— Лекса? — переспросил он. — Та самая Лекса? Пресловутая железная дочь контртеррористического управления?
Моника кивнула.
— Ну, не ее же тезка, — буркнул Газон, но тут же осекся, потому что Ледоруб метнул в него невероятно острый взгляд.
— Умник, заткнись, пока я тебя на стоматолога не разорил, — прорычал босс.
Газон сдвинулся ближе к двери, стараясь больше не лезть в разговор, а Моника продолжила:
— Ты же знаешь, босс. Она неподкупная. Все попытки подкупить ее — провал. А вчера она прибыла на место слишком быстро. Мы даже подумать ничего не успели.
Ледоруб погладил подбородок мясистыми пальцами.
— Значит, это действительно она… интересный поворот. Похоже, кто-то в органах хочет с нами поиграть. Раз ее послали, это не случайность. Это не совпадение.
— Лекса хороша, — быстро согласилась Моника. — Настоящий враг. Но мы бы с ней справились, если бы рядом не находился Волот. Против его артиллерии мы бы выстоять не смогли.
Ледоруб глубоко затянулся сигарой, глядя на троицу исподлобья.
Густой серо-сизый дым окутывал его массивное тело, делая фигуру босса еще более зловещей. Глаза сверлили присутствующих, будто два бурава.
Троица инстинктивно сжалась, когда босс хлопнул по столу так, что со стен чуть картины не попадали.
— Вы хоть представляете, что стоит на кону? Скоро решается судьба города, его будущее, а вы приходите ко мне ни с чем⁈ — Ледоруб поднялся.
В полный рост он казался еще массивнее. Будто готовый к извержению вулкан.
Монике срочно захотелось провалиться сквозь землю. Ее чешуя сперва приобрела вишневый оттенок, а затем стала еще темнее.
Газон что-то забормотал, пытаясь оправдаться. Джаз сохранил спокойствие скалы.
— Вам напомнить, что за груз находится на этом чертовом ржавом Волоте? — босс продолжал негодовать.
— Боевые Дестро. Целая партия! И еще киборги! — выпалила Моника. — Босс, если они попадут в руки полиции, это конец. Нас запросто могут прижать!
— Тише, Мони, тише, — Ледоруб, наконец, немного успокоился и даже сигару затушил. — Думаешь, я не знаю? Полицейские. Лекса. Потерянный груз. Угроза расследования. Оно, конечно, неприятно, но не смертельно. Через несколько дней прибудут еще два Волота. С таким же грузом.
Моника замерла. Ее желтые глаза чуть расширились.
— Еще два Волота? — шепотом уточнила она.
— Именно. Не хотел радовать заранее. Полный комплект Дестро, гораздо новее уже прибывших. Эти две партии — наш ключ к победе. С такими машинами городскому управлению нечего будет нам противопоставить.
— Шеф, это, конечно, здорово, — сказала Моника. — Но если копы закроют стоянку на расследование из-за первого Волота, то никаких Дестро мы не получим.
Ледоруб усмехнулся и облокотился на столешницу.
— Ты что думаешь, девочка? Что вопросы с этой долбаной бюрократией нельзя решить?
Моника все поняла, но промолчала, а босс продолжил:
— Все решаемо. Шестеренки городской системы управления вращаются благодаря смазке. Хорошей, жирной взяточной смазке.
Газон тихо прыснул.
— Значит, просто купишь всех, да? — тихо спросила Моника.
— Тех, кого нужно, я куплю, — подтвердил Ледоруб. — Прямо сейчас мои люди договариваются об освобождении стоянки от лишнего внимания. Она вдруг станет примером законности. Мы сделаем так, что все, что там будет происходить, окажется абсолютно легальным.
Он снова сел и откинулся на спинку кресла, расплылся в саркастической ухмылке. Но она тут же пропала и сменилась привычно тяжелым взглядом:
— Вы же понимаете, что это ваш последний шанс доказать, что от вас есть польза? Вы доставите груз. Без провалов. Без дурости. Без проволочек и отговорок.
Моника подобралась, будто встав по стойке «смирно», и кивнула.
— Мы все сделаем, босс, — ответила она твердо.
— Надеюсь, Мони. Теперь валите, — закончил Ледоруб.
Троица, не теряя времени, двинулась к выходу из кабинета.
Но едва они подошли к двери, за их спинами раздался выстрел. Пуля, просвистев чуть выше их голов, вонзилась точно в красный кружок по центру мишени, подвешенной над притолокой.
Последовала долгая пауза.
Моника моргнула третьим веком и обернулась.
— Провалитесь — и я закрою ваш вопрос, ясно? — очень спокойно сообщил Ледоруб.
Она снова кивнула.
— Ясно, босс, — хрипло выдавил Газон.
— Мы все сделаем, — добавил Джаз.
«Мир роботов» остался позади.
Аксидианка с удовольствием вернулась к Скавенжеру.
Механическая гиена дожидалась их у обочины, как верный песик.
Крепкий, бронированный корпус. Лапы с усиленными амортизаторами. Скрытое оружие. Местами на обшивке виднелись царапины и подрихтованные вмятины, оставшиеся после стычек с другими бандами. Но машина оставалась готовой к новым боям, хотя после стычки с Лексой ее все же придется подлатать.
В кабину троица забралась через пасть зверя.
Моника устало вскинула хвост и завернула его набок, чтобы удобнее сесть в кресло пилота. Она завела двигатель, его приглушенный шум стал отрадой для души.
Газон запрыгнул на соседнее сидение и сразу принялся проверять оружие, которое ему вернул охранник.
— Папочка так по вам скучал! — ворковал он, нацеловывая свои пистолеты.
— В глотку себе засунуть не забудь, — фыркнула Моника. — Помни, что поцелуи — только прелюдия.
Зеленоволосый покосился на нее:
— Смотрю, настроение у нашей красавицы теперь паршивое. ПМС?
— Я рептилия, дебил! — она рывком потянула на себя рычаги управления, поднимая Скавенжер на лапы.
Джаз молча сидел сзади и смотрел на обзорный экран, где мелькала дорожная разметка, небоскребы, автомобили, роботы, светофоры, эстакады.
— Мони, можно? — спросил он через пару минут.
Тяжело вздохнув она кивнула. Просиявший бугай потыкал в сенсорную панельку на подлокотнике, кабину заполнила заунывная джазовая мелодия.
— Твою мать, как меня достал твой музон… — проговорил Газон и нацепил наушники.
Моника уже давно ничего не слышала.
Когда гиена рванула с места, она погрузилась в собственные мысли. Пыльные улицы, мелькавшие на экране, словно растворялись. Перед глазами вставали совсем другие картины — война.
Сталь пилотской кабины, ее холод — совсем как сейчас.
Рычаги, приборная панель, запах моторного масла. Только картины перед носом машины отличались — они до сих пор жили в ее подсознании.
Вторая межконтинентальная.
Большая часть мира успела рухнуть, Империя сражалась с Конфедерацией.
Две гигантские силы, которые устроили самое кровопролитное сражение за ресурсы в истории планеты. Их не интересовало ни мирное население, ни города, ни даже собственные солдаты, которых они бросали на смерть.
Дестро, Цверги, Волоты — все служило разменной монетой.
Она тогда служила под знаменами Империи. Молодой, но уже опытный пилот боевого Цверга. Ей нравилось управлять механическим ужасом. И нравилось идти в бой под началом Ледоруба. Но война затянулась.
Империя и Конфедерация впились друг в друга железными клыками и не собирались отступать. Линия фронта сдвигалась то в одну сторону, то в другую. Увязала в бесконечных болотах, терялась в джунглях, клокотала в горящих городах.
В ходе очередной стычки Волоты, которых сопровождало подразделение Цвергов под началом Ледоруба, погибли. Большая часть малых машин тоже оказалась уничтожена. Их осталась горстка. Ледоруб тогда предложил плюнуть в лицо государства, которое уже давно плюет на них. Так они превратились в дезертиров. В бандитов, которые пытались выжить в горящем мире.
Больше они не были частью зверского оскала Империи.
Они стали «Выбитым клыком».
А потом случилась битва за Древень.
Глава 8Ломбард
Моника помнила тот день, будто он случился вчера.
Древень разрушили до неузнаваемости. Узкие улочки, на которых еще недавно звучали крики уличных торговцев и детский смех, превратились в ловушки, где каждый шаг мог стать последним. На разбитых дорогах громыхали сотни Цвергов, шли танки. Обломки зданий осыпались от ударов орудий, осколки снарядов разлетались во все стороны смертоносным дождем.
И среди этого хаоса появился он.
Волот класса «Саламандра».
Эта чудовищная машина передвигалась на гусеницах. Блики пожаров отражались в ее броне. Она двигалась медленно, но неумолимо, как истинное воплощение смерти.
Моника все еще помнила, как эта адская морда плевалась струями огня, выжигая все живое. Здания полыхали, как свечи. От Саламандры никто не мог скрыться.
Когда ее металлические челюсти раскрывались, наступал термальный армагеддец. Она вытравливала их соратников из укрытий, как крыс. Выжигала все на пути, а после заливала пеной, будто извиняясь за причиненный ущерб.
Тогда они попытались дать отпор. У Ледоруба оставалась дюжина Цвергов, но Саламандра была спроектирована для подавления таких сил. Их залпы оставляли на ее бронированной морде малозаметные пятна копоти. Огнеметы продолжали выжигать ее товарищей из зданий, руин и даже бункеров.
А потом началась схватка, которая потрясла весь Древень.
Томми Пулеметчик.
Моника помнила, как этот огромный мех вступил в бой с Саламандрой.
Томми ожесточенно атаковал армейского Волота. Его крупнокалиберные пулеметы гремели злейшей музыкой на свете, а поступь сотрясала город, разрушая дорожное покрытие.
Она действительно верила, что все получится. Что у них есть шанс на победу.
Но Ледоруб…
Моника тяжело вздохнула, вспоминая, как он отдал приказ.
— Разворачиваемся! Мы уходим! — прогремел тогда его голос в канале связи.
Ей хотелось возразить, но оспаривать приказы командира аксидианка не привыкла.
И сейчас радовалась этому, потому что Ледоруб оказался прав.
Она помнила, как ее Цверг скользнул в темноту переулка. И до сих пор слышала, как механические титаны продолжали чудовищную схватку где-то там, позади. Ледоруб понял тогда, что эта битва не для них. Встревать в схватку двух гигантских Волотов, означает умереть.