— Ну? — спрашиваю… Я с ней строг. — «Видишь бабу — бери сразу плетку» — так советовал мне один очень умный Немец. Умный, но не декадент. Единственный в своем роде, не считая Ленина. Сочетание страшненькое, доложу я вам… Ум и упадок еще можно воспринять и примирить как-то… Ум и упадок близкие родственники. Мне так кажется. В них соблюден баланс сил, сработаны противовесы… А ум и здоровье? Это что-то запредельное… Это так высоко, так недоступно, что оттуда и смотреть-то страшно! Но что делать, иногда приходится… взглянуть с вершин… И ужаснуться! и остолбенеть!
— Ну? — спрашиваю я строго.
— Что?
— Рассказывай…
— О чем ты…
— Где была?
— А тебе это нужно?
— То есть?
— А тебе до меня есть разве дело?
Нет… чувствуете? Это не диалог… это не разговор с русской женщиной… это какой-то жидовский флирт!..
— Ничего себе! умница… Ты хоть понимаешь, что ты несешь! Пока я тут бился, защищая свою… и твою, кстати! честь… а потом лежал, окровавленный, пригвожденный, как к кресту, к этому сраному полу… тебя где-то носило!
— Я была там…
— Что значит там? Где это там? На ****ках, что ли…
— Я была там, понимаешь?
Не все нам поведал умный Немец о женщинах… деля их на коров, змей и кошек. Он забыл кур. Моя — точно курица!
— Что я должен понимать?
— Я была там… где Вечность… где Свет…
— …там тепло, там яблоки…
— Не надо шутить. Этим не шутят…
О, завела шарманку… Сейчас начнет глаза закатывать… До чего не люблю я этих многозначительностей, этих скорбных воздыханий… «там… Вечность…» Будто туда не мы же и попадаем. Не вся эта рвань, срань и сволота, а одни онемелые иноки…
— Ну и как там? Весело было?
— Ты понимаешь… сначала я видела все как бы сверху… Ну… как вы деретесь… Ругались вы страшно. Матом. Но это ничего… я привыкла. А потом меня что-то повлекло, закрутило… Сила какая-то… немыслимая, властная… И я устремилась!.. Было темно… будто лабиринт темный… и вдруг — Свет! сияние… теплота…
— Знаю. Читал. В какой-то вшивой газетенке… Все вы одно поете… Лабиринт. Свет в конце тоннеля. «Как бы сверху» все видел… Что-то «как бы снизу» никто не видел! Врут, срут, подличают, а потом с нормальными парнями в один лабиринт сваливают! Так что ли? О, кей. Уж ты-то точно должна была загреметь в преисподню! за все грешки мои… Одно мое богохульство на такой срок потянет, мало не покажется… А пьянство? а ****ство? а самомнение? а скрытые пороки?..
— Глупый! Богу все равны, он всех прощает… А слова твои… они в сердцах сказаны… ты не ведал, что творил…
— Я не ведал?! Ну, курица, как есть — курица! Да я тебе их и сейчас повторю… и на смертном одре! Ты все-таки очень глупая у меня душа. Даже обидно…
— Я не глупая… Я тебя помирить хочу…
— С кем? с Богом что ль? Нашла тоже приятеля… Ну и как он там поживает? Весь в белом, как водится, зубы золотые… На троне восседает, в благодати купается… Думу за все человечество думает… Осиянный и простой… в райских яблоках… А пониже — парламент — святые апостолы… Как они, кстати? Места уже поделили? или все еще грызутся? Кому под каким номером за столом сидеть…
— Ну вот… Ты опять злишься.
— Только яблочки-то червивые! и апостолы твои плохо пахнут…
— Ну что ты говоришь…
— А что мне говорить, когда врешь ты все! Спасать меня вздумала? пристраиваешься… Решила, что все, заплутал блудный сын… размяк и отчаялся… Самое время для душеспасительных бесед. Вы таких вот и ловите в свои сети, перепуганных да уставших… У кого крыша съехала… от этой жизни чумовой, а в пустоту в одиночку ступить страшно… Вы тут как тут, подкрадываетесь… со светлой улыбочкой и набором успокоительных средств… Шептуньи. Можно и укольчик сделать, чтоб не думалось о плохом, не страдалось так безысходно. Ширануть Царством Божьим пониже спины… успокоить несчастного. Сказочку перед вечным сном рассказать… Только рано ты меня хоронишь, сказочница! сладкая ты моя врунья со стажем…
— Я не вру. Я верую.
— Что ты делаешь?
— Верую! И молюсь за тебя. Спаситель на кресте муку принял за всех грешников, за всех несчастных и отверженных… И за таких как ты, блуждающих в темноте.
— А ты почем знаешь?
— Так в Евангелиях написано… И сама я понимаю: без любви и веры невозможно жить. Устанешь… А ты не любишь никого. И, вообще, живешь дурно, неправильно… А Бог всех любит, всех жалеет.
— Что ж, Богу богово… А у нас, у кесарей, так: кому нравится поп, кому попадья, а кому попова дочка. У кого какие наклонности. Любовь — понятие творческое…
— Ты все насмешничаешь… Что ж веселись…
— А что мне остается делать? Как реагировать на все твои подкисшие байки? Мы, кажется, не в церкви, слушать твои причитания по поводу безвременно усопшего… А насчет Евангелия я тебе так скажу: не всему написанному верь. Все эти святые книжицы писались такими же сказочниками, вроде тебя… под Идею. А Идея проста, как пряник! Лишить нас свободы выбора. Того как раз, за что Спаситель и погиб на кресте.
— Твоя свобода выбора кончается одним: бардаком да пьянством!
— Ой, ой, ой… Мы, кажется, занервничали?..
— А Спаситель на крест пошел, чтобы безумие остановить! Безверие ваше и вседозволенность. К послушанию звал. Чтобы Бога помнили и боялись.
— Ну и как, получилось? Уже два тысячелетия спасает. Спасал, спасал… с переменным успехом… А тут из Преисподни нагрянули ребята крутые, земляки его, кстати, да устроили веселенький такой Содомчик на земле, где в Бога, как нигде веровали… Весь народ богоносец, всех праведников в общую яму скинули с дыркой в башке. Осталась одна сволота… И где логика?
— То было испытание страшное для народа. Путь к Богу тернист.
— Хватит! Не надо меня агитировать! Я сыт по горло твоей болтовней… Спаситель муку принял за свою жизнь. За истину, что коснулась его души. За то, что имел мужество не согласиться с тем хитрым божком, обслуживающим одну небольшую общину с кастой иудейских жрецов во главе… С Богом народа, самопровозгласившим свое мессианское предназначение. Которые, впрочем, не от хорошей жизни вцепились в него. Этот народец-страдалец долбили веками и они выживали любой ценой! Такова была логика их жизни: когда цель выживание — любые средства хороши. Но он — мудрец и романтик — презрел их божка и провозгласил: Бог един для всех народов! И я восхищаюсь его мужеством. Да! Но за свои делишки я сам отвечу. Без посредников… Я хоть и не аристократ, но и не последнее быдло. Я не позволю, что бы за меня кто-то отдувался. К тому же такой чистый агнец, как этот малый… Это плохо пахнет. Понимаешь, стыдно… Это скотство, в конце концов!
Но я догадываюсь, кто эту гадость придумал: Савл. Он же Павел. Раб Иисуса Христа. Он же Антихрист номер раз… С кучкой пугливых простолюдин, что таскались за Учителем, в рот смотрели, так ничего и не поняв, да разбежались кто куда при первой же облаве. И я догадываюсь, зачем он это сделал. В его трех извилинах, да черной иудейской душонке родился этот паучий замысел! Он использовал Христа. Он — фарисей и законник по сути — и не мог придумать ничего иного… Как язычник барана, он принес его светлое имя в жертву своим гнусным замыслам… Да! Он почувствовал волчьим нюхом жреца-профессионала: вот где добыча! где будущее Дело! Вот где море разливанное для его деятельности и всех последователей — жуков… Вот где Слава его и Бессмертие! Он наплевал и растоптал сразу все: и Благовестие, и путь Христов, и Нагорную проповедь. Прощение и любовь, сострадание и свобода, что принес на землю Учитель, его также не интересовали… Ему нужна была только смерть Христова! Позорная казнь на кресте, с последующим чудесным Воскресением… «Это Его, Невинного, — заголосил этот умник, — Бог отдал в жертву за грехи наши! Так кто виноват в той страшной казни? — и сам же ответил — Все, кто грешил. А значит все, виноваты! Ибо безгрешен только Спаситель». Ты чувствуешь? Насколько гениален в своем коварстве был его план! Поиск виновного… по сути врага! Так кто виноват? — Все! Комплекс вины у всего человечества! Покаяние на века! На всех кровь Христова… Все замазаны! Совершенно бандитская, изуверская логика… Зачем? Так все очень просто: кто будет решать теперь, что есть Истина, Вера, Смысл? Кто будет грехи отпускать? Да кто ж еще — они! — наместники Божьи, рабы Иисуса Христа, ученички-недоумки, последователи… Кучка отмороженных жрецов будет владеть теперь нашими душами. Ключики-то от Царствия Божьего — вот они! — звенят на кармане… Фарт подвалил небывалый! Все теперь их, без завоеваний, без драки… Одна гениальная догадка — и весь мир у их ног! Все заграбастали разом их кривые ручонки: и рождение и любовь, и смерть, и бессмертие… И правду в последней инстанции! И всюду стали штамповать они свой страшный символ: крест. Орудие нечеловеческой пытки. Плаху, по сути. Метить им все, как клеймом. Чтобы помнили — ежечасно — на ком кровь Господня! «Теперь вы и шагу не ступите без нашего благословения — вот что они нам сказали. — Ни родиться, ни умереть без нас вы не сможете. Мы всюду. И всегда. Мы и есть Истина. Царство Божье в надежных руках!».
Но не то светлое Царство, что спаситель нам в душах пророчил, если любовь и сострадание к ближнему проникнет в них… А натуральное царство на небе, пирамида, с четкой иерархической лестницей, с троном, слугами, воинством… Все остальные — рабы. Стада рабов. В очередь выстроились: Меня куда сошлют? — А веришь ли ты в Спасителя? (читай: в наше Дело). Если да, то покайся и держи пропуск на территорию — в царство Вечного блаженства; нет — так Содом и Гоморра тебе отрадней покажутся, нежели то, что свершится с тобой! А самый страшный грех богохульство (читай: не признание их Дела). Не убийство, не предательство даже, не растление душ (чем они и занимались), а неподчинение их лживой системе. Вот они — первые христиане! Добрые, всепрощающие, сострадающие ученики… Милосердные дети Христовы!
И потекли под их покровительство все недовольные… Недоноски с ущербной психикой… Вся сволота земли. Потянуло на тухлятинку нечистоплотных и слабонервных… А там и государственная машина скумекала что к чему. Вот он — готовый механизм подавления масс! Без шума и пыли, без принуждения… На одном религиозном восторге! Глупо не воспользоваться… И пошло — поехало!.. Завилось горе веревочкой. Любую личность — на костер! Любое свободное слово — предать анафеме! Любое проявление самости — еретик! Мечом, по лужам крови и трупам гнали они народы к Истине…