Я побрела прочь, прикрыв рот ладонью. Нет, когда некому было про это рассказать, ничего особо смешного не было, и все же поделиться ужасно хотелось, совсем как маленькой девочке, чтобы с кем-то над этим похихикать. Подойдя ближе к дому, я заметила, что от группы курящих отделился темный силуэт и направился мне навстречу.
– Что такого смешного?
Это был Антонио. Он сунул руки в карманы джинсов, рукава его рубашки были закатаны до локтя. Внутри у меня что-то невольно натянулось, как струна. Я опустила взгляд, будто это могло помочь мне скрыть веселье.
– Ничего. Но к сараю лучше не подходить.
Большинство людей не отступились бы, принялись бы расспрашивать, пока бы ты не выдал им тайну. А Антонио только шевельнул бровями и сложил губы трубочкой – вроде бы догадался, о чем я говорю, но дал понять, что на него это особого впечатления не произвело. Он протянул мне пачку, и я взяла сигарету. Я наклонилась и подождала, пока он поднес к сигарете зажигалку.
– Не знал, что ты куришь.
– А я и не курю, – ответила я, сделав глубокую затяжку.
Антонио улыбнулся, кивнул, и мы, не сговариваясь, отвернулись от дома, обратившись лицом к небу. Наши руки дружески соприкоснулись. Мы стояли, словно приятели или зрители на световом шоу. «Неужели это оно? – мелькнула у меня мысль. – Другой мужчина, друг Джейка. Какой простой способ сделать ему больно. Да, наверное, еще и приятный». Я представила, как веду Антонио в проулок между домами, где нас никто не увидит, и обвиваю руками его шею. И почти ощутила, как его пальцы движутся вдоль моего тела и проникают внутрь меня. А когда мы отступим подальше в глубь проулка, то окажемся около мусорного бака, синего мусорного бака…
Я коротко рассмеялась, хотя и не собиралась. Вместе со смехом из меня вылетел дым и растекся облачком в холодном воздухе.
– Что? – Антонио повернулся ко мне.
– Ничего.
Я медленно выдохнула. Я чувствовала на себе взгляд мужчины, и от этого кожу у меня на лице слегка покалывало – Антонио словно бы прикасался ко мне.
– Ты вроде бы неплохо держишься, – сказал он. – После… после всего этого.
Итак, Антонио действительно знал. Все знали. Я сделала слишком долгую затяжку и наполнила легкие дымом. Почему на меня смотрели как на инвалида, как на ущербную? Джек совершил супружескую измену, но это почему-то плохо отразилось на мне. А как же иначе? Кто я такая? Всего-навсего домохозяйка. Ничего не добилась, не выпустила ни одной публикации под своим именем. Разве такой стоит хранить верность?
А в доме, на вечеринке, Джейк конечно же всем казался спокойным и веселым. Он заразительно смеялся с друзьями, откидывая с глаз пряди волос. А я все-таки подумала – в последний раз, – не обняться ли с Антонио. Я чувствовала, что он не будет против. Но Джейк… что он ощутит? Он никогда не был ревнив. Я представила, как он пожимает плечами и улыбается.
«Рад за тебя, Люс», – мог бы сказать он, и случившееся его ни капельки бы не задело.
Глава 24
Когда мы с Антонио вернулись в дом, гости начали расходиться, и многие были так пьяны, что это забрало у них остатки вежливости:
– А где Джейк?
– Если что, шли его куда подальше! – Это было сказано шепотом.
– Вот ведь засранец. А дети знают?
Я не удержалась и в ответ на последний вопрос вздернула брови.
«О да, – ответила я про себя. – Я все-все рассказала Пэдди и Тэду про то, как их папочка начал трахаться с сотрудницей после работы в отелях. Один раз – мы им так и сказали – у папочки был секс в туалете поезда! Прелесть, правда?»
– До свидания, – сказала я на самом деле, сохраняя безмятежное выражение лица. – Берегите себя, – добавила я, прощаясь с кем-то еще. – Скоро увидимся.
Я прекрасно справлялась с ролью гостеприимной хозяйки и как бы действительно была огорчена тем, что гости уходят.
Последней уходила Мэри. После секса она была слегка помятой, припухшей, будто ей всю ночь не давал спать ребенок, у которого режутся зубки. На самом деле мне случалось видеть ее в таком состоянии, так что сравнение было вполне корректным – волосы растрепались, платье перекошено. После ухода Мэри я заперла дверь, выключила свет и прошла по гостиной, не обращая внимания на последствия вечеринки и не останавливаясь, чтобы убрать хотя бы один грязный бокал или выбросить недоеденный пирожок.
Я поднялась наверх. Раньше я всем сказала, что Джейк наверху – дескать, прилег. Проходя мимо ванной, я увидела за окошком темную полоску поля, едва различимую на фоне неба. Над этой полоской вот-вот начнет заниматься рассвет. «Если Джейк ушел, – подумала я, – я это переживу, я стану такой же ясной, как этот пейзаж за окном, я пойду по жизни дальше просто и спокойно».
В нашей спальне свет не горел, но Джейка я разглядела. Он лежал на боку. Я сразу поняла, что он не спит – его дыхание было неслышным, и в спальне просто-таки все было пропитано бодрствованием.
– О боже… – проговорила я, сев на кровать. – Давай больше никогда не будем устраивать этих вечеринок, ладно?
Мой голос звучал спокойно, как обычно. Такие слова я произносила и после других вечеринок в другие годы. Джейк, лежавший на кровати в джинсах и рубашке, повернулся лицом ко мне. Похоже, он удивился и моим словам, и моему тону. Ни ругани, ни обвинений. Более того, я заговорила о будущем, а в последнее время разговоры о будущем у нас превратились в табу. Наша нынешняя реальность походила на скособоченную версию осознанности – никакого будущего, бесконечное настоящее и при этом столь же бесконечное прошлое, наполненное то ложью, то полуправдой – десятками версий одного и того же эпизода.
– Точно, – отозвался Джейк. – Давай не будем. Хватит. У меня просто сил не было это терпеть.
Он лежал, положив голову на руки. В почти полной темноте его кожа казалась совершенно гладкой и тускло светилась, как поверхность далекой планеты.
– Я увидела Мэри и Пита за нашим сараем. Они занимались там сексом, – сообщила я Джейку, и мы с ним расхохотались.
Мы давно не смеялись вдвоем. Мы даже не прикасались друг к другу. Джейк протянул руку, словно бы хотел положить ее мне на плечо, но я резко отпрянула. Движение получилось неловким – после целого-то вечера с глинтвейном и беспорядочной закуской в виде канапе и конфет.
– Нет.
Я едва заметно поежилась, будто бы и вправду сбросила его руку с со своего плеча.
Наступила долгая пауза. Я сидела на краю кровати. Мои ступни едва касались пола. Джейк тихо лежал на боку. Я поймала себя на том, что жду, когда он спустится вниз и устроится спать на диване. Мне хотелось вновь ощутить пустоту в спальне. Хотелось отдохнуть. Я ничего не сказала и услышала, как застонали пружины кровати – Джейк встал.
– Я видел вас с Антонио в саду, между прочим. – Джейк коротко рассмеялся. – Чем вы занимались?
Похоже, на этот вопрос невозможно было ответить, поскольку я не поняла его смысла. С таким же успехом Джейк мог спросить меня, в какой день наступит конец света или будет ли дождь через месяц. Я задумалась о взглядах гостей – как они смотрели на меня? И тут Джейк со своим вопросом как ни в чем не бывало. В тот момент мне показалось, что ему даже ни капельки не стыдно. Спокойный, благополучный… даже захотел меня обнять.
Еще чуть-чуть, и я бы вскочила и разразилась гневной бранью. Но я просто посмотрела на Джейка в упор:
– Мне кажется, он за мной не прочь приударить. Может быть, у нас…
И снова наступила пауза. Она показалась долгой, но на самом деле прошло всего несколько секунд.
– Приударить за тобой? Я так не думаю, Люси. Он совершенно счастлив с Джен.
Джен была маленькой блондинкой, помешанной на йоге. Она родила троих детишек, похоже, совсем без боли, и на ее фигурке это никак не отразилось.
– Ну ясное дело. Ты думаешь, что я не способна на такое, что вытворил ты, Джейк? Думаешь, я буду просто сидеть дома, хныкать и жалеть себя?
– Что ж, это у тебя очень здорово получается.
Джейк дошел до двери и переступил порог в то самое мгновение, когда мне захотелось, чтобы он остался – я смогла бы обрушить на него всю свою злость, поколотить его. Мне хотелось сделать что-нибудь, да что угодно, чтобы избавиться от того, что я в этот момент чувствовала – мое тело переполняла желчь, столько желчи не в состоянии уместиться в одном человеке. Ее было столько, что мне казалось, что она может вытечь из меня, затопить наш дом, и тогда по ней поплывет мебель, и моя желчь зальет весь мир.
Что такое гарпия? Я снова и снова задавала себе этот вопрос.
Ее называли сверхъестественным существом. К ее названию присоединяли и другие слова. Воровка. Вонючка. Вихрь.
Быстроногая. Уродина. Ненасытная. Мерзкая.
Глава 25
Потом я несколько часов крадучись ходила по дому. Спать не хотелось совершенно. «Что ты делаешь?» – словно бы спрашивал у меня дом голосом Джейка. Но сюда, в эти стены, ответ приходил намного проще. Я проводила ладонью по поверхностям кухонных шкафов, ощущала толщину оконных стекол. Все это было мне так хорошо знакомо.
Я знала одно место, где голоса соседей были так хорошо слышны, как будто они находились с нами в одной комнате, я различала любое слово в их разговорах, а разговоры у них были до странности осторожные, они словно бы знали, что их подслушивают. Я знала наизусть детскую. Знала, как там меняется воздух, когда мальчиков нет в комнате: он словно бы осаждался, как пыль, и становился частью каждого предмета.
А дом в ответ видел меня такой, какой я была. Нет, он видел не женщину средней внешности слегка за тридцать. Ничего подобного.
– Я занимаюсь тем, о чем мы договорились, – прошептала я вслух. – Я должна кое-что сделать.
В конце концов это не могло ждать до Рождества, теперь это казалось мимолетной иллюзией, нереальностью разноцветных лампочек и пустых коробок, обернутых сверкающей бумагой.
В гостиную я вошла так тихо, как только могла, – Джейк спал очень чутко. В носках я ступала почти бесшумно, но все же пол еле слышно поскрипывал. Я взяла с журнального столика телефон мужа и перевела в режим полета. Джейк был намного благоразумнее меня: он никогда не заходил в социальные сети и не просматривал почту посреди но