берегом сновали шлюпки, перевозившие судовые инструменты, снаряжение, карты и прочие вещи, которые еще можно было спасти. Теперь же суета утихла и шлюпки вернулись на корабль, освещенный факелами.
И вот «Чародейку» подожгли: об этом сказали маленькие язычки пламени над фальшбортом. По приказу Патрика палубу облили керосином и бросили на нее факел.
Команда, выстроенная на берегу, в последний раз отдала кораблю честь. Матросы стояли, сняв бескозырки, и у многих в глазах были слезы. При виде горделивого судна, обреченного погибнуть в пламени, Шарлотта невольно вцепилась в Патрика, не обращая внимания на его полное к ней равнодушие. А языки пламени становились все выше, заплясали на мачтах и снастях, пока наконец не добрались до парусов.
Шхуна являла собой грозное и величественное зрелище, пылая ярким огнем на фоне темного неба, и в отблесках пламени Шарлотта заметила на бледных щеках Патрика блестевшие влагой дорожки от слез, терявшиеся в густой поросли бороды.
- Викинги сжигали свои корабли, когда они не могли больше служить, - обреченно произнес он.
А жадное пламя делало свое дело: «Чародейка» превратилась уже в обугленный скелет.
- О Патрик, это все равно как смотреть на смерть любимого человека,- прошептала Шарлот-га вне себя от жалости,- Как ты сможешь без нее жить?
- Не знаю, - ответил он еле слышно.
Корабль горел почти всю ночь, и Патрик отказался покинуть террасу, пока не окончился этот своеобразный похоронный обряд. Когда шхуна грациозно накренилась на нос, а потом ушла под воду, он издал низкий сдавленный стон отчаяния, повернулся и побрел в дом.
Капитан, сжегший свой корабль, широко раскинул руки и тут же провалился в спасительный сов. Это бдение на террасе вконец измотало его и физически, и духовно.
Шарлотта кое-как устроилась подле Патрика и тоже заснула, положив одну руку ему на спину.
Проснувшись на следующее утро, она обнаружила себя в компании с человеком, лишь внешне отдаленно напоминавшим ее Патрика. Источник его жизнелюбия - его душа - словно иссяк, оставив после себя лишь холодную пустоту.
- Патрик?- окликнула Шарлотта, садясь в кровати и ощущая смутную тревогу.
Он сидел в изголовье, разглядывая ее с таким выражением, словно она была назойливым незнакомцем, а не женщиной, которую он любил так нежно и так страстно и которая носила под сердцем его дитя.
- Уходи, - холодно произнес он. Шарлотта сидела, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна, растерянная и глубоко обиженная.
- Патрик...
- Я сказал - уходи! - прорычал он, прожигая ее насквозь холодным синим огнем своих глаз.
Решив, что хотя бы одному из них следует поступать разумно, Шарлотта поднялась, пытаясь сохранить достоинство, и сказала сухо:
- Тебе хочется оплакать свою «Чародейку» в одиночестве, и я понимаю это. - Она попыталась дотронуться до его лица, но он отшатнулся, стараясь избежать ее прикосновения. Шарлотта все же набралась храбрости и продолжила: Когда и ты поймешь, что тебе нужна настоящая женщина, с головой и сердцем, с руками и грудью, из плоти и крови, а не деревянная игрушка с мачтами и парусами, - я буду поблизости.
Патрик даже не взглянул в ее сторону. Шарлотта расправила плечи и вышла, не оглянувшись.
Глава 17
Не желая сносить нападки Патрика, вызванные его плохим настроением, Шарлотта решила заняться исследованием дома, в котором очутилась. Спустившись в просторную солнечную кухню, она нашла мисс Макфейлон, резавшую ломтиками бананы в начинку для пирогов. Своенравная экономка строго осмотрела Шарлотту, а потом осведомилась:
- Ну что, как их милость чувствует себя сегодня?
- Каждый человек имеет право на грусть,- со вздохом ответила Шарлотта, заметив явное изумление в глазу у Якобы.
- Это все пройдет, мисс,- грубо отвечала матрона.- Капитан любил свою шхуну больше, чем любую из своих баб,- оно и неудивительно, что сегодня он грустит.
Понимая, что «любую из своих баб» камень в ее огород. Шарлотта решила не унижаться до выяснения отношений.
Пропустив Якобину шпильку мимо ушей, она просто сказала:
- Я, пожалуй, пройдусь, познакомлюсь с домом и окрестностями. - И, не дожидаясь ответа, направилась к двери.
- Смотрите, мисс, не суйтесь в сахарный тростник, там полно ядовитых змей.
Шарлотта вздохнула oт отвращения. И хотя она на поля решила не ходить, но сочла нужным небрежно ответить через плечо:
- Не думаю, что хоть у одной змеи жало более ядовито, чем у Патрика Треваррена в минуты его плохого настроения.
На непроницаемой физиономии экономки ей удалось заметить отблеск улыбки.
Дом Патрика поражал своей элегантной красотой и строгой продуманностью всех деталей интерьера, строгой гармонией с окружавшей дом тропической природой. Временами граница между внешним и внутренним пространством практически не ощущалась, все комнаты были полны воздуха И света, вливавшихся в огромные распахнутые окна, увитые шелестящей зеленью с множеством цветов. Шарлотта была в восторге.
Она осмотрели также и кабинет Патрика, где прежде всего бросались в глаза многочисленные полки, сплошь заставленные книгами в кожаных переплетах. Пол покрыт роскошным персидским ковром, а огромный, массивный стол красного дерева украшает затейливая резьба. Усевшись в сработанное в том же стиле кресло, придвинутое к мраморному камину, Шарлотта некоторое время молча впитывала дух хозяина кабинета - все здесь как нельзя более подходило Патрику.
Как ни странно, но у нее появилась уверенность, что Патрик сам сумеет справиться с горем, причиненным ему утратой «Чародейки»,- ведь хозяином всего этого мог быть только крепкий телом и духом мужчина с железной волей.
Неутомимая Шарлотта проследовала через двери в другом конце кабинета и оказалась в уютном саду. Здесь она нашла дворик, выложенный древними замшелыми валунами, с изящным мраморным фонтаном в центре, тоже обросшим мхом. Множество экзотических соцветий кивало в такт дыханию свежего утреннего ветерка, поражая глаз пестротою своих нарядов, словно группа восточных танцовщиц.
Шарлотта притянула к себе прохладную кисть ярких, похожих на орхидеи цветов, но, к своему удивлению, обнаружила, что они вовсе не пахнут. Почему-то это открытие расстроило ее, и она нахмурилась, проходя далее. За садом шли подстриженные лужайки, потом белоснежный пляж, а потом море, бесчисленными блестками сиявшее в лучах солнца. Шарлотта отбросила мысли о загадочных цветах у себя за спиной, приподняла края юбок и направилась к берегу.
Мелкий мягкий песок здешнего пляжа был совершенно непохож на тяжелую бурую почву на берегах Пугетекого пролива, где она играла в детстве. Сухой и ласковый, он словно приглашал ее скинуть обувь и шагать по нему босиком, наслаждаясь легким бризом, перебиравшим ей волосы.
Надежда, которая зародилась еще в кабинете у Патрика, росла в ней сейчас с каждым шагом. Она с наслаждением впитывала и свист ветра, и крики чаек в поднебесной вышине, и шелест вечнозеленой листвы. Минут через пятнадцать она попала в такую чудесную бухточку, что не могла не усесться здесь на плоский камень на берегу и не насладиться прелестью этого кусочка рая на земле.
Пока она тихонько сидела, упершись в колени подбородком и глядя на воду, из глубины вынырнула огромная влажная голова - всего в нескольких ярдах от берега. Существо издало тонкий, писклявый звук, и Шарлотта засмеялась от восторга, а потом осторожно шагнула в воду, чтобы рассмотреть его получше. Дельфин словно приветствовал ее на свой лад, взмыв над водой в грациозном прыжке.
- Браво, браво! - закричала Шарлотта, захлопав в ладоши or восторга.
Чудесное, отливавшее жемчужным блеском существо что-то пискнуло в ответ и стремительно скрылось под водой.
- Вернись, вернись, пожалуйста,- по-детски шепотом умоляла Шарлотта, хотя и понимала, что невозможно по своему желанию повторить этот волшебный миг. Она опять уселась на камень и подождала, не покажется ли дельфин снова, но тот больше не появился. Неохотно она пошла дальше.
Вскоре Шарлотта достигла тени деревьев, росших вдоль берега. В большинстве своем это были пальмы, увенчанные гроздьями кокосовых орехов. Между ними росли бананы. Подобрав один, упавший на песок, она собралась подкрепиться, но стоило ей прикоснуться к нежной янтарной кожуре, как высоко среди листвы раздался протяжный, леденящий кровь вопль.
Заинтригованная и встревоженная одновременно. Шарлотта остановилась и подняла голову. Из кроны пальмы на нее уставилась сердитая бурая мордочка. Раскачиваясь на ветке, обезьянка снова закричала. Так и казалось, что малышка хочет что-то сказать.
Шарлотта тем не менее рискнула откусить от банана изрядный кусок, чем вызвала новую серию воплей.
- Постарайся не жадничать и посмотри кругом, - сказала обезьянке Шарлотта, упирая руки в бока. - Ты не умрешь с голоду, потеряв один несчастный банан, ведь здесь кругом их полно и ты спокойно можешь съесть все остальные.
Сердитое маленькое создание мгновенно спустилось со ствола на землю и вцепилось в ногу Шарлотте с выражением опереточного злодея на потешной мордочке.
- Ну, привет! - Смеясь, Шарлотта наклонилась и протянула малышке руку.
Но обезьянку интересовал лишь банан, который был в другой руке.
- Ну хорошо,- сдалась Шарлотта, протягивая ей плод.
- Матильда,- внезапно раздался голос,- так не принято встречать гостей.
Шарлотта в изумлении подняла глаза и всего в нескольких футах от себя увидела изящную, привлекательную ocoбу приблизительно своих лет. Глаза незнакомки были яркого фиалкового оттенка, выгодно контрастировавшего с ее светлыми волосами. Одета в простое, но отличного качества коричневое платье.
Добрый день, сказала Шарлотта, испытывая странную смесь испуга и радости оттого, что на острове оказалась особа ее возраста. Якоба была слишком бесцеремонна и самоуверенна, чтобы стать приятной компаньонкой, а улыбка этой юной дамы выглядела весьма привлекательно.