Н.Б.: По поводу волнений на кухне. Однажды мы в Красной Пахре у Гердтов оказались с Инной Чуриковой и Глебом Панфиловым. После застолья мы с Инной вышли в сад, и она мне рассказала о первом свидании с Глебом. Она уже была в него влюблена, но виду не подавала. Он тоже. Позвонил ей, сказал, что сейчас завезёт сценарий. Она начала метаться по дому – никакой еды, кроме нескольких картофелин, не было. Глеб вошёл, сел на кухне, а она, сильно волнуясь, стала чистить картошку. Чистила-чистила, пока не обнаружила, что счистила её до конца. Та же участь постигла и другие картофелины.
М.Ш.: Мне рассказывала Маша Голубкина, что Андрей Миронов, чтобы похудеть, придумал такой способ: в течение дня он подходил к полной сковородке жареной картошки, брал по одной картофелине и ел. Это была диета.
Из бардачка Александра Ширвиндта
Мы с Мишей Державиным как-то затащили Андрюшу Миронова на рыбалку, на речку Пахру. Он набил багажник своей «Волги» (ГАЗ-21) жратвой и напитками. Приезжаем на берег, вылезаем, Андрей запирает машину, потом открывает багажник, бросает туда ключи, чтобы были свободны руки, достает удочки и, не успев вынуть основное, рефлекторно его захлопывает. Помню, как он, закрывая, начал понимать, что делает, но крышка уже шла вниз и её невозможно было остановить – «А!» – и всё!
Мишка бежит к каким-то знакомым, которые жили неподалёку, берёт проволоку. Поскольку замок багажника этой проволокой открыть было невозможно, ею открывали дверь машины. Долго, просунув проволоку, пытались приспустить боковые стекла. Они чуть-чуть поддавались. Через возникшее отверстие мы пропускали проволоку с хомутиком на конце, стараясь зацепить им ручку двери.
Проникнув в машину, занялись задним сиденьем. Его спинка прикреплялась к дощечке, соединявшейся с багажником. Она была прикручена шурупами из багажника. Чтобы совсем все не раскурочивать, мы аккуратно вставляли в щель топор, расшатывая их. Часа через три, оторвав спинку, мы попали в багажник. При помощи фонарика отыскали ключи и наконец смогли приступить к отдыху.
Так как Андрюша был рыбак, мягко говоря, относительный, он привычно занялся сервировкой пикника. Начинает сервировать: на земле – скатёрка, всё нарезано, стаканчики, запотевшая поллитровка из сундука-холодильника. Мы подходим, и вдруг скатерть поднимается, всё рассыпается и разливается. Оказывается, под скатёркой лежала коряга. Он случайно наступил на неё, и коряга подняла скатёрку. Мы стали вынимать шпроты из безе.
А.Ш.: Любимый Андрюшин колбасный сыр делали в Риге. Там он был свежий, но, когда доползал до Москвы, превращался в абсолютную жвачку.
Видеорегистратор
YouTube-«Гараж без дам»
Михаил Ширвиндт: Когда-то я зашёл в Театр сатиры ещё совсем юным и увидел на доске объявлений приказ: «Объявить строгий выговор артисту Миронову Андрею Александровичу за курение в движении по театру». Видимо, он шёл по театру и курил.
Александр Ширвиндт: Нет, наверное, он курил, когда двигался круг на сцене.
Фёдор Добронравов: Это – как случай с Ольгой Александровной Аросевой. Михаил Зонненштраль поставил спектакль «Как пришить старушку» с Аросевой в главной роли. И придумал, что её героиня в конце садится и выпивает. Аросевой принесли воду. «Почему? – удивилась она. – Это же бутылка водки». «Вы всё-таки на сцене», – объяснили ей. Тогда она сказала: «Ну зачем же до такой степени обманывать зрителя?»
М.Ш.: Давайте выпьем за Андрея Александровича, который – я прямо это вижу – с такой брезгливостью сидел бы в нашем гараже…
А.Ш.: Прекрасно бы жрал всё! Он вообще был говноед. Другое дело, что обязательно нужно было это как-то сервировать. Говно, но хорошо сервированное. Мой пунктик – плавленые сырки, а он обожал колбасный сыр – огромное количество эпоксидной смолы. Она не резалась, а ломалась о колено. И он, не щадя зубов и челюсти, вгрызался в неё.
М.Ш.: Андрей Миронов был патологически чистоплотен. Мог два раза в день помыть голову. Его автомобили всегда искрились от чистоты – и снаружи, и внутри. В бардачке у него хранился набор тряпочек для протирки разных частей салона. Однажды за рулём был мой папа, и Андрей, сидевший рядом, тёр тряпкой видимую только ему пыль на панели приборов. Закончив с панелью, он перешёл на руль, а потом и на папу – смахнул пыль с носа и шеи.
Из бардачка Михаила Ширвиндта
В Риге я был свидетелем, как Андрей сам ночью отремонтировал чужой автомобиль! После спектакля мы ехали в гостиницу на его машине. Вдруг видим, у обочины стоит автомобиль и две барышни голосуют всем проезжающим. Остановился только Андрей. Мы вышли – и барышни лишились чувств. Андрей Миронов!!! Они пребывали в полном шоке ещё и от того, что их машина сломалась, когда они ехали со спектакля, билеты на который купили за полгода до этого за огромные деньги, чтобы увидеть живого Миронова. И они увидели, и были в восторге, но по пути домой сломалась машина, и никто не хотел останавливаться, и наконец остановился – и это Андрей Миронов, билеты на спектакль которого…
Выяснилось, что машина заглохла и не заводится. В отличие от моего папы, способного вслепую разобрать и собрать карбюратор от «Победы», Андрей очень умозрительно представлял себе устройство автомобиля и тем не менее ринулся в бой. Он покрутил ключ зажигания: да, действительно не заводится. Тогда он открыл капот – и ахнул! Грязь! Грязью и маслом были покрыты все агрегаты.
– Тряпку! – скомандовал он, как заправский хирург требует скальпель.
Дали тряпку, и Андрей начал всё протирать! Долго, тщательно, потому что это было единственное, чем он мог исправить поломку. Минут через десять он, усталый, отложил тряпку, сел за руль, повернул ключ – и машина завелась!
Интересно, поверили ли барышни на следующий день, когда пришли в себя, что всё это происходило на самом деле? А если это был сон, то как объяснить сверкающую чистоту под капотом?
М.Ш.: Когда-то папе и Миронову в гостинице дали ужасный люкс с одной двуспальной кроватью. Они легли, папа начал засыпать, а Андрей стал орать:
– Что за дыра? Тут грязно! Я не могу зде… – и не закончил фразу.
Утром папа сказал ему:
– Вчерашняя сцена продемонстрировала твой темперамент – в высшей точке крика ты заснул.
А.Ш.: Я в связи с чистоплотностью сравнивал Андрюшу с Бернесом.
Из бардачка Александра Ширвиндта
Отношение к автомобилизму у людей – очень трепетное. Например, Марк Бернес был страшно мнительным и жутко чистоплотным. В этом плане Андрюша Миронов походил на него. К ним обоим в машину нельзя было сесть, не вымыв ноги. Когда Бернес приглашал довезти – он ездил на 21-й «Волге», то выкидывал со стороны пассажира тряпку. Надо было взять её и вытереть ботинки. После чего тряпка выбрасывалась. «Марк, – как-то спросил я его, – а когда выходишь из твоей машины, ничего вытирать не надо?» «Обязательно вытри что-нибудь, – ответил он. – Хоть раз придёшь домой чистым».
М.Ш.: Моя бабушка, папина мама, работавшая в филармонии, рассказывала, что помогала Марку Бернесу. Когда он начинал творческую карьеру в Москве, его не очень занимали в концертах, потому что у него был тихий голос. Бабушка настояла, чтобы его стали приглашать чаще. В общем, благодаря бабушке Бернес стал Бернесом. Так можно сказать?
А.Ш.: Сказать можно всё что угодно. Проверить уже нельзя, а я вынужден тебе потакать.
М.Ш.: От Бернеса мы можем перейти к музыкальности Андрея Александровича. Как-то раз он пришёл к нам домой и подарил папе свою первую пластинку. Сидели гости, он показал им её. На что папа сказал: «Этот стон у нас песней зовётся».
А.Ш.: Андрюша мечтал импровизировать на рояле. Но не получалось. Поэтому всегда выучивал какой-то один аккорд, шикарно его играл, а потом делал вид, что ему надоело, и отпадал от клавиатуры.
М.Ш.: Папа с Мироновым даже выступали со сцены с «Сурком»: папа играл на скрипке, Андрей на рояле. Причём оба не умели этого делать.
А.Ш.: Но чаще всё-таки на концертах за роялем сидел Левон Оганезов, а Андрюша пел. Когда он начал ставить спектакль по пьесе Гриши Горина «Прощай, конферансье!», то на роль одного из основных персонажей, аккомпаниатора, взял Левона. Детей, собак и Оганезова невозможно переиграть по органике. Он сыграл полторы сотни спектаклей. С «Прощай, конферансье!» Оганезов впервые попал на гастроли с театром – они были в Минске. Левон с горящими глазами ухаживал там за всеми. Каждую ночь мы встречали его понурым – изгнанным из очередного номера. В последний день гастролей мы идём с Мироновым, навстречу – синий Оганезов.
– Такое ощущение, – говорит Андрюша, – что этой ночью они дали ему все одновременно.
Н.Б.: Миша в своей книге описывал, как мы ехали в «Михайловское» под любимого Андрюшей Хампердинка. Театр сатиры был на гастролях в Ленинграде, а после последнего спектакля Андрей, Шура, Миша и я поехали в музей-заповедник Пушкина. Накануне отмечали закрытие сезона, спать не ложились, и на рассвете вчетвером выехали на машине. Стояла жуткая жара, и дорогой мы купались во всех водоёмах. Машину вели по очереди. Когда за рулём был Андрей, Шура и Миша спали: один – на заднем сиденье, положив голову мне на колени, другой – на переднем, откинув спинку сиденья, тоже головой ко мне. Мы с Андреем тихо разговаривали о жизни, и вдруг он меня спросил: «Ты счастлива?» И сам понял, что ответ очевиден.
Из бардачка Михаила Ширвиндта
Мы поехали в «Михайловское». Погода была сказочная: лето, солнце, пейзажи! На подъезде к Пушкинским Горам и сейчас-то машин не встретишь, а тогда вообще не было ни души. И вот мы едем: папа – за рулём, Андрей меняет кассеты в магнитоле. (В то время магнитофон в автомобиле был, как сейчас… Думал-думал и не нашёл, чем бы вас поразить, – сейчас есть всё.) Зазвучала песня Хампердинка, и вдруг Андрей как заорёт: