Вот французы раз в полгода посещают врачей. Западные люди, приученные считать свои деньги, хорошо знают: дешевле выйдет задушить недуг в зародыше, чем потом лечиться от хронического заболевания, отдавая большую часть зарплаты на лекарства.
– Слава богу, – тарахтел Клаус, пододвигая ко мне корзиночку с бисквитами, – он здоров.
Я осторожно взяла маленькую, невесомую булочку и сунула ее в рот, нет, российский хлеб намного вкусней, немецкий, как, впрочем, и французский, сильно смахивает на мыло. Откусываешь кусок, жуешь и понимаешь, что аппетитная сайка растворилась, глотать-то нечего.
– Гарик нервничает из-за денег, – спокойно сообщила я, – полмиллиона долларов – огромная сумма. К тому же, сами знаете, он заработал ее своим трудом, а не приобрел, воруя нефть или газ у народа.
Клаус поперхнулся:
– Брат рассказал вам о… о завещании?
Я улыбнулась:
– Ей-богу, не стоит сейчас кривляться. Собственно говоря, я приехала к вам с одной целью.
– С какой? – пробормотал Клаус.
– Хочу узнать адрес Олега Гладышева.
Рихт, не моргая, уставился на меня:
– Не понял.
Я улыбнулась и схватила еще одну «растворимую» булочку. Есть хотелось ужасно. В самолете нам предложили перекусить, но меня колотило от страха, и кусок не лез в горло. Сейчас же аппетит настойчиво заявлял о себе, и руки сами тянулись к еде.
– Что же тут непонятного? Олег Гладышев – это тот человек, который должен был передать вам бабки.
– При чем тут пожилые женщины? – искренне удивился Клаус.
Вот всегда с эмигрантами так! Языком многие из них владеют безупречно, но кое-какие слова им просто не знакомы.
– Я имела в виду деньги, ведь это Олег вез их вам?
– Подождите, – неожиданно произнес Клаус и вышел.
Я осталась одна у стола и отвела душу, набивая желудок очень вредными тостами с маслом и апельсиновым джемом. Естественно, после еды мне захотелось курить, но пепельницы нигде не было видно, а стряхивать пепел в пустую кофейную чашку я постеснялась и осталась сидеть, вертя в руках пачку сигарет.
Наконец Рихт вернулся. Лицо его было мрачным, если не сказать суровым.
– Только что я разговаривал с Игорем, – сказал он, – вы, оказывается, сыщик?
– Не совсем так, я частный детектив.
– Никакой разницы, – нервно отмахнулся Клаус, – я не знаю, где Олег. Честно говоря, я полагал, что тот мужчина украл доллары и теперь скрывается. Этот непорядочный человек понимал, что Игорь никогда не сможет рассказать в правоохранительных органах о пропавших деньгах, и воспользовался ситуацией. Со своей стороны я попытался предпринять кое-какие шаги, но поступил глупо.
– Почему?
Рихт посмотрел на мои сигареты.
– Извините, но здесь не курят. Если желаете, можете пройти в сад.
Я почувствовала себя как дома и покорно спрятала пачку сигарет в сумку.
– Так почему вы поступили глупо?
Клаус мрачно ответил:
– Улетая тридцать первого декабря из Москвы, я не думал ни о чем плохом, полагал, что курьер, этот Олег Гладышев, попросту не рассчитал время, застрял в пробке и сейчас нервничает где-нибудь на дороге. Если бы не билет на самолет, я бы подождал его дома, но времени-то у меня не было. Уходя, я даже предупредил консьержку: «Если сейчас прибежит запыхавшийся молодой человек по имени Олег Гладышев, пусть немедленно катит в Шереметьево, я буду стоять в зале отлета, под табло с расписанием».
Брат Гарика честно промаялся в указанном месте до того момента, пока радио не заорало: «Господина Рихта, следующего рейсом Москва – Бонн, просят срочно пройти на посадку».
Клаус побежал на паспортный контроль, но по дороге успел позвонить брату и сказать:
– Твой Олег так и не приехал!
– Ума не приложу, что случилось, – звенящим голосом ответил Гарик.
– Ладно, не переживай, – попробовал успокоить его Клаус, – вернусь в Москву двенадцатого января, к этому времени Гладышев уж точно объявится. Значит, провернем дело чуть позже.
В указанный день Рихт прилетел в столицу России, уже зная, что Олег пропал. Клаус решил предпринять собственное расследование, нанял парочку детективов и пустил их по следу.
Но ищейки вернулись ни с чем.
– Они опросили почти всех людей, которые живут или работают на Рыльской улице, но никто ничего особенного не заметил. В доме, где расположена моя квартира, находится поликлиника, поэтому народ клубится постоянно, а торговцы разглядывают лишь своих покупателей, за улицей не наблюдает никто. Было глупо выбрасывать деньги на наем детективов.
Да уж, исчезни Олег в деревне, вот там сразу бы доложили, кто, когда и зачем шел по дороге, а на Рыльской улице никто ни на кого не обратил внимания.
– Нам с Игорем стало понятно, что Олег украл деньги и бежал, – закончил Клаус, – хотя не хочется плохо думать о людях, но это факт.
– Может, кто-нибудь, узнав, что Гладышев имеет при себе огромную сумму, подговорил парня разделить ее пополам? – тихо спросила я. – Пообещал вывезти его за границу, в Германию, к примеру!
Рихт выпятил нижнюю губу, потом с гневом воскликнул:
– На что вы намекаете? Явились сюда, чтобы узнать адрес Олега… Полагаете, это я украл доллары? Полмиллиона? Забрал у Игоря?
– Ну не все, – я постаралась проявить деликатность, – только половину, другая, скорей всего, досталась Олегу. Знаете, мне безразлично, вор вы или нет, просто нужен адрес Гладышева. Очень хочется, глядя ему в глаза, рассказать о том, как мы вместе с его женой, вооружившись саперной лопаткой, мотались по Подмосковью, пытаясь найти его тело. С Гариком разбирайтесь сами, а мне, пожалуйста, сообщите координаты Олега.
– Вы полагаете, что я обокрал брата?
– Да, – кивнула я.
– Родного человека? – не унимался Рихт.
– К сожалению, это случается достаточно часто.
– Но не со мной, – возмутился Клаус, – я абсолютно не способен на такой поступок.
– Олегу тоже казалось, что он любит жену и сына, а увидел чемодан зеленых бумажек и про все забыл!
Рихт медленно встал и начал расстегивать брюки.
– Что вы делаете? – удивилась я.
– Раздеваюсь.
– Зачем?
Клаус молча задрал рубашку и приспустил джинсы.
– Видите на моей спине шрам?
– Да, но при чем тут он?
– Несколько лет назад, – ответил Рихт, одеваясь, – у меня начались серьезные неполадки с почками. Если говорить честно, я просто умирал, речь зашла о пересадке.
Клауса положили в больницу и стали подыскивать донора, но, как назло, ни один из органов, оказывавшихся в руках хирургов, Рихту не подходил. Врачи терпеливо объясняли нервничающему больному, отчего это происходит, говорили о редкой группе крови с отрицательным резусом. Но Рихт не собирался вникать в подробности, ему стало ясно: он, скорее всего, в ближайшее время умрет.
Но потом случилось чудо. Почка нашлась, операция прошла успешно. Спустя недели три после нее великолепно чувствующий себя Рихт попросил:
– Нельзя ли мне узнать имя донора? Я понимаю, конечно, что его нет в живых, скорее всего, он погиб в автокатастрофе, но хочется сходить на могилу, возложить цветы.
Хирург неожиданно замялся, но потом все же сказал:
– Да, вы правы, к сожалению, в подавляющем большинстве доноры – жертвы катастроф или других чрезвычайных обстоятельств, но иногда на помощь приходят родственники, в вашем случае было именно так.
Клаус безмерно удивился:
– Но у меня же никого нет, кроме матери, и я сильно сомневаюсь, что Катерина могла отдать мне почку.
– Госпожа Неуманн – женщина в возрасте, – пояснил врач, – даже если бы она и изъявила подобное желание, оно неосуществимо. Вас спас брат, господин Сизов, он прилетел из России и лег на операционный стол. Кстати, он просил ничего не сообщать вам, но я счел нужным поставить вас в известность.
– Игорь подарил мне жизнь, – тихо закончил Клаус, – я в неоплатном долгу перед ним и с тех пор изо всех сил стараюсь ему помочь. К сожалению, видите сами, живу я более чем скромно и дать брату денег на открытие собственного бизнеса не мог. Когда умерла моя мать, я думал, что она все же оставит мне часть своего огромного состояния, но Катерина предпочла отдать деньги на благотворительность, она ненавидела меня с детства. И тогда я предложил Игорю вариант с наследством. Я же и подготовил все: необходимые бумаги, перевозку огромной суммы… Игорь лишь должен был передать мне доллары.
– Отчего же он поручил такое важное дело Олегу? Почему сам не понес чемоданчик с долларами? – удивилась я.
Клаус налил в свою чашку остывший кофе и грустно сказал:
– Игорь очень наивен, я бы сказал, что у него характер скорее женский, чем мужской. Эмоциональный, ранимый, нервный, сентиментальный, может заплакать от горя или радости, восторженный. Брату свойственно идеализировать людей, он влюбляется моментально, причем, поймите меня правильно, я сейчас говорю не о сексе. Нет, Игорь мог проникнуться мгновенной симпатией к абсолютно постороннему человеку, сделать тому много хорошего и страшно удивиться, поняв, что «друг» его просто использует. Сколько раз он разочаровывался в людях, и не сосчитать. Я предупреждал его: не следует доверять перевозку денег постороннему человеку. Нет, он уперся, твердил: «Олег – мой компаньон». И потом, Игорь очень боится Завальнюка, считает, что тот за ним следит…
Клаус залпом проглотил кофе и тихо закончил:
– Ну и что получилось? Где теперь сей порядочный гражданин? В Швейцарии? Лондоне? Вашингтоне? Мир велик!
Он замолчал, было слышно, как громко тикают старинные настенные часы и кричат во дворе дети.
Глава 15
– Вы можете поднапрячься и вспомнить, хотя прошло больше года, но вдруг что-то запало в память.
Клаус глубоко вздохнул:
– Я очень часто прокручиваю ленту событий назад, но не нахожу абсолютно никаких зацепок. До часу я пробегал по городу, заканчивал дела перед отпуском. В полвторого явился домой и стал ждать Олега, одновременно складывая чемодан.
Изредка Клаус подходил к окну и выглядывал на улицу. У него просто есть такая привычка: ходит, ходит по комнатам, а потом смотрит в окно без всякой причины. Вот и тридцать первого декабря он не изменил своему пристрастию, но ничего интересного или настораживающего не заметил.