Стало быть, это именно светский государь падает, подталкиваемый кардиналом Антонелли, которого он увлекает вслед за собой в своем падении.
Вот что, на наш взгляд, делает двусмысленным положение Пия IX, который, будучи светским государем и, следственно, испытывая на себе все те потрясения, какие два страшных столетия, восемнадцатый и девятнадцатый, причинили королевским династиям и светским престолам, постоянно взывает о помощи, которую католические государства обязаны оказывать ему как духовному владыке.
И что бы ни делал Пий IX, что бы ни делал кардинал Антонелли, что бы ни делал г-н де Мероде, им никогда не удастся остановить это безудержное движение прогресса против мракобесия, света против тьмы, свободы против тирании, движение, которое будоражит и потрясает теперь весь мир.
И в тот момент, когда даже самые окостенелые, самые невосприимчивые к новым веяниям, но наделенные природным инстинктом самосохранения монархии уже различают проблески уготованного им будущего; когда австрийский император, чувствуя, что Венецианская область ускользает от него, с помощью конституции цепляется за Венгрию; когда сын Николая I, то есть само воплощение самодержавия и деспотизма, провозглашает освобождение русского народа и — подобно тому, как Наполеон I отдавал честь русским раненым на поле битвы при Эйлау, — отдает честь телам поляков, погибших в Варшаве; когда сама земля, вздымая не только огнедышащие горы, но и политические вулканы, становится, похоже, разумным существом, нежной и сострадательной матерью по отношению к своим детям, которых так долго угнетали, — лишь правительство христианское, то есть республиканское в своей основе, правительство священства, то есть доброты и милосердия, правительство духовное, то есть независимое от земных интересов, яростно отстаивает свои земные интересы, становится безжалостным и эгоистичным и, по-прежнему тираническое и беспощадное, остается в одиночестве среди всех других правительств, начавших ослаблять путы материального и духовного гнета, которыми они прежде душили народы.
Подобное правительство мало того что несовместимо с собственными основополагающими началами, но еще и не в ладу с другими правительствами, а потому не имеет права требовать какой-либо материальной поддержки от тех, кто не одобряет как методы, которым оно отдает предпочтение, так и цели, к которым оно стремится.
Ну а теперь приведем доводы, которыми кардинал Антонелли обосновывает отказ Святого отца даровать конституцию своему народу и в качестве светского правителя уступить часть своего государства.
«Упомянутое согласие было противно совести верховного понтифика, ибо принцип, выдвинутый в качестве обоснования подобной уступки, мог быть по самому своему характеру распространен на оставшуюся часть Папского государства; потенциально такое согласие влекло за собой полный отказ от названного государства. Оно было противно совести верховного понтифика, ибо торжественные клятвы, данные им перед лицом всей Церкви, обязывали его передать своему преемнику целостным это государство, которое принадлежит самой Церкви и в целостности которого заинтересован весь католический мир, о чем свидетельствуют массовые и повсеместные манифестации католиков».
Кардинал Антонелли, верховный понтифик и все поборники светской власти папы один за другим, словно бараны Панурга, прыгают в одну и ту же пропасть или, если угодно, впадают в одну и ту же ошибку.
Коль скоро Его Святейшество является светским государем, его земное царство подвержено тем же превратностям, что и все земные царства на свете; а раз так, зададимся вопросом, какое земное царство на протяжении восьмисот лет не сокращалось, не расширялось и не переходило из одних рук в другие?
Разве Австрия, эта добрая подруга кардинала Антонелли и Святого отца; Австрия, девиз которой — AEIOU: Austriae Est Imperanda Orbi Universo[52]; Австрия, которая в царствование Карла V действительно правила всем миром и над владениями которой никогда не заходило солнце; разве Австрия не утратила герцогство Барское, Эльзас, Нидерланды, Силезию, Испанию, Неаполь, Восточную и Западную Индии?
Разве Испания не утратила Мексику, Колумбию, Буэнос-Айрес, то есть почти все, что еще оставалось у нее в Америке?
Разве Франция не утратила свои границы по Рейну, которые, вполне вероятно, она вскоре вернет себе; разве Франция не утратила свои границы в Италии, которые она только что вернула себе; разве не утратила она три четверти Канады, почти всю Индию, Иль-де-Франс и Антильские острова?
Разве Англия не утратила Америку и не утрачивает прямо теперь Индию?
Разве Голландия не утратила Бельгию, хотя девиз голландского короля был: «Я сберегу»?
Наконец, разве Карл I и Людовик XVI не утратили свои головы, которыми они дорожили куда больше, чем иные короли дорожили своими провинциями?
Неужели кардинал Антонелли полагает, что Карл X не давал клятвы оставить монархическую Францию в наследство герцогу Бордоскому, а Луи Филипп — конституционную Францию в наследство графу Парижскому?
Наконец, еще один пример, самым тесным образом касающийся Его Святейшества папы Пия IX. Разве два его предшественника, папа Пий VI и папа Пий VII, не получили престол святого Петра на тех же условиях, что и он, и, тем не менее, разве в соответствии с Толентинским мирным договором папа Пий VI не уступил Романью?
И разве папа Пий VII в соответствии с Конкордатом, подписанным 15 января 1813 года, не сделал нечто большее, уступив все и согласившись жить в Париже и быть всего лишь главным среди церковных чиновников?
Монсиньор кардинал Антонелли ответит мне, что Пий VI, давший согласие на уступку Романьи, и Пий VII, подписавший свое отречение, сделали это вынужденно, под давлением.
Я отвечу, что мученичество пап было задумано святым Петром. Следовало явить миру этот великий пример понтифика, умирающего за свою веру.
Все так, но святой Петр умер за духовную веру, и его поддерживал Бог.
Пий VI и Пий VII умерли за мирскую веру, и Бога подле них не было.
Бог всегда судит по справедливости. Если бы Бог хоть раз судил не по справедливости, то, поскольку Бог есть высший судия, В БОГА БОЛЕЕ НЕ СЛЕДОВАЛО БЫ ВЕРИТЬ!
«Это согласие, — продолжает кардинал Антонелли, — было противно совести верховного понтифика, ибо оно означало бы уступить треть своих подданных тирании безнравственной и безбожной шайки, которая обратила бы их в свою жертву за присущую им нравственность и набожность».
Но что скажете вы в ответ на такой довод: Романья, Умбрия, Марке, Патримоний Святого Петра, Рим, устав от безумного и жестокого ига духовенства, желают перейти под конституционное правление Виктора Эммануила?
О чем, по-вашему, печется Его Святейшество, духовный и одновременно светский властитель?
«О спасении душ своих подданных».
Два или три миллиона человек безоговорочно желают быть счастливыми на этом свете, даже ценой того, что, перейдя под скипетр отлученного от Церкви короля, они погубят свою жизнь на том свете.
Но, к счастью, Его Святейшество и кардинал Антонелли не позволят им совершить такое безумство. Души этих людей спасут вопреки их собственной воле. Правда, сами они будут влачить жизнь, исполненную горестей, заточений, изгнаний и беспросветного отупения. Зато, умерев, подданные Его Святейшества прямиком попадут в рай.
И подумать только, подобный вздор высказывают в ходе политических дискуссий в середине XIX века!
Однако кардинал Антонелли, как и монсеньор Дюпанлу, с которым, само собой разумеется, мы его не сравниваем, в свой длинной депеше, адресованной монсиньору Мелье, на самом деле преследует лишь одну цель — ответить, хотя и косвенно, на брошюру г-на де Ла Геронньера.
И потому он то и дело возвращается к ней.
«Принимая во внимание то, что я кратко изложил здесь Вашему превосходительству, Вы можете понять главную цель этого сочинения. Все, что оно содержит, помимо официальных донесений, не особенно, правда, дипломатического характера, анекдотов и сплетен, собранных в передних, непомерного бахвальства и заявлений религиозного толка в тот момент, когда все поносят и оскорбляют верховного главу Церкви, явно не заслуживает, чтобы я тратил свое время и свои силы, откликаясь на него».
Прежде всего заметим монсиньору Антонелли, что если кто-то распускает сплетни в передних, то виноваты в этом прелаты. Зачем прелатам передние? Во времена Христа ни у Иисуса, ни у апостолов передних не было; это Ирод и Понтий Пилат пользовались подобным излишеством, а сам воздух передних, что тогда, что теперь, был и остается заразным.
Именно в передней у Каиафы апостол Петр отрекся от Иисуса.
Ну и поскольку монсиньор Антонелли беспрестанно возвращается к брошюре г-на де Ла Геронньера, последуем поданному примеру и возвратимся к коллекции Кампаны.
Это вовсе не слухи из передней. Это факт, причем факт, задевающий одновременно мораль, искусство, национальное чувство римлян и благоговейную веру в клятву.
Выше, упоминая договор, в соответствии с которым римское правительство вступило во владение коллекцией Кампаны, мы допустили ошибку, которая, будь она исправлена, способна была бы обратиться в оружие против нас.
Мы незнакомы с маркизом Кампаной, все подробности черпали из газет, освещавших это печальное дело, и, исходя из этого, сказали, что собрание было отдано в залог ссудной кассе Монте ди Пьета и что римское правительство стало его опекуном. До этого момента все так и есть. Кроме того, мы заявили, что был предусмотрен договор между правительством и маркизом Кампаной, и это чистая правда. Однако в чем мы ошиблись и в чем глубоко заблуждались, так это в предположении, что упомянутый договор основывался на принципах справедливости и общественной нравственности, на законности действий и процедур, на свободной воле того, кто продает, и того, кто покупает. В самом деле, я и не подозревал, что под покровительством его преосвященства первого министра и от имени верховного понтифика можно будет настолько превысить власть и совершить вымогательство, а точнее сказать, грабеж. Я не мог вообразить, что в правительстве, которое зиждется прежде всего на справедливости и до