Госпожа Титаренко растворилась в огромном городе. В конце концов Никита махнул рукой и сказал жене:
– Ладно, наука тебе на всю жизнь. Какого хрена полезла в квартиру? Как тебе такое в голову пришло?
– Миле помочь хотела, – забормотала Ася, – единственной подруге, должна же я…
– Не должна, – сурово отрезал муж, – долг платежом опасен.
Глава 28
От запаха Асиных крепких сигарет у меня заболела голова. Да, встречаются иногда такие мерзавки, которые, прикинувшись близкой подругой, гадят вам по-страшному. Мне повезло. За всю жизнь я попала лишь в одну неприятную ситуацию. Пару лет назад мы отмечали рождение Зайки. Ольга терпеть не может скучных посиделок с речами и тостами. Поэтому категорически заявила:
– Делаем фуршет и затеваем карнавал. Пусть все приходят в маскарадных костюмах.
Наши приятели обрадовались предложению, как дети. И в назначенный день по нашему дому бегало штук пять Микки-Маусов, три горца, принцессы, гномы и телепузики. Повеселились мы тогда от души, выпили море коньяка и легли спать с самым радостным настроением. Утро принесло неприятное открытие. У меня, Маруськи и Ольги пропали украшения, к счастью, не все. Основную часть «золотого запаса» мы, естественно, держали в сейфе, но то, что носим каждый день, просто кладем на тумбочки. Ради маскарада Зайка вытащила из хранилища редко надеваемые драгоценности, на ночном столике остался ее «Ролекс», серьги с бирюзой и пара симпатичных колечек с мелкими бриллиантами. Машка осталась без двух золотых цепочек и браслета, я лишилась часиков «Картье», усыпанных брильянтиками, и брошки с большим сапфиром. Все эти безделушки мы, надевая более дорогие цацки, побросали в комнатах.
Несколько месяцев на душе было погано. Конечно, и часов, и украшений жаль, да и стоят они весьма и весьма дорого, но хуже всего было осознавать, что их спер кто-то из близких приятелей, из тех, кто не один год ходит к нам в дом. В конце концов, перебрав всех и поняв, что заподозрить не способны никого, мы пришли к выводу: воровка – новая любовница Пети Маслова. Она появилась у нас впервые и больше никогда не приходила в гости. Маслов регулярно меняет баб. Пете мы ничего не сказали, о произошедшем честно постарались забыть. Но с тех пор, если в доме собирается большое число приглашенных, и я, и Зайка, и Маня аккуратно складываем повседневные украшения в сейф. Но, повторюсь, это единственная неприятная история, случившаяся с нами. Хотя я знаю, что кое у кого подруга отбила мужа, а уж сплетни, которые распространяют некоторые бабы, даже слушать противно. Но происшедшее с Асей не лезет ни в какие ворота. Милена решила обокрасть любовника и придумала хитроумный план. Судя по всему, эта ловкая особа не остановится ни перед чем, чтобы получить деньги. Как же ее найти? Может быть, она вышла замуж за того фотографа Ростислава Приходько и преспокойно живет в его квартире?
Я повертела в руках бумажку, на которой Ася нацарапала адрес. Ладно, сначала съезжу, отдам деньги няне, а потом покачу к Приходько. Как раз наступит вечер, и кто-нибудь будет дома. Конечно, это тоненькая ниточка, можно сказать – паутинка, но других-то у меня нет!
К дому Гладышевой я подъехала около пяти часов. На город начали опускаться сумерки, над входом в подъезд, где жила Галя, не горела лампа, я потянула дверь на себя и поежилась. В парадном воняло, как в общественном туалете, и стоял полумрак. Зажав нос рукой, я влетела в раскрытые двери лифта и натолкнулась на мужчину в мятом пальто, с чемоданом в руках. Сердце екнуло. Дядька выглядел неприятно. Большой, черноволосый, кареглазый, небритый, с горбатым носом, типичное «лицо кавказской национальности». Очевидно, следовало сказать ему: «Поезжайте без меня, я не тороплюсь».
Но я уже стояла в лифте, и кабина медленно поползла вверх.
Мы вышли вместе, на одном этаже, более того, мужчина выскочил первым и нажал на кнопку звонка квартиры, где жила Галина.
Я недоуменно приблизилась к двери. Галя распахнула дверь, но не сняла цепочки.
– Вы к кому? – начала она, потом заметила меня и обрадованно воскликнула: – Ой, Даша! Это с тобой?
– Нет, – ответила я, – впервые его вижу.
– Вы к кому, мужчина? – повторила Галя, не снимая цепочки.
– Слышь, – с сильным акцентом произнес незнакомец, – позови Махмуда.
– Тут таких нет.
– Махмуда Бероева, – повторил кавказец, – племянник он мне, работает в Москве, позови быстрей.
– Сказала же, тут таких нет.
– Махмуд Бероев, – твердил мужчина, – не понимаешь, да? Он у тебя комнату снял, вот, гляди.
С этими словами кавказец вытащил из кармана бумажку и прочитал:
– Улица Ромова. Она?
– Ну, – кивнула Галя, – правильно.
– Дом двенадцать? Квартира восемьдесят три? Точно? Где Махмуд?
Галя покачала головой:
– Господи, ну как вы мне надоели! Который человек из ваших приходит, хоть жилплощадь меняй! Тебе нужен дом двенадцать, туда и ступай!
– Ишь какая злая, – обиделся мужчина, – я цифры знаю и читать умею. На углу табличка висит «Улица Ромова, двенадцать».
Галя вышла на лестницу и ткнула пальцем в окно.
– Вон, гляди, видишь башню блочную, точь-в-точь, как наша?
– Ну?
– Туда ступай, там живет твой Махмуд в восемьдесят третьей квартире.
– Это почему? – нахмурился незнакомец.
– Потому что наш дом двенадцать «а», соседний – просто двенадцатый, – пояснила Галя, – топай туда.
– На табличке написано «двенадцать».
Галя втянула меня в квартиру и быстро захлопнула дверь.
– Вот уроды!
– Кто? – поинтересовалась я, стаскивая ботиночки.
– Да все, – отмахнулась она, – постоянно мучаюсь. Сначала какие-то идиоты решили привесить к нашему дому букву, ну посуди сама, стоит башня ближе к дороге и отчего-то двенадцать «а». А та, которая в глубине, просто двенадцать. Нас все путают. Да еще на табличке и впрямь забыли «а» приписать, вот народ к нам и ломится.
Галя замолчала, передохнула и закончила:
– Мне же больше всех повезло. В том доме, в квартире восемьдесят три, то есть с номером, как у меня, живет баба, которая сдает комнаты кавказцам. Вот они все сюда сначала и ломятся. Боюсь, еще пристрелят, совсем дикие, морды протокольные! Ну за что мне этот геморрой?
– А ты в милицию пожалуйся, – посоветовала я, входя на кухню.
– Скажешь тоже, – отмахнулась Галя, – наш участковый с этих чеченцев живет, взятки с них собирает, нет, надо железную дверь поставить!
Еще полчаса я сочувствовала Гале, попавшей в неприятную ситуацию, потом оставила конверт с деньгами и ушла.
Ленка и Олег в свое время жаловались на то, что в их почтовый ящик опускают письма, адресованные чужим людям. Лена, вечно желавшая всем помочь, бегала на почту и просила, чтобы почтальон не путал, но без толку. В отделении связи постоянно забывали про то, что у дома имеется буква, хотя, на мой взгляд, это необъяснимо, ведь почтовые служащие сами сидят тут, на первом этаже. Но факт остается фактом. Да что там письма, сколько раз приезжала «Скорая помощь» или прачечная. Правда, с ними разбиралась баба Клава. Теперь же, когда несчастную консьержку убили, жильцам приходится небось совсем туго.
Ростислав Приходько жил на севере Москвы. Искренне надеясь, что фотограф не сменил за эти годы квартиру, я покатила по Ленинградскому шоссе, повернула за метро «Сокол» направо, на этот раз по всем правилам, под стрелку, и была остановлена звонкой трелью. Очень удивленная, я вышла из машины и увидела улыбающегося «пончика».
– Михаил Александрович! Вы выздоровели!
Милиционер пошевелил плечами:
– Болит, зараза!
– Зачем же вышли?
«Пончик» улыбнулся:
– Я на работу, как на праздник.
– Я опять что-то нарушила?
– Нет, спасибо хотел сказать за подарок.
– Такая ерунда!
– Не скажите, дорого внимание, – ответил Михаил Андреевич и добавил: – Этот-то, на черном «Запорожце», теперь старается где надо повернуть. Вот бедолага, по шесть-семь раз по проспекту круги нарезает, пока впишется. Вы ему скажите, я зла не помню, пусть уж в платный поворот катит, отвернусь в сторону.
– Спасибо, – ухмыльнулась я, – только я ничего ему не передам, он надо мной постоянно смеется и хвастается своими шоферскими навыками, вот пусть и тренируется.
Михаил Андреевич захохотал. Его лицо освещали красно-синие, быстро мелькавшие огоньки, которые отбрасывали фонари, установленные на крыше патрульной машины.
– Ну, рад был встрече, – начал было постовой и вдруг, выбежав на проезжую часть, резко замахал жезлом.
Роскошный джип, только что нагло проскочивший на запрещенный сигнал светофора, затормозил прямо возле моего «Пежо» и патрульного автомобиля. Дверь открылась, из салона выползла совершенно пьяная девица в мини-юбке и коротенькой норковой курточке. Покачиваясь на километровых каблуках, она икнула, мутным взглядом оглядела красно-синюю мигалку «Форда», потом навалилась на Михаила Андреевича и хрипло спросила:
– Слышь, толстый, ну-ка скажи, на какой я дискотеке? А еще лучше, притарань мне водки.
Постовой побагровел, но не растерялся. Распахнув дверь милицейской машины, он велел пьянчужке:
– Садись, там у нас стол стоит!
Девица, еще раз громко рыгнув, неловко завалилась на заднее сиденье.
– Видала? – спросил постовой.
– Да уж, – покачала я головой, – вы ее не отпускайте.
Он нахмурился:
– Кто же смерть на дорогу выпустит! Думаете, раз по пятьдесят рублей за поворот беру, так я на все способен? Нет, знак там, на проспекте, никому не нужен, так, мелкое нарушение, а это… Да она сама разобьется и с собой на тот свет людей прихватит.
Помахав ему рукой, я уехала. Надо же, мне и в голову не могло прийти, что абсолютно пьяная девица сядет за руль. И как только она не попала в аварию. Хотя, говорят, алкоголиков бог бережет.
Приходько оказался дома, более того, он сам открыл дверь и на мой вопрос: «Ростислав тут живет?» – ответил: «Ну, слушаю».
От фотографа исходил резкий запах спиртного, лицо его покрывала трехдневная щетина, глаза были красными, волосы встрепаны, и, похоже, он спал прямо в верхней одежде, потому что и его брюки, и рубашка были измяты донельзя.