л Гранцов.
Колодец, выходивший к причалу, был наклонным, с низкими широкими ступенями, по которым предполагалось выносить раненых и грузы. Гранцов подобрался к самому порогу и осторожно приподнял крышку, заглянув в щель.
Часовой по-прежнему сидел боком к нему на перилах причала, но теперь он держал автомат на коленях. Из ушей свисали тонкие провода, ведущие к поясу. Бандит ритмично покачивал головой, поводя ею из стороны в сторону, и барабанил пальцами по перилам. «Музыку слушает! — возмутился майор Гранцов. — Ну и часовой!»
Он оттянул на себя и поднял крышку люка, одним броском выскочил из колодца и залег в густой осоке дренажной канавы. Ему надо было подобраться к часовому, но будет лучше, если тот сам подойдет к нему. Поэтому Вадим снял часы, прицелился и метнул их к порогу погреба, где чернел открытый проем.
Ему пришлось ждать довольно долго, пока бандит не повел взглядом в нужную сторону. Наконец, часовой заметил открытый люк — и нехотя выдернул наушники. Он спрыгнул с перил и ленивой походкой, неся автомат за ремень, направился к погребу. Наклонился над часами, поглядел и протянул к ним руку. Но выпрямиться уже не успел, потому что кулак Вадима со всего маху опустился на его затылок.
Гранцов живо затащил бандита на ступени колодца. Обыскал, но телефона не нашел. Выдернул пояс из брюк и связал руки за спиной. Отодрав от стены длинный кусок провода сигнализации, связал бандиту щиколотки. Другой конец пропустил через запястья и, натянув, обмотал вокруг шеи. Стащил выгнутое тело вниз и отволок подальше в туннель. Когда придет в себя и подаст голос, никто его не услышит.
Трофейный автомат Вадим припрятал в канаве рядом с причалом, пометив место надломленным стеблем.
Связанные институтские охранники лежали на песке, и кто-то из них храпел во сне. Гранцов подумал, что можно было бы их освободить. Двенадцать здоровых мужиков, да еще при поддержке двух автоматов — это реальная сила.
Но он тут же вспомнил, как эти здоровые мужики безропотно дали себя связать. И еще он вспомнил, как они били его, лежачего, своими дубинками. «Нет уж, ребята, отдыхайте, — решил он. — Без сопливых обойдемся».
С озера тянуло холодом. Над водой проплывали редкие полупрозрачные волны ночного тумана.
Мечта разведчика — ночь и туман.
Гранцов вывернул карманы брюк, стянул робу, завернул в нее автомат и пристегнул сверток ремнем к животу. Скинул сапоги и босиком вошел в воду возле причала. Ступни скользнули по ледяному глинистому дну. Вадим оттолкнулся от обросшей сваи и бесшумно поплыл вдоль берега к бревенчатой баньке, которая темным треугольником виднелась в тумане впереди над водой.
Над озером разносились тихие неясные голоса. На берегу за туманом желтело пятно костра, возле которого сидели и переговаривались люди Ежика. Гранцову хотелось подобраться к ним поближе, чтобы подслушать, но сначала надо было навестить Регину.
Он подплыл под наклонный желоб и ухватился за перекладину лесенки. Медленно поднялся к люку. Вода струилась с него с тихим плеском. Внутри парилки было тихо. Он вдруг сообразил, что Регину давно могли перевести отсюда и загнать вместе с остальными заложниками на топливный склад.
Он вытянул финку из ножен и осторожно провел клинком внутри дверной щели, подцепив и подняв крючок. Дверцу он распахнул рывком, чтоб не скрипнула. И тут же услышал голос Регины. Она ахнула шепотом:
— Вадим!
— Как ты догадалась? — шепнул он, забираясь внутрь.
— Кто же еще может сюда прийти…
— Много вас тут?
— Найдется место и для вас, — раздался в темноте приглушенный голос американца. — Добро пожаловать, Вадим Андреевич.
Глава 25. Регина
В парилке было еще тепло, и Гранцов живо стянул липнувшие к ногам брюки, выжал их и разложил на горячей каменке. В темноте он нащупал нижний полок и осторожно присел. Кто-то, вздрогнув, отодвинулся от него:
— Неужели нельзя поосторожнее!
Он узнал раздраженный голос предводительницы, Первой. И сразу же заговорила Восьмая:
— Не надо шуметь. Не надо привлекать внимание.
— Как же я могу сдержаться, когда ко мне принимается мокрый мужлан! — свистящим шепотом возмутилась Первая.
— Можете шуметь, — разрешил Гранцов. — Можете даже петь, вас никто не услышит. Здесь толстые стенки и двери, а часовой сидит на берегу, греется у костра.
— Зачем ты пришел? — спросила Регина откуда-то с верхнего полка.
Не отвечая, он повернулся на голос и вытянул руку, пытаясь найти ее в темноте. Он уже различал белое пятно ее халата. Пальцы коснулись шершавой ткани, и теплая ладонь вдруг накрыла их.
— Я пришел за тобой, — ответил он. — Помнишь, как мы купались в озере? Придется повторить.
— Сумасшедший, — проговорила она, и ему показалось, что она улыбается. — Как давно это было… Нет, я не могу.
— Ты опять за свое? — Он сжал ее пальцы. — Милая, у нас мало времени. Пока темно, можем уйти.
— Подождите, Гранцов, — сказал Второй. — Это реально? Если вы можете бежать, то поторопитесь. Надо что-то делать, пока нас всех не убили.
— Никто нас не убьет, — сказала Восьмая. — Мы нужны им живыми. За наши жизни им заплатят, а за трупы они ничего не получат, так что не волнуйтесь.
— Я бы не волновался. Но пуля мешает. Очень мило. У меня между ребрами засела пуля, а меня просят не волноваться!
— Чем раньше они получат деньги, тем быстрее нас отпустят. Не волнуйтесь, — спокойно повторила Восьмая.
— Ничего они не получат! — сказала Первая. — Я не буду ничего просить у руководства. Никаких переговоров с террористами, это международный принцип. Им нельзя уступать ни в чем. Сегодня они захватили нас, а завтра захватят детский сад. Никаких уступок.
— Зря вы так, — сказала Восьмая. — Если бы сразу позвонили шефу, он уже мог бы что-то предпринять. Собрать деньги, например. Приготовиться к их безопасной передаче. Все это требует времени. А он еще даже ничего не знает. Нет смысла сопротивляться. Надо уступать силе. Особенно, если вы хотите выжить.
— Гранцов, вы хотите выжить? — спросил Второй.
— Нет, — ответил Вадим. — Я хочу жениться. А невеста упирается.
— Не говори глупости, — сказала Регина. — Нашел время для шуток.
— Послушайте, Вадим Андреевич, — слабеющим голосом проговорил американец. — Любым способом дайте знать милиции. Эти люди, которые нас арестовали, они очень торопятся. Они хотят как можно быстрее отсюда уйти. Если сюда приедет милиция, она сможет их тут задержать. И тогда они оставят нас живыми. А если не будет милиции, то к вечеру не будет живых никого.
— Я постараюсь, — сказал Гранцов. — Но вы все-таки напрасно так переживаете. Здесь слишком много народу. Полсотни душ, даже больше. Кому нужно столько трупов? Ребята хотят содрать с вас побольше денег, вот и все.
— Миллион, — вмешалась Первая. — Миллион долларов. Интересно, они себе представляют, такую гору наличности? Маразм, полный маразм.
— Вам жалко отдать миллион за жизнь своих людей? — спросила Восьмая.
— Жалко! Представьте себе, душечка, жалко! Я и за собственную жизнь не заплачу им ни цента!
Второй вдруг застонал и выругался по-английски:
— О, щит!
— Вам лучше не шевелиться, — строго сказала Регина. — Поправить вам под головой?
— О нет, спасибо. Я только хотел посмеяться, — горько посетовал Второй. — Она не заплатит ни цента. Так и будет. Не заплатит. Никому не нужны ее центы. Потому что этим людям хорошо заплатят за видео. Это будет сенсация. Институт духовной реабилитации совершает массовое самоубийство. Интересно, что они придумают для нас? Цианид с морковным соком?
— Не надо нагнетать ужасы, — попросила Восьмая.
— Ужасы? О нет, обычная конкуренция.
Вадим вспомнил слова Гошки. Если мир ждет сенсации, она обязательно придет.
Мрачные пророчества американца подействовали на всех угнетающе. Никто не шевелился, и даже дышать все стали тише. Гранцов решил как-то встряхнуть унылую компанию и сказал деловито:
— Давайте обобщим информацию. Что мы имеем? Персонал и пациенты оздоровительного лагеря в труднодоступной местности захвачены группой вооруженных лиц. Требования преступников — миллион долларов США. Срок?
— Полдень, — отозвалась Первая.
— Кому конкретно предъявлено требование?
— Никому, — раздраженно ответила она. — То есть, конечно, мне. Но я не ношу с собой таких денег.
— Разумно, — согласился Гранцов. — Но мне надо максимально четко все обрисовать тем, кто станет заниматься вашим освобождением. Понимаете? Максимально четко. Поэтому давайте сосредоточимся и общими усилиями сформулируем все детали нашей проблемы. Договорились? Итак, кто конкретно должен вынуть деньги из тумбочки и отдать их преступникам? Наверно, какой-нибудь ваш сотрудник, ведающий финансами, так?
— Нет, не так. Это может сделать только Ноль.
— То есть ваш самый главный начальник?
— Да, наш босс, — сказала Первая. — А я должна передать ему это требование. Должна позвонить на его сотовый. Все рассказать и попросить привезти сюда деньги.
— И вы, как я понимаю, отказались?
— Нет. Я не самоубийца. Зачем же дразнить гусей? У босса несколько телефонов. Я просто назвала им тот номер, который выключен по ночам. Теперь эти идиоты будут ждать до утра. Телефон включается в десять.
Гранцов был вынужден признать, что предводительница оказалась хитрее, чем он ожидал. Она не стала спорить с преступниками, не стала обострять отношения. И при этом сумела выиграть время. По крайней мере до десяти ноль-ноль.
— Отлично, — сказал он. — Ваши действия войдут в антитеррористический учебник. Как, на ваш взгляд, настроены преступники? Насколько они агрессивны? Можно ли вести с ними диалог?
— Нет, нельзя. Они нас не слушают. Вот у вас перед глазами наглядный пример их диалога. Человек попытался обратиться к их командиру, и его за это едва не убили. Но я бы не назвала это агрессивностью… — Она замолчала, подыскивая нужные слова. — В них читается тупое равнодушие. Когда мы видим человека с ножом в руках, это еще не говорит о его агрессивности. Этим ножом он может чистить картошку, например. Понимаете, что я имею в виду?