луч света выхватил из темноты лицо Турана.
— Принимайте нас, — в его голосе было нетерпение, как будто эта задержка вызвала в нем раздражение.