Меланья:
— Принцесса, извольте позвонить Войцеховскому.
Фелиция:
— Отнеси наверх чай для Сильвии.
У Доротки не было сил ссориться с тетками.
Этот кошмарно длинный день оказался для нее очень тяжелым. Девушка поставила поднос на стол и молча взглянула на Фелицию. Не выдержав ее укоризненного взгляда, тетка сдалась:
— Ну ладно, сначала Сильвия, потом Войцеховский, ведь с ним дело может затянуться.
— А если она еще чего попросит, скажи, что занята, — прибавила Меланья.
Сильвия, разумеется, попросила. Правда, постельное белье после Ванды она сменила сама, но забыла внизу книжку. Никакого сомнения — читать ее она все равно не будет, заснет сразу же, как голова коснется подушки, но тем не менее потребовала книгу принести. И кое-что из нижней ванной, зубную щетку с пастой непременно, да еще крем для лица. И куда-то задевался дополнительный плед.
Плед Доротка молча извлекла из-под одежды, наваленной на ее кровати, а что касается остальных просьб, то оставила их без внимания.
Внизу Меланья встретила ее упреками:
— Копаешься ты по-страшному! Удивляюсь, что на работе как-то справляешься. А еще Мартинека ругаешь за медлительность. Давай-ка быстрее садись и вызванивай Войцеховского!
Доротка так же угрюмо принялась дозваниваться до Войцеховского. Рот раскрыла лишь для того, чтобы, услышав мужской голос по ту сторону трубки, спросить, он ли у телефона. Меланья вырвала у нее трубку из рук. Фелиция поспешила в свою комнату, чтобы взять трубку параллельного телефона и тоже участвовать в беседе. Доротка имела возможность подключиться к ней, подняв трубку в комнате Меланьи, но возможностью не воспользовалась. Села за стол и взяла в руки свой стакан с чаем, надеясь на минутку покоя.
Войцеховский был чрезвычайно удивлен, услышав о знакомстве Вандзи с Анджеем Павляковским.
— Нет, я ничего об этом не знал. К тому же фамилия... Павляковский! Когда я сообщил Вандзе, что фамилия Доротки Павляковская, у Ванды никаких ассоциаций не возникло. Нет, точно, эта фамилия ей ни о чем не напоминала. А что за снимок, где сделана фотография?
— Точно мы не знаем, но наверняка у вас, в Америке. Может, переснять и выслать вам копию?
— Нет, высылайте факсом! Там скорее придет.
Знаете, вы меня удивили. Господи, сколько же я тогда намучился, устанавливая фамилию дочери покойной пани Кристины!
— Но фотография цветная...
— Ну и что? У меня факс цветной. Разумеется, Вандзя могла знать людей, о которых я и понятия не имел, конечно, все это были поляки, с американцами она мало общалась, но это было давно. В последние годы она редко с кем встречалась, ведь большинство польских эмигрантов перемерло, а молодые уже стали американцами. Вот Вандзя и почувствовала себя одинокой. Не исключаю того, что пан Павляковский даже мог гостить у нее десять лет назад.
Когда пришлете фотографию, я тут порасспрашиваю людей. Признаюсь, после отъезда Ванды у меня такое ощущение, что абсолютно нечего делать...
Положив трубку, Меланья рассмеялась:
— Нет, он просто трогательный! Яснее не выразить, как же его наша Вандзя достала.
Вернувшаяся в гостиную Фелиция поинтересовалась:
— У него-то факс цветной, а где ты думаешь цветной разыскать?
— При чем тут я? Пусть Доротка похлопочет. В крайнем случае подключим Мартинека, молодежь такими вещами интересуется.
— А у тебя в редакции нет такого?
— Есть, но я бы не хотела, чтобы у меня в редакции знали...
— Да пусть знают, что тут такого, зато бесплатно!
— Тебе главное — бесплатно. А мне придется вдаваться в объяснения с коллегами.
— Понятно! — обрадовалась Фелиция. — Подозреваешь своего обожаемого Павлика?
— Дура ты, что еще сказать?
Доротка сидела по-прежнему молча, удовлетворенно прислушиваясь к ссоре теток. Сообразив, что она тоже лицо заинтересованное, бесцеремонно прервала их ссору, заметив равнодушно:
— Полиция. У них наверняка есть цветной факс.
Полагаю, они обрадуются вашему открытию, наконец что-то новенькое. А о результатах узнаем от Войцеховского.
Затормозившие на всем скаку тетки молча смотрели на племянницу, потом переглянулись.
— А прикидывалась ветошью, — по привычке съехидничала Меланья;
Фелиция же лихорадочно соображала, соглашаться или, как всегда, принять чужое мнение в штыки. Предложение подкупало уже тем, что исключало денежные расходы.
— Ну, не знаю, — важно произнесла она. — Не уверена, что они оказывают такие услуги населению. Впрочем, поступай как знаешь. Можешь им позвонить, они свой телефон оставили...
* * *
Свой автоответчик инспектор Бежан прослушал лишь в полвторого ночи, вернувшись домой. И очень порадовался. Настолько, что с трудом удержался от немедленных действий.
Две цветные фотографии Вандзи с Анджеем полетели в Штаты утром следующего дня. Учитывая разницу во времени, ответа от Войцеховского можно было ждать лишь во второй половине дня.
Бежан с помощником решили в оставшееся время подвести итоги достигнутого.
— Дронжкевич клянется, что о наличии пани Паркер узнал лишь в пятницу, то есть в день убийства, — докладывал Роберт. — Меланья не трезвонила о ней, не говорила ни Павлу Дронжкевичу, ни кому другому. По ее словам, разумеется. Вполне возможно, они с Дронжкевичем обычно встречаются или у него, или на служебных мероприятиях, так что он в их доме мог и не появляться на той неделе. У меня создалось впечатление, что и он не из болтливых, свои отношения с Меланьей старается не афишировать. Признался, что давно подумывает о женитьбе, но она не желает. В последнее время наверняка еще сильнее подумывает. А не афиширует главным образом потому, что моложе ее, а ты знаешь, как у нас люди относятся к таким. Богатая баба, вот он и польстился. А он давно за ней ухлестывает, возможно, там чувства серьезнее, но есть препятствие: он хотел бы иметь ребенка, а она ясно заявила — рожать не собирается. Мы с ним общались за рюмочкой, Павел расклеился и признался, все, о чем сейчас мечтает — чтобы какая-нибудь девушка ему родила, все равно кого, а он женится на Меланьи и они будут это неизвестно что воспитывать вместе, в любви и согласии. Ну и в комфорте. Но сомневается, что Меланья на такое пойдет, она баба с характером. Так что ее богатство для него не цель жизни, хотя честно признал, многое в последние годы куплено на ее деньги. Машина в том числе.
— Теперь она станет еще богаче? — заметил Бежан.
— Он эго понимает. Даже планы строил. Возможно, теперь смогут вместе отправиться отдохнуть куда-нибудь в интересное место или выехать за границу с целью сделать сенсационный репортаж.
— Твои соображения.
— Если откажется от мечты о ребенке и женится на Меланье, станет автоматически ее наследником, хотя неизвестно, кто первый покинет этот мир.
Уверил меня, что ни с кем на эту тему не говорил, сам понимаешь, для него тема щекотливая. Решает ее сам, много в последнее время думает над этим, но к окончательному выводу еще не пришел. Имею соображение: после известных событий Меланья ему кажется и моложе, и красивее. — Надеюсь, это тебя не удивляет, — подвел итоги начальник. — Лично я тоже полагаю, она не занималась рекламой богатой старушки, так что эту пару пока оставим в покое. Ага, рассказал, что они делали тогда наверху?
— Сначала и в самом деле выбирали снимок для публикации, а потом немного.., ну. повозились немного. Поэтому он сразу спустился, а ей пришлось задержаться, чтобы поправить прическу и привести в порядок макияж. А поскольку он видел, в каком состоянии оставил женщину, решительно утверждают — за то короткое время, что она задержалась наверху, никак не могла успеть привести себя в порядок и пристукнуть старушку. Звуков никаких подозрительных не слышал, отдельного стука тоже. И знаешь, у меня создалось впечатление, что о своих личных планах и вообще событиях того вечера этот тип говорил откровенно, раскованно, ничего не пытаясь скрыть. Заикаться начал и попытался что-то скрыть, когда перешел к положению дел на работе, такое там змеиное гнездо — кошмара ну да нас с тобой в данный момент вся эта грязь и криминальные махинации не колышат.
Бежан кивнул.
— Ты прав. Теперь о моем нотариусе. Тоже посидели за рюмочкой, не стану скрывать, коньячок всегда себя оказывает. Выяснилось что персонал в конторе — люди проверенные, работают давно, из молодежи одна только секретарша, но дочка хорошего знакомого. Никогда раньше из его канцелярии ни одного словечка не просочилось. А вот за клиентов он поручиться не может, их контора так глупо устроена, что слышимость в ней на все сто. Несколько кабинетов, несколько нотариусов, секретариат, посетители ожидают в коридоре, а перегородки между отдельными комнатами тонкие и не везде доходят до потолка. Он с коллегами давно привык к беседам вполголоса, если говорить негромко — все в порядке. Но пани Паркер привыкла говорить громким и пронзительным голосом, и тогда, у него на приеме, почти кричала, разорялась так, что во всех уголках наверняка было слышно.
А его самого ожидали трое клиентов в коридоре, нет, в коридоре две штуки сидели, а третий находился в секретариате, там работал его помощник, так они могли слышать каждое слово пани Паркер. Вот сейчас.., через полчаса, обещал позвонить и сообщить мне фамилии всех трех, на всякий случай. Если исключить его самого и его проверенный персонал, это единственные люди, которые могли в подробностях ознакомиться с последней волей нашей покойницы.
Роберт недоверчиво покачал головой.
— Ну и что из этого? Может, даже с интересом слушали, да им какое до этого дела? Конечно, если никто из них не связан ни коим образом с родней пани Паркер или ее наследницами.
— Скоро мы об этом узнаем. И поговорю с Войцеховским, сегодня же позвоню, хотя рановато, надо дать ему время пообщаться с людьми, порасспрашивать. Если кого-нибудь обнаружит, тогда напустим на них тамошних полицейских, они быстрее и профессиональнее снимут показания, хотя я бы предпочел поговорить по-дружески, не официально. Жаль, нет возможности слетать туда. Правда, я не знаю английского, то есть знаю, да плохо, но ведь пани Паркер и вовсе им не владела, общаться пришлось бы с поляками.