го имени) был тренированным сенситивом с такими силами, что она не могла понять, как он мог подчиниться Огану.
Он не был тем, кого используют как инструмент, он был тем, кто сам использует других. Физическая оболочка Турана, которую он был вынужден одеть, сбивала ее с толку. Она решила попытаться воссоздать личность вне ассоциации с мертвым Лордом Командором. Задача была подобна тому, чтобы попытаться из обломков сложить то, что она никогда не видела.
Затем она задумалась о себе. Всю свою жизнь, сначала в Дипиле, а потом у Язы, она не была сама собой. Саляриканка дала ей кров, образование, комфорт. Но Дзианта знала, что это все не из-за нее самой, а из-за того, что она благодаря своим необычным способностям будет полезна Язе, много сделает для нее.
Оган сначала был для нее божеством, а затем она стала ненавидеть и бояться его. Она признавала его мастерство и ненавидела его. И вот теперь она узнала всю глубину своих эмоций. Раньше или позже она выступит против Огана и будет бороться за свою свободу. Она не была настоящим человеком, когда он обучал ее. Она была глиной, из которой он лепил. Теперь она стала сама собой и не желала снова терять себя.
Яза и Оган, они были главными фигурами в ее жизни. Но теплых чувств она к ним не испытывала. Харат — самый ближайший к ней друг, если можно это слово отнести к смешному созданию. Она доверяла Харату.
Затем Туран. Между ними были отношения не учителя и ученика и не хозяина с работником, а именно то, что она называла товариществом, как между двумя членами команды корабля, или двумя патрульными, связанными общей целью, подвергающимися одной опасности, зависящими друг от друга в момент угрозы.
Как он зависел от нее до самого конца!
Дзианта почувствовала, как под плотно сжатыми ресницами появилась горячая влага. Она плакала по чисто физическим причинам, когда была ребенком: холод, голод, боль. Теперь слезы были вызваны чувством невозвратимой потери, ощущением раны, глубокой раны внутри нее, и она начала понимать, какие страдания причиняет ей эта рана. Все это сделал Оган — он послал незнакомца за ней — и оставил его там умирать.
Следовательно, она должна за все рассчитаться с Оганом, и за него и за себя. Когда настанет ее час, а не его. Она ни в коей мере не недооценивала своего оппонента.
Рука Огана, тронувшая ее за плечо, оторвала ее от размышлений.
— Поднимайся, нам нужно перебраться в другое место. Маут пошел вперед на разведку и нашел что-то.
Девушка осмотрелась. Один из людей Огана исчез, другой держал в руках приемник и слушал сообщение. Она со вздохом поднялась на ноги. Если это далеко, то она не была уверена, что сможет дойти.
— Торопись, — крикнул на нее Оган.
Они опять продирались, карабкались, спускались. Дважды Дзианта спотыкалась и падала и во второй раз она не могла подняться без посторонней помощи. Но Оган тащил ее дальше, ругаясь сквозь зубы.
Наконец он притащил ее к пещере и толкнул в темный угол вдали от входа. Она корчилась от боли, но Оган не двинулся помочь ей подняться. Однако он дал ей лечь там, где она упала, а сам вернулся ко входу и стал отдавать приказания своим людям, отослав одного из них куда-то.
Ночные тени сгущались. Солнце, такое яркое и жгучее над этой опустошенной страной, уже скрылось и его сверкающие лучи золотили самый краешек неба. Дзианта лежала в глубине пещеры. Все ее тело болело от непривычного физического напряжения, но мозг ее был ясен.
Человек, которого Оган куда-то отослал, еще не вернулся. Дважды приходили кодированные сигналы от него. Дзианта не смогла их расшифровать, а Оган очень встревожился. Очевидно, все его планы расстраивались. Наконец, он подошел к ней и наклонился так, что их головы оказались на одном уровне.
— Ты здесь в безопасности…
— В безопасности от Юбана? — рискнула она перебить его. — Это его люди преследуют нас?
— Юбан! — Он пренебрежительно отмахнулся рукой, как будто капитан грабителей был не более ценной величиной, чем назойливая муха, которую можно было прихлопнуть в любое мгновение. — Нет… Дела обстоят гораздо серьезнее. Здесь оказался Патрульный Корабль!
— Патруль! Но как… — среди всех возможных опасностей эта была самая маловероятная.
Оган пожал плечами.
— Действительно, как? Всегда есть уши, которые слышат, и рты, которые доносят. Яза летела через Вэйстар. А Вэйстар не контролируется Гильдией, там могут быть шпионы, хотя бы один. Кроме того, может быть, выследили и меня. Как все произошло, сейчас не имеет значения. Главное то, что они здесь.
Он помолчал, пристально глядя на нее.
— Ты знаешь, какое наказание ждет сенситива, работающего на Гильдию. Помни это, девушка.
Во рту у нее пересохло. Да, это вдалбливали в нее с самого начала ее обучения. Она должна была знать, что ждет ее, если служители закона схватят ее во время какого-либо налета Гильдии. Не смерть, нет. Смерть была предпочтительнее. Стирание — стирание разума — это означало, что человек, некогда бывший Дзиантой, исчезнет из жизни и появится какое-то тупоголовое существо, годное только для выполнения механической работы. Память, личность — все исчезнет, стертое по приговору суда.
Какое-то удовлетворение промелькнуло по лицу Огана, он заметил ее смятение.
— Помни, Дзианта, хорошенько помни, стирание… — Оган подчеркнул последнее слово. — К несчастью, Патрульный Корабль приземлился именно там, где может причинить нам большие неприятности, и нам придется оставаться в укрытии, пока они не решат, что кроме корабля грабителей тут ничего нет больше.
— А твой корабль — они же могут обнаружить его.
Он покачал головой.
— Не корабль, Дзианта. Я приземлился на Эль-Би. А он защищен от детекторов. Мой корабль вернется, сейчас он не на орбите, где его могут обнаружить детекторы Патруля.
— Но у них же есть личные детекторы, разве нет? Если они их пустят в ход? — Она старалась овладеть собой, не дать страху, который поселил в ней Оган, перерасти в панику.
— Естественно. Они сейчас все прочесывают ими. Они обнаружат грабителей. А мы пока в безопасности.
— А если у них есть сенситив?
— У них нет, — ответил Оган. — Хотя он и должен был бы быть при выполнении такого задания. Но нам повезло. Я прощупал их и не нашел сенситивов. Так что, пока мы будем осторожны, мы в безопасности. Но у нас мало времени. Эль-Би поставлен на определенное время и, если мы не вернемся к этому моменту, он взлетит без нас.
— Что ты собираешься делать?
— Я должен попытаться. Поэтому я оставлю тебя здесь с Маутом. Есть надежда, что патрульные и грабители будут заняты друг другом. Но пойми — если они найдут тебя… — он сделал безнадежный жест, — с тобой все будет кончено. Никто не поднимет руку, чтобы заступиться за тебя. Поэтому — у тебя фокусирующие камни — дай их мне. Я сохраню их.
— Для тебя они никакой ценности не представляют, — Дзианта начала свою игру. Все зависело от того, сможет ли она убедить Огана. — Они связаны со мной. Я знаю их тайны и они реагируют только на того, кто разбудил их.
Поверит ли он? У него не было возможности проверить ее слова, так как все оборудование было в лаборатории, а лаборатории здесь не было.
— Что ты можешь сделать с ними? — спросил он.
Дзианта быстро перебирала в уме все свои возможности.
Она должна была сообщить нечто очень важное, чтобы сохранить камни при себе.
— Если у Патруля нет сенситива, то я могу использовать их для затуманивания рассудка. Кроме того, раньше они применялись для управления… — управления Лурла, какими-то животными, смогут ли они воздействовать так же на людей? Но она решила не говорить на эту тему с Оганом.
— Ты много узнала и ты должна мне рассказать все.
— Все, — сказала она таким тоном, как будто все еще находилась под полной властью Огана.
— Может, действительно, тебе лучше хранить камни при себе… — продолжал Оган к великому облегчению Дзианты. — Ты останешься здесь с Маутом до моего возвращения.
Дзианта знала, что уходит он с большой неохотой, что он очень заинтригован ее открытиями и сожалеет, что не может подвергнуть все ее слова немедленной проверке.
Оган никогда не проявлял терпения, когда дело касалось его любимой парапсихологии.
Девушка смотрела, как он осторожно выходит из пещеры. Она не знала, почему с радостью не отдала камни Огану. Она только чувствовала, что не может сделать этого. Вероятно, потому, что она владела ими в двух эпохах, сначала как Эрия, а потом как Винтра. Она сроднилась с ними.
Она достала камни, положила на ладонь, затем сжала в кулак. Если она посмотрит в них снова, где она окажется? В Сингакоке? В Норнохе? Ни то, ни другое она не хотела видеть.
Она не хотела служить Огану с помощью камней. Если придет необходимость, то она внушит Огану, что потеряла их здесь, между камнями, вне пределов досягаемости, так что достать их будет невозможно. Еще оставался Харат. Оган, должно быть, оставил его на Эль-Би, хотя она все еще не могла понять, почему он отказывается признать, что Харат на планете. Оган ушел — и она может послать вызов. От Харата она, несомненно, узнает всю правду.
С камнями в руках Дзианта осторожно опустила мысленный барьер. Впервые с тех пор, как Оган нашел ее. Она создала четкий образ Харата в мозгу и затем стала посылать вызов все дальше и дальше.
«Харат?»
Его ответное прикосновение было внезапным. Затем пришло сообщение, прежде чем она успела задать ему вопросы…
«Предупреждение… настоятельная необходимость… не пытайся связаться… оставь только прикосновение в качестве маяка…»
Значит, Харат не на Эль-Би, возможно, он покинул аппарат, ищет их. А может, он почему-то сбежал от Огана? По он не ответил. Нить между ними была слабой и тонкой по его воле. Нить только как маяк, а не для передачи сообщений. Он передал только предупреждение. Она опустила голову так, что подбородок уперся в колени. Она думала о Харате, сохраняя путеводную ниточку. Он идет к ней — угрожает какая-то опасность…