Более того, Макаров (вернее, его фирма) и строил этот замок. Вскоре после развода Олег женился на другой женщине, с которой был знаком давно и у которой от него уже был ребенок. Общих детей с Ипполитой у него не было.
Два года спустя эта женщина, Ольга, убила мужа.
— Это она похоронена рядом? — спросила я. Признаться, не помнила имени, указанного на могильной плите.
— Нет, — Афганец покачал головой. — Она на зоне. Так и не признала свою вину. До последнего твердила, что ее подставили. Но улики были неопровержимыми. Ей, правда, дали не так много: адвокат делал скидку на состояние аффекта, у нее маленький ребенок. Ребенок сейчас живет у ее матери. Она должна освободиться в следующем году. Я хочу, девки, чтобы вы к ней съездили.
Мы с Веркой одновременно вылупились на Лешку.
— Куда? — наконец выдавила из себя подружка. — На Север? Или за Уральский хребет? Нет Сибири края краше, если сидишь не у параши, — продекламировала Верка. — Думаешь, нам в Питере очень жарко? Охладиться захотели? Так Лана в состоянии организовать тур в Южное полушарие. Там сейчас зима. Но мы как-то обе никогда не любили лыжи.
— Считаешь, нам больше отпуск проводить негде? — прошипела я. — Да мне не вырваться на курорт на недельку, все лето вкалываю, как проклятая, а ты…
— Зона под Питером, — спокойно сказал Лешка. — Это раньше по всей стране зэков возили. Теперь денег нет. Наши мотают срок у нас. Из региона отсылают, только если нужной зоны нет. У нас, например, нет бээсовской[2]. Для них в России шесть колоний. Про Нижний Тагил слыхали? Чурбанов там сидел. Наших отправляют в Коми, а могут оставить в хозобслуге «Крестов» — если не тяжкое, не рецидив и срок до пяти лет, ну и если бабки хорошие дадут. Девочек у нас нет несовершеннолетних, особого режима, например, для осужденных, отбывающих пожизненное заключение. Женская колония у нас одна — в Саблине. Денек потратите. Как раз посмотрите, куда попасть можете, если и дальше будете стрелять куда попало и гранатами кидаться по чужим машинам.
Лешка многозначительно посмотрел на меня. Правда, две Лешкины машины взорвали Сашка и Костя, я тут была ни при чем, но тем не менее…
— А нас к Ольге пустят? — спросила Верка, как и я, совсем не мечтавшая посмотреть своими глазами на жизнь за колючей проволокой. — Мы же не родственники и вообще никто.
— Это мои проблемы, — сказал Лешка.
— А не родственников пускают? — встряла я.
— По спецразрешению начальника учреждения, — буркнул Афганец.
— А ты его знаешь? — подала голос Верка, потом повернулась ко мне: — Лана, ты разберись с Лешей. Откуда у него связи с женской колонией и зачем они ему? Я бы на твоем месте…
— Помолчи! — гаркнули мы вдвоем с Лешкой, потом Афганец более спокойным тоном добавил:
— На послезавтра рассчитывайте.
Мы с Веркой переглянулись. Но Лешка еще не закончил. Следующая информация, на мой взгляд, оказалась самой убойной.
Афганцу, конечно, хотелось побеседовать со строителями, возводившими уродливое строение из красного кирпича на пригорке у кладбища. Ведь не один же мертвый Макаров его выложил? На это ушло бы немало времени и сил. Да и не под силу это одному человеку.
Но фирма распалась. Более того, все, кто был каким-то образом связан со строительством замка, погибли. Это были несчастные случаи: злого умысла не удалось доказать ни разу. Строители — народ такой: любят выпить, в особенности после работы на морозе. Один по пьянке попал под машину, другой свалился с лестницы и сломал себе шею, третий утонул в озере на глубине по колено, как обычно и тонут пьяные. Строители погибали, пока Макаров еще возглавлял фирму. Она во всех случаях брала похороны на себя, платила семьям пособие. После того как Макарова зарезала жена, фирмы не стало.
Вдовы, с которыми удалось поговорить людям Афганца, вспоминали Олега добрым словом и считали, что их мужья сами виноваты в своей смерти. Со строительством замка они смерти не связывали — это уже сделали люди Афганца.
— Никто не выжил? — поразились мы с Веркой. — Погибли все, Макаров — последним?
— Один выжил. Сейчас работает на Байконуре.
— Как он там оказался? — поинтересовалась я.
Этому парню, можно сказать, повезло. В свое время он окончил французскую школу и не только не забыл язык, а усовершенствовал его. У людей ведь бывают разные хобби, почему бы строителю не учить в свободное от основной работы время французский? Как-то на объект, на котором работала фирма Макарова, пожаловали французы. Одна фирма переоборудовала в Питере несколько зданий. И тут выяснилось, что один из русских строителей свободно говорит по-французски. Его переманили к себе. Таких уникумов в России не очень много, а французам требовались как раз специалисты-строители, с которыми можно общаться не через девочку-переводчицу, не знающую строительных терминов и не понимающую, о чем идет речь. Мужик поработал в Москве, потом французская фирма выиграла тендер в Казахстане. По всей вероятности, он не собирается в ближайшее время работать в Питере и появляется тут крайне редко — навещает родителей. Таким образом он, наверное, себя и спас, даже не подозревая об этом.
— Ты считаешь, что их всех убили, чтобы не разболтали, что построили? — спросила Верка у Лешки.
— Ты, случайно, не намерен отправить нас после женской зоны на Байконур? — в ужасе спросила я.
— Нет, девочки, таких подвигов от вас не требуется. У меня в Узбекистане верные кореша имеются.
— А Узбекистан-то тут при чем? — не поняла я.
— Рядом потому что, — отмахнулся Афганец. — И восточным людям проще понять друг друга, чем восточному и русскому. А кореш верный.
— Сидели вместе? — полюбопытствовала Верка.
И попала прямо в точку. Оказалось, что Лешка парился вместе с тамошним наркобароном — не самым крупным в те годы, даже скорее мелким, тяготеющим к середничкам. Крупные бароны решили его сдать после дерзкой операции, задуманной им, но проваленной по вине пьяного компьютерщика (которого давно следовало сдать в профилакторий). Тогда наркобароны были очень недовольны вмешательством государства (Советского Союза в годы его существования) и сумели захватить ракетный комплекс при помощи экзотического в те годы специалиста по компьютерам. Заняв комплекс, уже вдрызг пьяного компьютерщика посадили перепрограммировать систему запуска. К сожалению, второго такого специалиста ни поблизости, ни в отдалении не имелось, приходилось полагаться на единственный кадр. А кадр подкачал — несмотря на большое количество потраченных на него средств и литров огненной воды. В результате хотя ракета и была запущена, но полетела совсем не в ту сторону, что надо. Самые могущественные наркобароны смогли откупиться, шороху в мире наделали, пригрозив колумбийским и перуанским конкурентам: не отдадите часть рынков сбыта, ракету к вам пошлем своим ходом. Ей въездная виза без надобности. Рейтинг советских наркобаронов в мире взлетел на небывалую высоту. Но властям требовалось кого-то сдать.
Отдали Нияза, с которым Афганец и познакомился на зоне. Ниязу, выросшему в теплом климате, было тяжело в не самом жарком уголке России (в те годы осужденных еще рассылали по всей стране). Афганец помогал ему там, а потом после выхода не потерял связь. Афганец поднимался в Питере, Нияз — у себя на родине. Афганец уже сообщил другу, что ему требуется.
— Ну хоть на Байконур не тащиться, — облегченно вздохнула Верка.
— А я бы на твоем месте проехался, — заметил Афганец. — Там с женщинами большая напряженка. Смоталась бы в творческую командировку на месяцок, потом отдохнула бы на Карибах.
— Так, может, Ланка на зону, а я у твоего друга лично информацию получу?
— Нет уж, красавицы, делайте, что вам сказано. И вообще, за вами глаз да глаз нужен, — добавил Лешка, прищурившись. — А то стоит только отвернуться, и жди подарочка. Я уже научен собственным горьким опытом.
Мы скромно потупили глазки.
— Так, сыты? — спросил Лешка, не желая больше говорить о делах.
Мы кивнули. Милый взял меня за руку и предложил отправиться в сторону спальни.
— А я? — спросила Верка.
— Нет уж! — рявкнула я. — Мужика я ни с одной бабой делить не буду!
— Вот в этом-то все и дело, — невозмутимо заметила подружка, закуривая. — Господа хорошие, а вы не подумали, почему это Ипполита похоронила своего бывшего рядом с замком? И так ухаживает за его могилкой? Кстати, Леша, — Верка подняла глаза на Афганца, — ты не сказал, что за девушка похоронена рядом с Макаровым?
— Подруга Ипполиты. Погибла в результате несчастного случая. Полтора года назад. Кстати, тело Макарова Ипполита переносила с другого кладбища — в городе. Примерно в то же время, когда хоронили ее подружку. Почему-то не получилось сразу похоронить Макарова у себя.
— Опять несчастный случай? — Я вернулась в кресло. Афганец сделал то же самое.
— Там в самом деле несчастный случай. Мои ребята говорили с врачом, которого вызывали в замок. Упала с лестницы.
Мы с Веркой переглянулись.
— Что вы тут переглядываетесь?! — рявкнул Лешка, грохнув кулаком по столу. — Они с этой девкой не разлей вода были. Ипполита по ней убивалась чуть ли не полгода.
— А это ты откуда знаешь? — тихо спросила я.
— От того же врача, — сказал Лешка немного поспокойнее. — Он ей выписывал какие-то транквилизаторы.
— Были подруги, между ними оказался какой-то мужик, одна другой сломала шею, поняла, что мужик ей не нужен, и стала горевать по подруге, — сказала я.
— Вот ты бы Верку стала убивать из-за меня? — спросил Афганец.
— Не надо переходить на личности! — рявкнула я.
— У нас с Ланой разные цели, — невозмутимо заметила Верка. — Поэтому и дружим столько лет.
— Какие разные цели? — прошипел Афганец.
— Карьерные, — невозмутимо ответила Верка. — Ты же знаешь, что я не собираюсь идти в туристический бизнес и отбивать у Ланы клиентов, а она уже никогда не пойдет в мое ремесло. Хотя бы из-за возраста.