роль, который предпринимает два крестовых похода, в одном из них попадает в плен, а в другом умирает мученической смертью.
Мы находимся в 1227 году, монсеньор.
Григорий IX, отлучивший от Церкви императора Фридриха II, старается склонить Людовика Святого к тому, чтобы он объявил войну своему противнику: папа дает королю слово, что, свергнув с трона Фридриха II, он заслужит большего, чем если вырвет Святую землю из рук неверных, и, когда видит, что его настоятельные просьбы отвергнуты, пытается прельстить Людовика IX, предлагая ему императорскую корону для его брата Роберта Артуа.
На сей раз король Франции приходит в негодование и говорит:
«Да как же папа осмеливается низложить такого великого государя, коему нет равных среди христиан? Какое преступление совершил он против нас? Он всегда вел себя как добрый сосед, мы видели, что он всегда проявлял верность как в мирских делах, так и в делах католической веры, и, пока он подвергал себя опасностям заморской войны, дабы освободить Святую землю, папа, вместо того чтобы защищать его владения, силился ограбить их во время его отсутствия. Мы не будем, с целью угодить римлянам, вести войну с государем, на стороне которого справедливость. Папа старается подчинить себе Фридриха лишь для того, чтобы по собственной прихоти попирать других государей».
Ну и что вы скажете о Людовике Святом, монсеньор? Вы еще не воспринимали его под таким углом зрения, и не стоит ли нам исключить его из списка святых как запятнанного хулением понтифика? Сделать это будет нетрудно, ведь канонизирован он был довольно жалким папой — Бонифацием VIII.
Ну а теперь, монсеньор, займемся политикой, политикой бесхитростной, если такое бывает: в чем заключается интерес Франции, самого могущественного из трех королевств, составляющих латинскую расу?
Усилить, насколько возможно, своего итальянского союзника и создать вместе с Италией и Испанией лигу против белокурой расы, то есть против Англии, Пруссии, Австрии и России.
Вы скажете мне, что Франция, Италия и Испания не одолеют Англию, Пруссию, Австрию и Россию.
Конечно, монсеньор, но не забывайте о нашем неукротимом союзнике:
Стало быть, вы полагаете, что светская власть папы, присутствие папы в Риме, короче, интересы папы Пия IX нисколько не мешают интересам императора французов?
Вы ошибаетесь, монсеньор, и я уверен, что император французов отдал бы многое, чтобы не держать двадцать тысяч солдат в Риме или же держать их там подле Виктора Эммануила, короля Италии, а не подле Пия IX, верховного понтифика.
О, будь Италия единой, о, будь Рим столицей Италии, о, будь Виктор Эммануил популярным государем Рима вместо Пия IX, государя непопулярного, — как быстро покончили бы мы с Австрией, при первой же возможности возобновив отложенную партию Сольферино с того места, на котором нам пришлось ее прервать, и, трехсоттысячной армией атаковав с фронта Ломбардский четырехугольник, одновременно бросили бы двести тысяч солдат через Равенну и Римини в прорыв между Вероной и Венецией!
И Итальянский вопрос, с которым все равно рано или поздно придется покончить, разрешится немедленно, Венеция будет освобождена, Рим возвысится до положения столицы, и, поверьте мне, монсеньор, это выведет из серьезного затруднения не только императора Наполеона III, но и всю Европу.
Есть две державы, монсеньор, обреченные на гибель: одна — за содеянные преступления, другая — за содеянные глупости; первая — это Австрийская империя, вторая — Турецкая империя.
Их падение — дело лишь времени.
Господь оставил их, и они неизбежно падут.
Можете оплакать их, монсеньор, и даровать им предсмертное благословение.
Предположим, монсеньор, что, исчерпав запасы покорности, римляне, вместо того чтобы устраивать мирные демонстрации, как они это делали на днях по поводу падения Гаэты, потеряют терпение и взбунтуются; предположите, что между народом и нашими солдатами случится столкновение; предположите, что восстание охватит провинции и Гарибальди, полагая, будто настал час сдержать свои обещания, в одно прекрасное утро высадится в Террачине, как он высадился в Марсале, — и вот уже налицо военные действия против Италии, начатые победителем при Монтебелло, Мадженте и Сольферино. Так вот, я спрашиваю вас, монсеньор, верите ли вы — не с материальной точки зрения, а с моральной — верите ли вы, что возможна война между Францией и Италией, между Наполеоном III и Виктором Эммануилом, то есть между двумя представителями одной и той же идеи — свободы мира и прогресса человечества?
Разумеется, нет, ибо то была бы нечестивая, кощунственная, братоубийственная война, способная лишить Европу благих плодов семидесятилетней самоотверженной борьбы: Бог этого не попустит!
Так вот, повторяю то, что сказал выше: светские интересы любого короля Франции, зовется ли этот король Людовиком Святым или Наполеоном III, и любого папы, зовется ли этот папа Григорием IX или Пием IX, вечно ПРЕБЫВАЛИ, ПРЕБЫВАЮТ И БУДУТ ПРЕБЫВАТЬ во взаимной борьбе.
Стало быть, одному из двоих предстоит пасть, и падет, естественно, тот, чья власть порочна в своей основе, то есть папа.
И в самом деле, монсеньор, на чем зиждется папская власть?
На Евангелии.
Так вот, Евангелие не только не обосновывает существования светской власти подле духовной власти, но и, напротив, отвергает его.
Возможно, нет ничего плохого в том, чтобы предъявить вам, монсеньор, эти отправные изречения, о которых вы, господа главные сановники Церкви, говорите так редко, что может возникнуть мысль, будто евангелий никогда не существовало или вам никогда не доводилось читать их.
Ну а я, будучи, возможно, плохим католиком, но хорошим христианином, знаю евангелия наизусть; дело в том, что для меня, республиканца — как видите, мне не приходит в голову притворяться, — так вот, для меня, республиканца, это чтение не только привычное, но и любимое.
Стало быть, монсеньор, есть надежда, что жаловаться вы не станете, ведь войну вам объявляют не с мирским оружием в руках, а с евангелиями, и не с королем Виктором Эммануилом, Гарибальди, Чальдини или Фанти вам предстоит сражаться, отражая их удары, а со святым Матфеем, святым Марком, святым Лукой и святым Иоанном.
К бою, монсеньор, святой Матфей уже близко!
Глава VI, стих 19. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут».
20. «Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль ни ржа не истребляют и где воры на подкапывают и не крадут».
21. «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».
Если это верно, монсиньор кардинал Антонелли, то не находится ли ваше сердце скорее в банкирском доме г-на Торлониа, чем в Ватикане?
Святой Матфей, а точнее, Иисус Христос продолжает:
26. «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницу; и отец наш небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?»
И далее, в главе XIX, стих 23.
«Иисус же сказал ученикам своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное».
24. «И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольныя уши, нежели богатому войти в Царство Божие!»
Ну же, г-н Антонелли, еще есть время, подайте милостыню, а вернее, возвратите беднякам свои двадцать пять или тридцать миллионов — верблюд вновь сделается кончиком нити, и вы пройдете сквозь то игольное ушко, что называют дверью в Царство Божие!
Не хотите? Вы предпочитаете сохранить ваши миллионы? Тем хуже для вас, но тем лучше для Неба.
Вернемся, однако, к святому Матфею.
Глава VIII, стих 19. «Тогда один книжник подошед сказал ему: Учитель! Я пойду за тобою, куда бы ты ни пошел».
20. «И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда, а сын человеческий не имеет, где приклонить голову».
Кто бы сказал Иисусу, когда он произносил эти поэтические слова, что преемники его апостолов будут владеть роскошными виллами, великолепными дворцами и что римский епископ по имени Пий IX, оставаясь сам в Ватикане, в царском жилище, среди своего двора и своей гвардии, сможет оказать в Квиринале гостеприимство свергнутому королю?
Несомненно, Иисус посчитал бы этого человека лжепророком и обманщиком — он, кто, посылая своих двенадцать апостолов, «как овец среди волков», сказал им (глава X, стих 8):
«Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте».
9-10. «Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Ибо трудящийся достоин пропитания».
24. «Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего».
И Божественный посланец добавляет (глава XX, стих 25): «Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими».
26. «Но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть бблыиим, да будет вам слугою».
27. «Кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом».
28. «Так как сын человеческий не для того пришел, чтобы ему служили, но чтобы послужить».
Что скажете об этом, ваше преосвященство монсеньор Дюпанлу?
По правде говоря, прелаты совершают ошибку, не читая более евангелий, а особенно евангелие от святого Матфея: там много прекрасных наставлений.
Продолжим и перейдем к главе XXIII, к стиху 5. «Все дела свои фарисеи и книжники делают с тем, чтобы видели их люди. Филактерии носят все шире, а кисточки на краях одежды все длиннее».