Босх сел на свое место и начал разбирать кипы скопившихся розовых записок. Впрочем, ничего срочного он не обнаружил. Две записки были от Бреммера из «Таймс» — Босх узнал это, поскольку корреспондент назвался Джоном Маркусом. Это кодовое имя они когда-то придумали, чтобы не раскрывать такого рода аспект связи между прессой и полицией. Несколько сообщений поступило от помощника прокурора. Он занимался делами, уже законченными Босхом. Прокурор желал знать, где нынче находятся вещественные доказательства. Была здесь и записка с сообщением о звонке Терезы, но Гарри посмотрел на обозначенное на ней время и понял, что она звонила еще до их встречи в медицинском центре. Должно быть, Тереза хотела известить его о том, что больше не желает с ним разговаривать.
Ни Портер, ни Сильвия Мур не звонили. Босх достал копию консульского запроса, полученную от Капетильо, и набрал телефонный номер в Мехикали, оставленный для сообщений Карлосом Агильо. Оказалось, что это общий коммутатор судебной полиции. Несмотря на недавнюю продолжительную практику, Босх говорил по-испански не слишком уверенно, поэтому объяснялся с дежурным минут пять. В конце концов его все же соединили со следственным отделом, где он еще раз попросил позвать к телефону Агильо. Увы, офицера Босх не застал. Вместо него трубку взял капитан, неплохо говоривший по-английски. Он-то и объяснил Босху, что Агильо пока нет, но позднее он непременно появится. Кроме того, Гарри узнал, что Агильо работает и в субботу, но это его не удивило — у мексиканских копов шестидневная рабочая неделя.
— Могу чем-нибудь помочь вам? — спросил капитан в заключение.
Босх объяснил, что расследует убийство и звонит по поводу запроса, направленного детективом Агильо в консульство Мексики в Лос-Анджелесе. Представленное им описание примет как будто соответствовало телу, обнаруженному голливудской полицией.
Капитан оказался в курсе, поскольку сам регистрировал заявление об исчезновении, а потом поручил дело Агильо. Когда Босх поинтересовался, нельзя ли получить отпечатки пальцев упомянутого Гутьереса-Лосы, капитан уверенно ответил, что его дактилограммой полиция не располагает. При этом Гарри мельком подумал, что Капетильо был прав, предупреждая его.
— Может, вы сделаете фотографию трупа и пришлете нам? — осведомился капитан. — Мы предъявили бы ее на опознание семье.
— У меня есть фотографии, — сказал Босх. — Кстати, в запросе говорилось, что сеньор Гутьерес-Лоса был рабочим. Это верно?
— Да. Он часто искал поденную работу на «пятачке», куда приходят агенты нанимателей. Под статуей Бенито Хуареса.
— Не знаете, не работал ли он на частном предприятии под названием «Энвиро брид»? Насколько мне известно, оно выполняет кое-какие подряды для штата Калифорния.
Мексиканец ответил не сразу:
— Прошу прощения, но о его трудовой деятельности я не осведомлен. Кое-какие заметки, возможно, и отыщутся в деле, но лучше проконсультируйтесь со следователем Агильо, когда он вернется. Высылайте фотографии, мы проведем опознание и сообщим вам о результатах, если они будут положительными и ваша догадка подтвердится. Я сам прослежу за этим и свяжусь с вами.
Теперь паузу выдержал Босх.
— Простите, капитан, я что-то не расслышал вашего имени…
— Густаво Грена, начальник следственного отдела полиции Мехикали.
— Передайте, пожалуйста, детективу Агильо, капитан Грена, что он получит фотографии завтра.
— Так скоро?
— Да. Скажите ему, что я сам их привезу.
— Но в этом нет необходимости. Я уверен…
— Не беспокойтесь, капитан Грена, — перебил его Гарри. — Только предупредите Агильо, что я буду у него после обеда или чуть позже.
— Как угодно.
Поблагодарив мексиканского коллегу, Босх дал отбой. Подняв голову, он увидел, что лейтенант Паундс внимательно наблюдает за ним через стекло. Перехватив взгляд Босха, он жалобно-вопросительно поднял брови и оттопырил большой палец. Гарри отвернулся.
Итак, Ферналь Гутьерес-Лоса — поденный рабочий, искавший работу на «пятачке», что бы это ни значило. Каким образом поденщик влез в эту историю? Был ли он одним из «мулов», перевозящих «черный лед» через границу, или не имел никакого отношения к этим нелегальным операциям? Для смертного приговора, который ему вынесли и даже привели в исполнение, вполне достаточно, чтобы он оказался в таком месте, куда ему не следовало ходить, или увидел что-то, не предназначавшееся для чужих глаз.
Пока в руках у Гарри были лишь части одного большого целого. Оставалось найти ключ к разгадке, намек на то, в каком направлении действовать, чтобы правильно сложить головоломку. Когда, работая в Ван-Нуйсе, Босх получил свой «золотой щит», его партнер из подотдела по расследованию грабежей сказал, что факты отнюдь не самое важное в расследовании. Чтобы скрепить их, нужен цемент, а в состав такого цемента входят интуиция, воображение, догадки и то, без чего, как правило, не обойтись, — удача.
Всего два дня назад, в номере захудалого мотеля, Босх наблюдал кое-какие факты; основываясь на них, он сделал вывод о самоубийстве. Теперь он знал, что ошибся. Снова пересмотрев известные факты, но на сей раз с учетом других привходящих обстоятельств, о которых узнал за последнее время, Босх понял, что имеет дело с убийством. Если продолжить сравнение Мехикали со втулкой колеса, куда сходились все спицы, то Мур был чекой, благодаря которой это колесо держалось на оси.
Гарри достал записную книжку и нашел в ней имя агента АКН, упоминавшегося в документах о Зорилло, собранных Муром. Сверившись со своим «Ролодексом», Босх нашел номер местного отделения АКН. Набрав его, он попросил к телефону агента Корво, но человек, ответивший ему, предложил Гарри назвать себя.
— Скажите, что звонит призрак Калексико Мура.
Через минуту в трубке раздался уже другой голос:
— Алло? Кто это говорит?
— Это Корво?
— Если хотите говорить, назовите себя. В противном случае я кладу трубку. — Босх назвался. — Что у вас за шутки, детектив Босх?
— Я хотел бы встретиться с вами.
— Но я еще не знаю зачем.
— Вам нужно знать причину? Хорошо… Завтра утром я отправляюсь в Мехикали за скальпом Зорилло, поэтому нуждаюсь в любой помощи тех, кто знает, что это за фрукт. Полагаю, вы тоже не откажетесь потолковать со мной, поскольку поставляли Муру информацию.
— С чего вы взяли, что я знал Мура?
— Я же звоню вам. Кроме того, это вы передали ему оперативные данные АКН. Он сам сказал мне об этом.
— Послушайте, как вас там, Босх!.. У меня позади семь лет нелегальной работы, а вы хотите взять меня на понт? Пойдите сначала поупражняйтесь на торговцах с Бульвара, может, потом у вас что и получится.
— Вот что, мистер Корво или как вас там… В семь часов я жду вас в «Семерке», в баре. Сразу после этого я отправлюсь на юг. Вам решать, приходить или не приходить. Увидимся так увидимся, а нет…
— А если я решу прийти, как я узнаю вас?
— Не беспокойтесь, я сам к вам подойду. Вы будете единственным, кому кажется, будто его никто не узнает.
Положив трубку, Гарри поднял голову и увидел, что лейтенант Паундс подошел к столам подотдела убийств и просматривает последние рапорты о ППЛ. Это была еще одна головная боль для человека, пекущегося о том, чтобы в статистических отчетах голливудский участок выглядел пристойно. Количество преступлений против личности, включавших в себя все связанное с насилием, росло на порядок быстрее, чем другие. Это означало не просто рост преступности, но и то, что сами преступники ожесточились.
На верхней части брюк лейтенанта Гарри заметил следы белой пыли. Ее происхождение не раз служило предметом занимательных споров и более или менее остроумных догадок. Одни утверждали, что, нюхая кокаин, лейтенант просыпает на колени немного порошка. Это было тем более смешно, что лейтенант слыл глубоко верующим человеком, хотя Божья благодать посетила его совсем недавно. Другие говорили, что это сахарная пудра от пончиков, которые лейтенант тайком поедает, запершись в своем стеклянном кабинете и опустив жалюзи. Босх, однако, придерживался собственного мнения, поскольку ему казалось, будто он узнает запах, постоянно исходящий от Паундса. Пахло детской присыпкой, и Гарри считал, что лейтенант пользуется ею по утрам — уже надев брюки, но еще без рубашки и галстука.
Паундс оторвал взгляд от рапорта и проговорил с напускным безразличием:
— Ну, как дела? Как продвигается расследование?
Босх бодро улыбнулся и кивнул, но промолчал. Ему хотелось помучить лейтенанта.
— Так ты узнал что-нибудь новое?
— Кое-что, сэр. Кстати, Портер не звонил?
— Портер? Нет, а что? Забудь о нем, Босх. Отрезанный ломоть, к тому же он вряд ли поможет тебе. Лучше расскажи о своих успехах. Я смотрю, ты не завел никакого нового дела…
— Я был очень занят, лейтенант. Во-первых, сдвинулось с мертвой точки дело Джимми Каппса, а во-вторых, я установил личность и предполагаемое место гибели по последнему расследованию Портера. Ну, того неизвестного, чей труп на прошлой неделе подбросили к ресторану в районе бульвара Сансет. Надеюсь очень скоро выяснить, кто и почему его убил. Кстати, я собирался поработать в выходные, если вы дадите «добро».
— Превосходно, Босх. Поступай как нужно, а я сегодня же оформлю сверхурочные.
— Спасибо.
— Но почему ты ведешь два дела сразу? Не проще ли закончить сначала то, что кажется более простым? Нам очень важно до Нового года раскрыть еще одно преступление.
— Потому что эти дела связаны между собой.
— Ты уве… — Паундс оборвал себя на полуслове и взмахнул рукой, давая Босху сигнал молчать. — Пойдем-ка лучше поговорим об этом в моем кабинете.
Усевшись за свой стол, накрытый стеклом, Паундс схватил линейку и начал вертеть ее в руках.
— О'кей, Гарри, в чем же суть?
Босх постарался представить дело в лучшем виде. Он говорил так, словно имел неоспоримые доказательства для подтверждения каждого своего слова. На самом деле, кроме домыслов и догадок, он почти ничем не располагал. Пока Босх, сидя в кресле напротив стола лейтенанта, рассказывал о расследовании, запах детской присыпки назойливо щекотал ему ноздри.