Они громко, булькающими голосами что-то обсуждали, а их лицевые щупальца жили своей жизнью, ловко орудуя пивными кружками и таская с общего блюда жареную рыбу. Одно щупальце подносило ко рту кусок, другое уже подхватывало кружку, а третье нетерпеливо постукивало по столу.
Я прислушался к их незамысловатому разговору.
— Говорю тебе, Крулл, новый эхолот «Глубинный взор-7» — это просто песня! — булькал самый крупный из них, чья кожа имела тёмно-фиолетовый оттенок. — Он не просто косяк показывает, он тебе поимённый список выдаёт! И сразу показывает предпочтения каждой рыбины в наживке. Вчера вытащил тунца, который хотел исключительно синтетического планктона со вкусом бекона!
— Брехня! — отмахнулся от него другой, с бледно-голубой кожей. — Все эти навороты — ерунда. Главное — правильная акустическая приманка. Мой старый «Рыбий бумбокс» до сих пор творит чудеса. Вчера выставил частоту на «панический крик креветки» — так ко мне такая макрель приплыла, я её еле в трюм затащил!
— А вы ещё помните, как мы без сонаров рыбу ловили? — ностальгически произнёс третий, с зеленой шкурой в редких старческих пятнах. — По щупальцам волну чувствовали! — он приложился к кружке. — Эх, теперь всё гидролокаторы да дроны… Романтика пропала!
— Да ты просто старый, — фыркнул голубокожий.
Зелёный зашевелил щупальцами и стиснул кулаки.
— Это я-то старый? Мне всего сто пятьдесят лет! Ух, я тебе щас щупальца-то поотрываю!
Его горловой мешок немедленно раздулся. Глаза дико завращались.
Сидевшая рядом со мной Вайлет сухо констатировала:
— Вероятность потасовки выросла на 27%.
Фиолетовый глубляк резко вытянул щупальца вперёд, перекрывая пространство между голубокожим и зелёным. Его лицевые придатки напряглись, как канаты, а кожа потемнела до почти чёрного оттенка.
— Эй-эй, спокойнее, медузники! — булькнул он, размашисто двигая щупальцами. — Вы что, забыли, чем это всё кончится? В прошлый раз, когда Глэб с Торном выясняли, чей гарпун круче, они полтаверны в щепки разнесли! А потом неделю распутывали щупальца!
Голубокожий глубляк недовольно раздул мешок, но тот сразу же сдулся, а его щупальца слегка расслабились — видимо, воспоминание подействовало.
— И не говори… — пробурчал он. — У Торна до сих пор одно щупальце короче — ты же знаешь, как они отрастают. Кривые, неудобные.
Зелёный тоже смягчился, его кожные пятна чуть посветлели, как и вся шкура. Он лениво подцепил щупальцем кусок рыбы и сунул в рот.
— Ладно, ладно… Но если он ещё раз скажет, что я старый, я ему покажу, как мы в молодости рыбу без сонаров ловили! — он угрожающе щёлкнул присосками, оторвав одно щупальце от столешницы, но уже без настоящей злости.
Голубокожий булькнул, но спорить не стал.
Щупальца мирно заплелись вокруг кружек, и разговор пошёл о более важных вещах — например, о высоте полёта чаек и вероятности наступления шторма в связи с ней.
— Конфликт ликвидирован, — сообщила Вайлет. — Пока что.
Я отхлебнул пива и посмотрел на других посетителей.
Чуть в стороне от рыбаков сидела группа амфибов с перепонками между пальцами. Они громко чокались бокалами с неизвестной мутной жидкостью. Их ноги, похожие на ласты, то и дело пошлёпывали по деревянным половицам.
Одинокий ихтосиец в углу периодически отвешивал комплименты русалке. В ответ она скалила мелкие острые зубы и брызгала в него водой из аквариума.
Сэша, конечно, не могла усидеть на месте.
За следующие несколько минут она умудрилась:
Потрогать щупальца глубляков — те приняли это за неприличное предложение.
Попробовать украсть рыбу у барного кота — кот дал ей по морде.
Узнать у русалки, «почему у неё нет трусиков» — русалка показала ей средний палец.
— Волк! — Сэша прибежала ко мне, сияя. — Тут так весело!
— Да, вижу, — я потянулся к бочонку, чтобы снова наполнить кружку.
— Можно я пойду посмотрю вон на того дядю? — она ткнула пальцем в ихтосийца. — У него такие прикольные плавники вместо ушек! И глаза прям как у рыбки!
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— Сядь.
Тут нам принесли огромные блюда, на которых горой возвышались приготовленные на пару крабы, источавшие божественный аромат. К ним прилагались щипцы, вилочки с двумя зубцами, ножи, ножницы, миски с водой — для ополаскивания пальцев. Чесночный хлеб, топлёное масло, лимонный сок и несколько видов соусов.
И отдельно — высокий стакан с молоком.
— Приятного аппетита, — пожелал робот, поглядывая на кошкодевочку.
Сэша принюхалась, её глазки просияли.
Она схватила одного краба и повертела в лапках.
— Он такой красивый, кити-кити! — и сразу же его лизнула.
А затем попробовала на зуб… ойкнула.
— Сначала нужно снять панцирь, — объяснила Шондра.
— Ага! — Сэша с силой стукнула краба об стол.
— НЕ ТАК!
— Ой.
Панцирь треснул, но не открылся.
— Дай сюда, — вздохнула Шондра и забрала краба. — Вот, смотри, горе луковое. Сначала отламываешь ноги и клешни. Вот так, скручивающим движением.
Кошечка взяла другого краба и повторила за турельщицей.
— Видишь этот «фартук» на брюхе? — продолжала Шондра. — Поддеваешь его ножом и отрываешь. Основной панцирь пока откладываешь. Так, теперь посмотри на эти серые штуки — «пальцы мертвеца». Это жабры. Их не едят.
Сэша с ужасом посмотрела на серые отростки.
— Они мёртвые? Кити-кити, это нехорошо!
— Просто выкинь их, — вмешалась Ди-Ди. — И кишечник тоже.
— Ты про кишочки, по которым…
— Да, вот это вот всё чёрное — выкидывай.
— Фууу, — скривилась кошечка.
— А потом разламываешь пополам и ешь мясо.
— А клешни?
— Клешни самые вкусные…
Сэша тут же схватила одну и сунула в рот целиком.
— ММММ!
— … Но их нужно расколоть.
— ММММ⁈ — глаза кошки округлились, когда она поняла, что не может разжевать панцирь.
— Выплюнь, дура, — застонала Лекса.
Кармилла в это время лишь улыбалась, развалившись на стуле и наслаждаясь шоу. Прикасаться к крабам она, разумеется, не планировала.
Сэша послушно выплюнула клешню.
— Теперь смотри, — Шондра взяла щипцы, аккуратно раздавила панцирь и вытащила нежное мясо. — Поняла?
Блондинка закивала, схватила щипцы и сделала «хрясь»
Кусок панциря отлетел прямо в лоб Робину, который стоял за нашими спинами с видом телохранителя.
— Ой, извини Роби!
— Ничего, юная госпожа, — с достоинством ответил робот и убрал кусок. — Главное, чтобы вы научились… без серьёзных неприятностей.
Сэша схватила кусочек мяса и запихнула в рот.
— Вкуснотища! — она блаженно зажмурилась.
— Медленнее, — предупредил я. — Жуй лучше. Не вздумай снова подавиться.
— Ага! — кивнула кошечка, но уже хватала следующую ножку.
— Давайте последуем примеру, что ли? — прыснула Ди-Ди и отложила планшет.
И началось священнодействие.
Я отломил клешню, щёлкнул по ней щипцами, и сочный кусок белого мяса показался наружу. Шондра и Ди-Ди действовали с не меньшей сноровкой. Розочка помогала себе исключительно лианами, при этом умудрялась опустошать панцири с пугающей скоростью. Лекса, всё ещё злая, с остервенением ломала панцири, вымещая на них свою злость.
Сэша, вооружённая новыми знаниями, не отставала. Через минуту она вся покрылась ошмётками хитина, а её лицо и уши перепачкались маслом и крабовым соком.
Но её главной миссией сегодня было не поедание крабов.
Её миссией была Ди-Ди.
Когда механик потянулась к своей кружке с пивом, Сэша тут же шлёпнула её по руке.
— Кити-кити, нет! — заявила она с суровой материнской интонацией. — Тебе нельзя! Там алкоголь, это вредно для маленьких!
— Для каких ещё маленьких⁈ — зашипела Ди-Ди.
— Для… для механизмов! — нашлась Сэша. — Твой нейрочип может дать сбой! Пей молочко!
— О боги, Сэша запомнила, что такое нейрочип! — вампирша аж всплеснула руками.
Кошка пододвинула свой стакан к Ди-Ди.
Та посмотрела на молоко, на Сэшу, на свою кружку пива и издала стон.
Затем кошка решила помочь ей с крабом. Она выхватила краба из тарелки Ди-Ди.
— Я помогу! Тебе нельзя напрягаться!
И с энтузиазмом принялась ломать панцирь, разбрасывая ошмётки во все стороны. Самые сочные куски мяса кошечка, извлекая, тут же отправляла себе в рот.
— Пробую, чтобы не было испорченным! — деловито сообщала она. — Всё хорошо, можно есть!
К тому моменту, как она вернула Ди-Ди уже полностью разделанного, но наполовину съеденного краба, механик смотрела на неё взглядом, которым обычно смотрят на деталь, которую невозможно починить и проще выбросить.
— Сэша, — произнесла Долорес медленно и очень внятно, когда ангорийка в очередной раз попыталась вытереть ей губы салфеткой. — Если ты ещё раз ко мне прикоснёшься, я разберу твою Ягодку на запчасти, соберу из неё маленький, очень жужжащий шокер и прикреплю его к твоему хвосту. Намертво. Ты меня поняла?
Ангорийка обиженно надула губы, но отсела.
Я откинулся на спинку стула, допивая кружку пива.
Цирк. Вечный цирк.
Но хоть крабы отменные. И пиво тоже.
Да и в целом, день складывается лучше, чем я ожидал… Тьфу-тьфу!
В этот момент колокольчик над дверью звякнул, и в паб вошёл закон.
Во всяком случае, его местное воплощение.
Здоровенный ихтосиец с синей чешуёй и жабрами, пульсирующими на шее. Их прикрывал громоздкий дыхательный аппарат, в котором постоянно булькала вода.
На нём была форма местных сил правопорядка, на груди блестел значок, а на поясе висела кобура с пистолетом, защищённым от воды.
— Здорово живёшь, Барт! — кивнул он роботу-бармену.
— Я не живу, — автоматически ответил тот. — Я функционирую.
— Мне как обычно, — ихтосиец присел на высокий барный стул.
— Одну минуту, шериф Кшарр, — проскрипел Барт, наполняя кружку порцией «Кракен-брау».
Шериф взял свою кружку и обвёл паб медленным, оценивающим взглядом.
Его рыбьи глаза остановились на мне.