Расставаясь со мной, он вручил мне подборку своих воззваний и приказов.
Вот их образчик:
«Высоты Роккамены, 17 мая 1860 года.
Братья!
Священная любовь к отчизне и благость Небес привели меня к вам, мои старые товарищи по отчаянным предприятиям и славным победам, дабы мы в последний раз сразились вместе против полчищ тирана.
Доблестный генерал Джузеппе Гарибальди, адъютант Его Величества Виктора Эммануила II, вместе с непобедимым войском патриотов примкнул к нам, сицилийским эмигрантам с материка, дабы помочь нам сбросить бурбонское иго и осуществить наш революционный замысел: присоединиться к правительству Виктора Эммануила II во имя того, чтобы как можно быстрее создать единую, свободную и могущественную Италию.
Вскоре все повстанцы провозгласят диктатором этого великого итальянского генерала.
К оружию, мои отважные братья!
Наш экспедиционный корпус во главе с храбрым генералом Гарибальди в день грандиозного сражения у Калатафими разгромил и обратил в бегство королевские войска, державшие в подчинении сицилийские земли от Марсалы до Алькамо.
И теперь, братья, вам надо лишь вооружиться любым способом, сплотиться и присоединиться к храбрецам, которые в горах Палермо и его окрестностях сражаются с бурбонскими войсками; все вооруженные сицилийцы, от Марсалы до Партинико, сбегаются бесчисленными толпами, дабы множить ряды итальянских отрядов.
Станьте же, чтобы вновь сделаться сильными и мощными, теми партизанами-патриотами, что сражались в Парко, в Пьяна деи Гречи и в окрестностях столицы.
По призыву некоторых из наших братьев я поспешил в эти горы, дабы осмотреть ваши позиции, наладить тесные связи между вами и армией доблестного генерала и обеспечить единство действий, необходимое для победы в отечественной войне.
Братья! Вся Италия взирает на вас; вы сможете быть достойными самих себя и ваших отважных братьев с материка, поспешивших прибыть к нам, дабы во имя общего дела пролить свою кровь на земле Сицилии.
Да здравствует Италия! Да здравствует король Виктор Эммануил II!
Подобному многословию крайне далеко до ясного и точного стиля Гарибальди, который, наверное, во всех своих прокламациях, выпущенных после отъезда из Таламоне — а их было, должно быть, десятка два, — не сказал слово «я» столько раз, сколько Ла Маза упомянул о себе в одном этом воззвании.
Впрочем, после приезда Тюрра он куда-то подевался.
Вчера вечером, после ухода Ла Мазы, граф, беседуя со мной на террасе, сообщил мне, что мы находимся в тех самых местах, где орудовал знаменитый Фра Дьяволо. Горы, высящиеся перед нами, были его обычным убежищем, а небольшая оливковая роща, расположенная в трех милях отсюда и принадлежавшая маркизу ди Сан Марко, стала местом его последнего сражения.
В ответ на высказанное мною желание собрать самые подробные сведения, касающиеся этого разбойника, которого либретто Скриба и музыка Обера сделали популярным во Франции, граф вызвал одного из campièri[13] маркиза ди Сан Марко, человека в возрасте от пятидесяти пяти до шестидесяти лет, лично знавшего Фра Дьяволо.
И вот что рассказал нам этот человек.
Фра Дьяволо родился в Карини то ли в конце прошлого века, то ли в начале нынешнего; звался он, на самом деле, Антонио Борцетта.
У него был младший брат по имени Амброджо.
Отец их был землевладельцем.
Чересчур сурово преследуемый властями за какие-то юношеские выходки, Антонио Борцетта подался в горы и стал бандитом.
За пол года о нем сложилась такая слава, что его начали называть не иначе как Фра Дьяволо.
Какой-то разбойник, сидевший в тюрьме Палермо, попросил передать вице-королю, что в обмен на свободу он берется выдать Фра Дьяволо живым или мертвым.
Разумеется, доверившись слову разбойника, рисковали, что он не сдержит слова; но, не доверившись ему, рисковали куда больше, ибо это означало отказаться от возможности захватить Фра Дьяволо, каждый день дававшего о себе знать каким-нибудь очередным злодеянием.
Так что разбойника выпустили из тюрьмы; звали его Марио Граната, и родом он был из Мизильмери.
Вице-король поинтересовался у разбойника, сколько он просит денег; Марио Граната ответил, что ему нужно лишь десять унций, чтобы купить порох и пули.
Ему выдали десять унций.
Тогда он попросил, чтобы его не просто выпустили из тюрьмы, а позволили ему бежать из нее. Ему предоставили такую возможность, и он совершил побег.
Марио Граната купил порох и пули и поспешил присоединиться к Фра Дьяволо, которому он приходился кумом.
Вначале его появление вызвало подозрения у Амброджо, брата Фра Дьяволо. Братья посовещались между собой, обдумывая, что им следует предпринять, дабы испытать Марио Гранату, и в конце концов решили доверить ему достаточно крупную сумму для покупки провизии и различных предметов, в которых нуждалась банда. Если он вернется с покупками, ему можно будет доверять, учитывая, что за ограбление грабителя никакого наказания предусмотрено не было.
Марио Граната ушел с деньгами и вернулся с покупками.
В тот же день его приняли в банду.
Близилась ярмарка в Кастро Джованни, а перед ней должна была состояться ярмарка в Лентини. На эту ярмарку отправляются все крупные скототорговцы, снабжающие мясом Палермо. Как и повсюду на свете, эти торговцы, приезжающие на ярмарку для того, чтобы продавать или покупать, привозят с собой много денег. Марио Граната подал совет устроить засаду в горах Виллафрати, и этому совету последовали. Банда, которую составляли шесть человек: Фра Дьяволо, его брат Амброджо, Марио Граната, Джузеппе и Бенедетто Дави из Торретты и Витали из Чинизи, отправилась в путь, намереваясь осуществить предложенный замысел.
Когда они уже почти дошли до Мизильмери, Марио Граната попросил у Фра Дьяволо разрешения отлучиться на полсуток, чтобы повидаться с женой; Фра Дьяволо, не испытывая никаких подозрений, отпустил его.
Марио Граната должен был еще до рассвета догнать своих товарищей в горах Виллафрати.
Бандиты продолжили путь.
Однако на рассвете Марио Граната не появился; к этому времени бандиты добрались до горы Кьяра Стелла; Фра Дьяволо распорядился сделать привал и узнать, что происходит в Виллафрати.
Так что Витали спустился к селению и, поскольку это был день Благовещения, начал с того, что поприсутствовал на мессе и выслушал проповедь капуцинского монаха Инноченцо из Бизаккуино; затем он вышел из церкви, намереваясь навести справки.
Тем временем, пока длилась церковная служба, из Меццоджузо прибыла жандармерия.
Это необычное передвижение войск сделало все расспросы ненужными, подсказав ему, что власти напали на след Фра Дьяволо.
Он бросился в горы, но по пути наткнулся на оцепление, которое состояло из двух рот, по подсказке Марио Гранаты размещенных там вице-королем.
Командовали этими отрядами капитаны Антонио Орландо из Леркары Фридди и Антонио Пезьоне из Палермо.
Они поинтересовались у Витали, с какой целью он идет в эти горы.
Витали ответил, что ищет лекарственные травы для фармацевтов-травников и аптекарей.
Пока солдаты совещались между собой, следует им задержать его или нет, он растолкал их локтями, кинулся в лесные заросли и скрылся.
Через четверть часа он присоединился к Фра Дьяволо и все ему рассказал.
И тогда бандиты попытались выбраться из западни, бросаясь то к одному выходу, то к другому, но горы были оцеплены со всех сторон.
С каждым часом солдаты все теснее сжимали кольцо оцепления.
Около одиннадцати часов утра первые ружейные выстрелы донеслись до Виллафрати.
Не переставая сражаться, Фра Дьяволо отступил к оливковой роще, принадлежавшей маркизу ди Сан Марко.
Около двух часов дня ружейная пальба стихла.
В четыре часа пополудни в Виллафрати принесли труп Фра Дьяволо. Чтобы не попасть живым в руки солдат, он застрелился из пистолета, пустив себе в голову, с правой стороны, сразу две пули.
Не вызывало споров, что он покончил с собой, ибо его правый висок являл собой одну зиющую дыру, а с другой стороны головы были видны две раны.
Две пули, проделавшие в голове одно входное отверстие, проделали в ней два отверстия, выходя из нее.
Были убиты два или три солдата; один сбир и Джузеппе Дави получили ранения.
Человека, поведавшего мне все эти подробности, зовут Антонио Скифари.
Его дядя, который был капелланом церкви, ходил в горы, чтобы причастить двух умирающих.
Остальные были арестованы.
Амброджо и Витали, имевшие возможность спастись бегством, предпочли умереть вместе со своими товарищами и были расстреляны в Карини.
Оба умерли с улыбкой на лице.
Поскольку весь городок шел следом за ними, чтобы увидеть, как их расстреляют, Амброджо промолвил:
— Моя матушка ничего не потеряла от того, что не сделала меня священником: какой бы ореол святости я ни снискал, никогда мне не довелось бы идти во главе процессии столь же многочисленной, какую я веду за собой сегодня.
Бенедетто Дави был приговорен к восемнадцати годам каторги.
Труп Фра Дьявол о обезглавили; голову его выдержали в кипящем уксусе и отправили в Палермо, вице-королю, отославшему ее обратно в Карини, где она была выставлена в железной клетке, подобно голове его не менее известного собрата по ремеслу Паскуале Бруно, историю которого я рассказал почти двадцать лет тому назад.
XСАНТО МЕЛИ
Когда campière маркиза ди Сан Марко закончил рассказывать нам эту историю, графу Таске принесли номера «Официальной газеты Сицилии» за 22 и 23 июня; он оставил себе самый свежий номер, а другой передал мне.
Я машинально открыл его — меня не особенно привлекают официальные газеты — и еще более машинально просмотрел, как вдруг глаза мои остановились на моем имени.