— Тела не нашли, но его повреждения были слишком большими, чтобы выжить и…
— Теми врагами на утесе, были вы? — предположила дама, и тут же двое мужчин дернулись, увидев слёзы.
Ши Мэй никогда не плакала перед родными людьми, как бы больно ей не было, но сейчас сердце разрывалось на куски, от предательства самых дорогих людей, забравших её счастья, ради собственной мести.
— Чтож, прискорбно, ведь теперь и вы мои враги, а я ваш враг, — прикрыла веки Юн Мэй.
— Ты нам не враг, ты…
— Вы мне враги. — не желала слушать Айго девушка, смотря на него неистово злым взглядом, — Я была счастлива. Неужто вам так в тягость моё счастье? Я правда сделала свой выбор и вы, как мои дорогие люди, могли бы принять его. Без вашего участия ничего бы этого не случилось, но… — сжала кулак девушка, с трудом сдерживаясь, дабы не зарыдать.
Когда Тань Лань говорила своим родителям плохие слова перед уходом из дома, она не ощущала эту боль, которую испытывает сейчас, покуда те не приносили ей столько тепла, как отце и брат, но и не забирали его в тройном размере, как это сделал Айго и Император Ши.
— Именно вы погубили моё счастья и теперь… — тяжело вздохнув, дама объявила то, о чем так боялась даже думать, — Я вас ненавижу.
Стоило этим словам слететь с губ девушки, как двое мужчин побледнели, каждый испытывая к Ши Мэй свою особую любовь, сам не ведая, что ею и отравили даму. Айго встал, желая что-то сказать, но тут Юн Мэй внезапно ощутила, как по спине пробежала дрожь, а затем и неистовая боль.
— Мэй! — крикнул Айго, но стоило ему дотронуться до дамы, как он сам получил сильный удар током, откинувшего его в сторону.
Ощущая как разум начинает плыть, Юн Мэй упала на пол, на последок, увидев встревоженные и напуганные глаза предателей разрушивших её жизнь, но несмотря на это, девушки было больно. Больно видеть неистовый страх в глазах дорогих ей людей…
Открыв глаза, дама ощущая боль во всем теле. Казалось, что даже волосы болят. Полностью пробудившись, Юн Мэй осознала, что она находится в каком-то куполе, закрывающий полностью её постель и тумбочку.
— Цветочек мой… — вошёл в комнату отец, положив дрожащую руку на купол. По лицу Императора становилось ясно, что проплакал он всю ночь.
— Что это? — смотря на купол, спросила девушка, отвернувшись от отца, не в силах видеть его состояние.
— Только так мы могли спасти тебя от смерти. Этот купол не даст печати сработать. В нём ты в безопасности… — ответил Ши Мун-Чу, обойдя кровать и вновь желая получить взгляд дочери, — Как же так… кто же…
— Юн Джинг, — оборвала отца девушка, — Он желал убить тех, кто наложил на меня эту печать. Ради этого он отправился в путь, взяв с собой малое количество воинов, покуда большую он оставил на мою защиту, — гордо вторила Юн Мэй, — Мой муж, наверняка, тоже знал о надвигающейся бури, но боясь за мою жизнь, решил рискнуть, в итоге попав в вашу ловушку и… — кулаки дамы сжались, — Потерпев поражение.
— Дочь моя, я…
— Пока вы думали о том, как бы захватить Царства Юн и убить их правителя, Юн Джинг беспокоился обо мне. Он все делал ради моей жизни, и в итоге… — осознавая, что раз защита героя над меткой пропала и он всё же не исполнит своё обещание, девушка сама не заметила, как горько зарыдала, — Я всё же его погубила…
Ши Мун-Чу дёрнулся, увидев, как горько и искренни рыдает его самый дорогой человек на свете, осознавая, что это он причастен в горе дорогой дочери. С глаз Императора так же потекла отчаянная солёная жидкость. Мужчина опустился на колени, сжав кулаки.
— Прости меня я… Я правда хотел для тебя счастья… Я думал, что поступаю правильно, но… — голос отца дрожал, от чего дочь всё же одарила его взглядом, — Забыл, что ты уже не маленькая и надо было послушать тебя. Я всё время полагался на самого себя, и даже с твоей матерью… — на пол покапали капли слёз, застывающие девушку встать с постели, — Она хотела заключить себя в камень, но я говорил, что найду способ вылечить её. Я так сильно желал этого, но в итоге… — Ши Мун-Чу зарыдал как ребёнок, не с силах больше держать всю свою боль внутри, — Подвёл и погубил её так же, как и тебя…
Сидя на коленях возле плачущего отца, Юн Мэй приложила руку к куполу, прям там, где находился кулак Мун-Чу. Мужчина тут же поднял своё красное от слёз лицо, увидев такие же слёзы сожаления дочери, прекрасно понимающую мужчину, ведь и она часто поступала не так, как надо, в итоге получив то, что получив. Статус вдовы…
— Я тоже всегда думала, что поступаю правильно, что я сильная и всё смогу, если только постараюсь, но… — рука Юн Мэй дёрнулась, как и её уверенный голос, — На самом деле я такая слабая. Я ничего не смогла достичь. Ничего не добилась и… — на пол упала очередная слеза, говорившая о сломленной вечно сильной девушки, уставшей от всего и больше ни к чему не желающая стремиться, — Никого не уберегла от несчастья…
Девушка прикрыла рот ладонью, пытаясь сдержать крики боли. По щекам текли не прекращаемые потоки слёз. Ши Мун-Чу пытался успокоить дочь, но та уже не слышала его. За всем этим из под приоткрытой двери наблюдал мужчина, так же понявший, как сильно ошибся и как мерзко отплатил той, кто спас его жизнь и превратил её в рай, за что тот обернул её жизнь в ад…
Часть 25Захват и пробуждение
Благодаря разговору отца и дочери, всех из царства Юн отпустили из темниц, отправив домой. Это оказалась самое провальное нападение из всех в истории, когда врагов уже через три дня отпускают домой. Благо, пострадавших было не так много, покуда Юн Мэй с самого начала дала приказ своим людям не сопротивляться. Может, как раз из-за этого враги смогли так быстро достигнуть своей цели, но Императрица Юн понимала, что битва бессмысленная и поражение неизбежно, так к чему лишние жертвы?
Ю, Ли и Цзян были жутко злы на решение освободить пленных и отпустить их по домам, но они все же получили свои части территорий, хоть и с людьми в придачу. Хотя, имея они больше сил, чем Царства Ши и Хань, возможно, попытались бы сопротивляться, но Богиня всё уладила.
Юн Мэй не знала, все ли будет хорошо с людьми, когда те окажутся под влиянием новых Императоров, но это всё, что она могла для них сделать, не имея даже частички силы и будучи запертой в купале, из которой ей нельзя выходить и секунды.
Больше Царства Юн не существовала, а значит Юн Мэй пробыла в роли Императрицы от силы две недели. Но статус сейчас волновал девушку меньше всего на свете, покуда она все ещё не знала жив ли любимый, и где он сейчас.
Сяй Айго прекратил свои попытки завладеть девушкой, понимая, что у него с самого начала не было шанса, покуда Мэй никогда его не любила… Не любила так, как ему бы хотелось, а после её речи, горьких слёз и безжизненного состояния, мужчина и вовсе отказался от затеи когда-либо жениться на даме, осознавая что всё это — его вина.
Уже почти третий месяц Юн Мэй заперта в своей комнате под куполом, покуда никто не может найти врагов, явно гуляющих где-то неподалёку, но в тоже время в тени.
Первый месяц девушка ни с кем не говорила, пребывая в своих мыслях и будучи в жуткой апатии и депрессии от всего случившегося с ней. Никто не мог зайти в купал к даме без её согласие, а его она не давала.
На второй месяц девушку посетила Хань Юйлань, в реальном мире Тань Лань, Богиня явно была бы востребованным психологам, ведь всего за месяц она смогла вывести Юн Мэй из депрессивного состояния, и всего то тёплым и душевным разговором. Она и впрямь была Богиней…
Как только Юн Мэй начала выглядеть более здорова и не походить на труп, её навестили и «Враги». Хотя, Юн Мэй, при всем своём желании, никак не могла считать Айго и отца врагами, от чего простила их, хоть и с болью в сердце.
Мужчины очень обрадовались прощению дамы, пообещав, что сделают все, дабы девушка была счастлива, но только по её желанию. Айго и так много сделал, исправив своё вторжение и переубедив захватчиков от расправы над жителями Юн, большую часть захваченных территорий оставив себе. Теперь у Айго много земель и обеднив их с Царством Ши, мужчина являлся самым сильным и богатым в этом мире. Истинный главный герой, но не герой Ши Мэй.
На слова близких о том, что они будут учитывать мнение дорогой девушки и постараются сделать всё ради её счастья, Юн Мэй немного улыбнулась, вновь уткнувшись в книги, горами лежавшими у неё в куполе. Чтение отвлекала её от реальности, в которой с ней рядом нет Юн Джинга.
Жизнь шла тихо и мирно, но без героя такой бессмысленной. Дама так скучала по своему мужу, каждый день смотря на три украшения подаренных дорогим человеком. В один из дней к сестрице зашёл Айго со странной просьбой.
— Прошу, дай что-нибудь, в чём есть частица Юн Джинга, — услышав просьбу, дама сжала дорогие вещи в кулак, не желая никому их вручать, — Мы хотим постараться найти его. Может, он всё ещё жив… — поведал о своих планах братец, но увидев на лице Юн Мэй недоверие, тяжело вздохнул, — Я понимаю, что ты не доверяешь мне после всего, но я действительно хочу помочь тебе. Я же вижу, как ты увядаешь с каждым днём от неизвестности.
— И что будет, если вы найдёте его живым? — спросила девушка, тут же продолжив говорить, — Я не верю, что вы, найдя, не убьёте его. Я боюсь так раниться, зная, что это будет моя вина. Этого… — сжимая дорогие сердцу вещи в рубаках, Юн Мэй очень боялась, что дорогие люди снова пойдут против её воли, навсегда лишив её той мизерной надежды на счастья, — Я точно не переживу..
— Я этого никогда не сделаю! — громко крикнул Айго, ударив в свою грудь, — Сестрица, я же понимаю, как тебе дорог этот Юн Джинг, и что если я снова причиню ему вред, то ты не простишь меня и точно умрёшь. Поверь мне, твоя смерть… — в глазах мужчины появилась ужасная боль, вспоминая он, как чуть не лишился дорогого человека из-за своих собственных желаний, — Станет и моей…
Юн Мэй дёрнулась, видя в глазах брата искренность и боль. Сейчас всем было больно и обстановка царила напряжённой. Почти все ненавидели Юн Джинга и желали ему смерти, не понимая почему головы Императора Юн всё ещё нет на всеобщем обозрении. От этого сердце Мэй раскалывалось на куски и ей было страшно. Страшно, что если Юн Джинг всё ещё жив, это может быть ненадолго…