Бочки болтались на воде, и казались крохотными. Шлюп уверенно закладывал поворот, заходя на мишень правым бортом. Я смотрел на цель и на мгновение мне показалось, что я снова на палубе своего китобойца. Я не видел ничего вокруг, только спина кита, мерещилась мне как в далёком прошлом. Кита жалко, но надо выдавать план на-гора, график очень жесткий и мы охотимся в любую погоду! В стране не хватает продовольствия, а китовое мясо и жир, это огромное подспорье! Во время войны, китобои спасли тысячи жизней, обеспечивая голодающих ценным продуктом, многих детей из блокадного Ленинграда, удалось спасти именно благодаря рыбьему жиру!
— Мы стреляем после бортового залпа Дайон! — не отрывая взгляд от цели, говорю я офицеру — пусть вначале канониры покажут на что они способны!
— Плохое решение господин Виктор! — возражает мне опытный Дайон — после залпа палуба будет затянута дымом, и нам будет труднее прицелиться, стреляйте первым!
— Стрелять нам ещё далеко, мы изначально не в равных условиях. Пушки уже добьют до мишени, а мы вряд ли. После их залпа, если они попадут конечно, мишень разнесёт на части, и я вообще стрелять не буду, и признаю поражение — возразил я — моя цель не показать кто тут круче, а в том, чтобы канониры старались как можно лучше.
На батарейной палубе слаженно и весело работают канониры, обещанную награду хотят получить все. Вот, одно за другим орудия подкатываются к борту. Направляющих для деревянных колёс лафетов на палубе нет (надо бы придумать!), так что пушку ещё и надо установить прямо в орудийный порт, для чего нужна слаженная работа расчёта. По команде старшего канонира, расчёт приподнимает заднюю часть пушки, достигнув точки наводки, канонир втыкает под основание пушки деревянный клин. Почти готово. Осталась сущая мелочь, убраться подальше от станины, иначе при откате орудие покалечит людей. Командиры орудий практически синхронно докладывают о готовности к стрельбе. Констапель командует — «Залп!». Канониры хватают пальники и подносят к запальному отверстию. Вспышка, пламя на казённике пушки, секунда шипения, и наконец — выстрел! Палубу затягивает плотный дым от черного пороха, к грохоту орудий добавляется грохот деревянных колёс лафетов, которые отдачей несут пушки к противоположному борту пока их не останавливает «виноград». Я смотрю в сторону мишени. Кто в лес, кто по дрова! Ядра легли куда угодно, но только не по связанным бочкам! Но это пристрелка, у канониров есть ещё два залпа, они должны быть точнее.
После третьего залпа бочки так и остались не тронутыми. Хотя последний залп был хорош! Пару ядер, рикошетировав от воды прошли прямо над связкой, однако бочки не задели. Настала моя очередь стрелять. У меня тоже три выстрела.
Фальконет заряжен, и я стреляю без поправок, просто по прямой, наведя ствол прямо на мишень. По результатам этого выстрела я внесу корректировки. Ожидаемо мимо. Ядро упало метрах в десяти от мишени с недолётом и метрах в пяти левее. Заряжая фальконет, Дайон тихо шепчет мне советы, которые я внимательно слушаю, но игнорирую. При стрельбе с корабля, надо учитывать не только расстояние до цели, ветер, волнение, но и саму воду, которая в зависимости от времени суток, времени года или состояния погоды, всегда по-разному действует на баллистику. Мне же нужно учесть также тот факт, что первый выстрел был сделан из холодного ствола! Я всё это знаю, и абсолютно спокоен, даже нервный шёпот офицера и сотни глаз членов экипажа, устремлённые на меня, меня не отвлекают. Гарпунёр всегда стреляет у всех на виду и в нервной обстановке, от него зависит на китобойце абсолютно всё, мне не привыкать!
Второй выстрел, и одна из бочек, как раз та, что была в центре, взрывается грудой щепок. Я усмехаюсь. Опыт не пропьешь, третий раз я стрелять не буду, побережём порох! Кто тут молодец? Я тут молодец! Витя Жохов ещё могёт!
— Ну что же, похоже, что я выиграл Дайон — я поворачиваюсь к ошарашенному бывшему канониру, стараясь сохранить спокойное выражение лица и не выдать своей радости — но канониры стреляли тоже не плохо, хотя есть над чем ещё работать. Повторим стрельбы левым бортом! Я отказываюсь от своего приза, его получит лучший среди канониров!
— Да здравствует капитан! — Дайон подаёт пример, и уже вся палубная команда и канониры орут во всё горло здравницу мне любимому! Приятно чёрт возьми! Хочется думать, что это они меня так всем сердцем полюбили и зауважали, а не ради халявного пузыря с вином стараются.
Так мы и идём вдоль берегов Африки, непрерывно тренируясь. Запасы пороха, снятые с голландского фрегата, тают на глазах, но и результат не заставляет себя ждать! Мои канониры всё быстрее и лучше управляются с пушками, а я увереннее чествую себя на шканцах. Возобновил я и тренировки по фехтованию. Моими соперниками попеременно выступают то студенты (когда я учусь фехтовать на шпагах), то кто ни будь из палубной команды. Мне чертовски не хватает Филиппа, который не жалел ни себя ни меня, отрабатывая приемы необходимые для выживания. Я тогда помниться филонил, и не любил эти бои, почти без правил, где я никогда не заканчивал тренировку без новых синяков и ссадин. Но Филипп, в своём последнем бою показал мне, что тренировался он не просто так, он был истинным мастером, и только благодаря ему я до сих пор жив. Так что не меньше чем два часа в день, я провожу с саблей или шпагой в руках. Матросы и офицеры ворчат не довольно, но и им приходится заниматься вместе со мной. Один мастер клинка ничто в абордажном бою, если рядом неучи. Его просто задавят массой, как случилось с моим первым учителем. Мой день занят и расписан по минутам, и мне некогда скучать и придаваться грустным мыслям и воспоминаниям.
С Ваном и Аланом я обсуждаю управление кораблем в различных ситуациях, мы спорим с ними по тактике противодействия пиратам и действиям в шторм, и я многому узнаю у них, в тонкостях владения парусным судном. Я учу Марка навигации, и он схватывает всё на лету. Он знает созвездия, умеет определят широту и долготу, разбирается в картах, с этих проблем нет. Учить его приходится как разбираться в лоциях, прокладывать курс, учитывать течения и ветер, снос и всяким другим мелочам, которые для любого штурмана очень важны. Парень впитывает в себя знания как губка, и уже смотрит на меня как на бога. С Роджером сложнее. Доктор не витает в облаках, ему надо знать, от куда я знаю то, что заставляю его делать. Пока он считает меня самодуром, помешанным на чистоте. И тем не менее, Роджер рьяно выполняет все данные ему поручения. Раз в день, перед утренней сменой вахт, у нас теперь обязательный смотр, и уже несколько матросов поплатились своей пятой точкой, за грязную одежду и тело. Да чего там говорить-то, я чуть не вздернул кока на рее, когда увидел, как он грязными руками, которыми только что выкидывал за борт дохлую крысу, накладывал варенное мясо для офицеров! Теперь в обязанности доктора входит и проверка кока на чистоплотность перед каждой готовкой пищи, а также снятие пробы с еды, приготовленной для команды. Стандарты двадцатого века, вводимые мною железной рукой, потихоньку продавливают устоявшиеся традиции аборигенов. Еще год или два походят под моей командой, и сами уже не смогут терпеть грязь и антисанитарию!
До Гвинейского залива мы дошли без проблем. Встречные корабли расходились с нами мирно, даже не пытаясь напасть или преследовать черный шлюп, который не менял курса при встрече или же как бешённый маневрировал и палил чёрт знает куда. Все отворачивали с нашего пути. Уверенность, с которой мы шли, могла говорить только об одном — на черном корабле желают драки, и ищут только повод! Нас не трогали, и мы никого не задирали.
Знакомые места. Ещё недавно раздолбанный шлюп уходил от сюда, сопровождаемый лодками дикарей, которые жаждали реванша за унижение. Где-то в этом заливе похоронен Ив, и я вернулся отдать должок. Натура у меня такая, не люблю, когда я кому-то должен! Мы направляемся к заброшенному поселению французских миссионеров. Там будет наша береговая база. Восстановим хижины и ограждение, поставим небольшой форт с пушками, снятыми с голландского фрегата, и начнём истреблять прибрежных дикарей и слонов! Жалко конечно, жить бы им ещё и жить! Слонам я имею ввиду, дикарей, которые торгуют рабами и нападают на случайных путников, было не жалко. А может и не придётся нам охотиться на бедных животных. Трофеи, взятые в деревне моих врагов, могут быть богатыми, не всё же они мне отдали в прошлый раз! Да и мои десять негритят, которые получат свободу, должны будут донести до всех окрестных племён весть, о том, что на берегу их ждёт корабль добрых и адекватных европейцев, готовых купить кость слона, рога носорога и даже если есть, золото! А взамен! А взамен мы готовы предоставить местным потребителям, товары лучших европейских производителей — бусы, зеркала, железные топоры и ножи всех форм, цветов и размеров!
Лагуна Ассини совсем не изменилась за время моего отсутствия, всё тот же шикарный пляж, всё тот же песок и пальмы. Райское местечко, которое местные жители превратили в ад. Возле бывшей миссии французов наш шлюп бросил якорь, и вельботы были спущены на воду. Не теряя времени, Дайон с несколькими десятками матросов отправились на берег. Мы перегружали пушки, порох и ядра с картечью в шлюпки и перевозили в бывшее поселение. За сегодняшний день нам нужно возвести временные укрепления, а потом, оставив в форте заслон, береговая партия пойдет по побережью к деревне дикарей. Их задача отрезать чёрным работорговцам пути отступления. Ну а «Шторм» подойдёт с моря, и разнесёт из орудий бандитское логово! Но это будет завтра, сегодня же у нас чертовски много работы!
Глава 22
«Шторм», как призрак, почти бесшумно выскользнул из предрассветного мрака, и остановился на том же месте, где в прошлый раз мы впятером брали нигритосов на понт. Деревенька спала, не подозревая про подкравшегося к ней большого и мохнатого, полярного лиса. Я был весь на нервах и чертовски устал, но удовлетворение от хорошо сделанной работы, придавало мне сил. Весь вчерашний день и часть ночи, мы обустраивали защищённый лагерь на берегу.