Пэррет отшвырнул полотенце, свалился на кровать и блаженно вытянулся.
— Какое счастье спать на самой настоящей мягкой просторной кровати, а не на дурацкой раскладушке! — воскликнул он. — На корабле мы о такой роскоши и не мечтали. Помещались вдвоём на узкой коечке.
— Да, страшно вспомнить, — донёсся из гостиной голос Крипа.
Крип выволок из шкафа оба чемодана, принесённых роботом-носильщиком с корабля. Сам робот стоял в углу и пялился на человека.
— Ближайшей ночью ты нам не понадобишься, приятель, поэтому тебе тоже лучше поспать, — и Крип отключил его.
С чемоданами он прошёл в спальню. Водрузив их на кровать, он долго рылся в одном чемодане, ища гипностимулятор — прибор, предназначенный для улучшения качества и регулирования сна, — и, не найдя его, раскрыл второй чемодан. На этот раз прибор, нашёлся сразу. Благодаря этому «будильнику» можно было задать организму время, в течение которого тот должен был спать, причём после такого сна, даже самого короткого, человек чувствовал себя вполне бодро.
— Завтра встаём рано утром, — предупредил друга Крип, бросая ему прибор. — Задай «будиле» четыре часа.
Пэррет установил регулятор на нужное время и приставил прибор к своему бедру. Прибор несколько секунд гудел, задавая программу нервной системе. Пэррет снова откинулся на кровати и закутался в одеяло.
— Посмотри, нельзя ли закрыть стену, — сказал он, зевая. — А то огни с космодрома будут бить нам в глаза всю ночь…
Крип нашёл пульт управления спальней.
— Прозрачная стена наверняка как-то закрывается, — говорил он, вникая в изображения у кнопок.
В конце концов он начал нажимать на кнопки почти наугад. Свет настенных светильников сначала разгорелся ярче, потом умерил свою интенсивность и потух. Спальню освещали только огни с лётного поля. Наконец Крип нашёл кнопки, ответственные за прозрачную стену. Оказалось, её проницаемость можно было регулировать. Стена стала мутнеть и темнеть, огни за ней постепенно гасли. Потом Крип снова сделал стену прозрачной, но опустил матерчатые шторы, приглушившие огни.
— Со шторами, наверно, будет лучше, — сказал он.
Затем он приложил гипностимулятор к своему бедру и улёгся рядом с Пэрретом. Тот подвинулся.
— Надо было потрахаться, прежде чем заряжаться от «будилы», — сказал Пэррет, снова зевая.
— Завтра рано утром мы должны быть в хорошей форме, поэтому спи, — ответил Крип.
Оба знали, что после подзарядки от гипностимулятора никакой секс невозможен: организм настроен только на сон.
Пэррет с минуту молчал, глядя на потолок. Потом заговорил мечтательно:
— Сейчас бы на Землю, хоть на полчасика…
— О Земле забудь навсегда.
— Ты прав, она нам теперь будет только сниться.
— У нас на корабле есть таблетки от ностальгии, — сказал Крип с закрытыми глазами. — Ты пользовался ими когда-нибудь?
— Нет.
— Я тоже… Говорят, помогают…
Они ещё какое-то время молчали.
— Я бы слетал на Землю только для того, чтобы взглянуть на своих детей, — снова заговорил Пэррет. — Когда я отправлялся в этот полёт, у меня их было четверо: три девочки и мальчик. А сейчас уж наверно ещё кто-нибудь родился. Подумать только, я их ни разу не видел.
— Почему?
— Да как-то всё недосуг было. А сейчас жалею. Я же не знал, что всё так обернётся…
— Есть межгалактический интернет, посмотришь на них по нему.
— Крип, а у тебя детей нет?
— Нет. По крайней мере, мне не сообщали об их рождении.
— Значит, нет, иначе сообщили бы… — Пэррет заворочался на кровати, заложил руки за голову. — Как странно, однако. Когда-то, в очень древние времена, дети рождались в результате секса между мужчиной и женщиной. А сейчас они рождаются только от генетического материала. Представь себе, Крип: секс между мужчиной и женщиной!
— А что, и сейчас некоторые мужики трахают женщин. Но таких мало. Это извращенцы-гетеросексуалы. Их всего пять процентов от мужского населения планеты.
— А когда-то в древности было наоборот: нас, нормалов, было пять процентов, а извращенцев — девяносто пять! — воскликнул Пэррет.
— Но тогда дети зарождались не в пробирке и не в маточном инкубаторе, как сейчас, а в женском животе. И о том, какие гены передаются ребёнку, никто даже и не думал. Потому и болезней всяких было полно, и жили всего семьдесят лет от силы.
— Да, — подхватил Пэррет, — а сейчас средний возраст — пятьсот! И не болеют ничем. А всё благодаря правильному генетическому отбору. Человек уже и умер давно, а его сперма, хранящаяся в банке, производит потомство. Взять хотя бы моего папашу. Умер за восемьсот лет до моего рождения, а до сих пор делает детей. У меня полно сводных братьев и сестёр, многие младше меня. Всё это потому, что у папаши хороший генетический материал. Мой генетический материал, наверно, достался мне от него, а то бы фиг у меня были дети. А у тебя, чувствую, гены неважные, потому что от твоей спермы детей не делают…
— Что за идиотский разговор ты завёл, — пробурчал Крип. — Спи давай.
— Интересно, а с Эштея можно зайти в межгалактический интернет?
— Можно, наверно… Всё-таки тебе надо выпить таблетку от ностальгии…
Они снова замолчали.
До рассвета было ещё далеко. В спальню сквозь полупрозрачную штору проникал приглушённый блеск взлетающих звездолётов. Приятели уснули. А ещё через полчаса приподнялась крышка чемодана, оставленного Крипом открытым.
Последняя полуживая космическая змея, затаившаяся на его дне под грудой белья, высунула свою тупую голову. Поводила ею, ориентируясь, а затем бесшумно поволокла своё полутораметровое тело к источнику энергии — человеческим телам. Энергия, излучаемая людьми, могла ещё на некоторое время продлить ей жизнь.
Змея взгромоздилась на кровать и оплела сразу оба тела. Крип во сне почувствовал, как его зачем-то стянули холодным ремнём. Ремень не давал дышать. Крип попытался освободиться от него и… проснулся. Он разлепил глаза и в ужасе облился холодным потом: его и Пэррета обвивала кошмарная космическая рептилия!
Очнулся и Пэррет, вытаращился на змею, затрепыхался, но рептилия держала его крепко. Слабым голосом он позвал приятеля. Крип, сдавленный змеёй, ничего не мог сделать. На его губах выступила пена, глаза выкатились из орбит. С минуту он дёргался в агонии, а потом откинулся навзничь и застыл.
Змея ещё несколько минут льнула к остывающему человеческому телу, впитывая его энергетику и тепло, затем тупой мордой приникла к шее Пэррета. В дикой панике тот снова дёрнулся, забил ногами, не удержался на краю кровати и вместе со змеёй свалился на пол.
Ноги его были свободны, и он пополз, не понимая, куда и зачем. Он подполз к шторе, откинул головой её край и упёрся лицом в прозрачную стену. В глаза ему ударили огни космопорта, но он не видел их. Змея уже протиснулась ему в зад и начала заползать в кишечник.
Когда в спальню вошли агенты Мелланоны, оба землянина были мертвы. Змея свернулась в желудке у Пэррета клубком, отчего живот у него раздулся, как у беременной женщины.
В человеческой утробе змее было хорошо. Лучше, чем в чемодане.
АДСКАЯ РУЛЕТКА
Пресыщенные созерцанием космических чудес, туристы недоумевали: звездолёт затормозил возле невзрачной безжизненной планеты. Неужели тут предусмотрена остановка? На Креаэрре они прогуливались по зеркальным пещерам с оживающими отражениями, на Унне парили в туннелях, искривляющих пространство, на Сейдане в нейтринных гондолосферах погружались в океан гипномузыкальной плазмы; но какое развлечение сулят им эти голые скалы, камни, воронки от древних взрывов и поля оплавленной почвы?
Зал, где они сидели в удобных креслах, походил на стереотеатр: на громадных обзорных экранах проплывали угрюмые, озарённые низким зелёным солнцем ландшафты. Ничего примечательного в них не было, даже попадавшиеся временами развалины циклопических строений и те вызывали скорее скуку, чем любопытство.
— Зачем нас сюда притащили? — ворчал лысый толстяк с сигарой в зубах. — Эка невидаль — развалины!
— В космосе миллионы планет, где есть точно такие же, — кривила нарумяненное лицо старуха, поправляя в волосах бриллиантовую брошь. — От них тоска одна!
— Немного терпения, господа, — улыбаясь, заговорил распорядитель круиза — высокий стройный человек средних лет, в безукоризненном голубом костюме и голубом галстуке. — Корабль сейчас приближается к одной очень любопытной постройке, чудом уцелевшей в пожаре грандиозной войны, которая уничтожила жизнь на планете сотни тысяч лет назад… А, вон она!… Взгляните налево… Нет, не развалины города нас сейчас интересуют, а та башня ещё левее развалин…
Звездолёт приблизился к упомянутой башне и завис примерно в километре над ней. Башня располагалась в центре круглого ровного участка, обнесённого сплошной массивной стеной. Участок в разных направлениях пересекали другие стены, не такие массивные и не сплошные, отчего при взгляде сверху он походил на примитивный лабиринт.
Центральное строение, или «башня», как назвал его распорядитель, внешне напоминало гранёный стакан — высотой около шести метров, оно не имело крыши и внутри было абсолютно пустым. Экраны показывали его так отчётливо, что туристы могли видеть его гладкое, почти зеркальное дно.
Невзрачный вид постройки, облезлые стены, кое-где покрытые плесенью и бурой ржавчиной, вызвали среди туристов ропот разочарования. Толстяк с сигарой демонстративно отвернулся от экранов и взял в руки портативный ноутбук, на экране которого замелькали кадры видеожурнала.
— Башня далеко не так безобидна, как это представляется на первый взгляд, — заторопился с объяснениями распорядитель. — Недавно здесь побывала археологическая экспедиция, которая многое узнала о прошлом планеты. Оно, в общем, тривиально и характерно почти для всех планет, кончивших самоубийственной войной. В последние годы перед всеобщей гибелью обе враждующие стороны стали испытывать острую нехватку в живой силе. Этим и вызвано сооружение объектов, один из которых вы видите. Их было много, но в рабочем состоянии сохранился только этот…