– И ты знаешь эти обстоятельства?
Босх прикончил вторую бутылку, отодвинул ее и поставил перед собой третью.
– Ты не пьешь, – заметил он.
– Ты справляешься за нас обоих. Ты знаешь эти обстоятельства?
Босх подался вперед:
– Послушай, сейчас я расскажу кое-что, о чем знают очень немногие, ладно?
Маккалеб кивнул. Он был не так глуп, чтобы задавать сейчас вопрос. Надо просто дать Босху высказаться.
– Из-за той истории с окном меня отстранили. Когда я устал бродить по дому и таращиться на стены, начал расследовать одно старое дело. Дохлое дело. Убийство. Я занимался им на свой страх и риск и в конце концов вышел на неясный след кое-каких весьма могущественных людей. Но у меня тогда не было значка, не было реального статуса. Поэтому я несколько раз, когда делал кое-какие звонки, использовал имя Паундса. Понимаешь, я пытался скрыть, чем занимаюсь.
– Если бы в управлении узнали, что ты, будучи отстраненным, занимаешься расследованием, для тебя все сильно осложнилось бы.
– Точно. Поэтому я использовал его имя, когда делал, как мне казалось, самые обычные, безобидные звонки. А потом однажды ночью кто-то позвонил Паундсу и сказал, что имеет некую срочную информацию. Паундс отправился на встречу. Один. Потом его нашли в том туннеле. Он был жестоко избит. Похоже, его пытали. Только он не мог ответить на их вопросы, потому что они спрашивали не того человека. Ведь его имя использовал я. Это я был им нужен.
Босх уронил голову на грудь и долго молчал.
– Это я убил его, – сказал он, не поднимая глаз. – Этот тип был чистокровным козлом, но мои действия убили его.
Босх внезапно вскинул голову и глотнул из бутылки. Маккалеб заметил, что глаза у него темные и блестящие.
– Это поможет тебе, Терри?
Маккалеб кивнул:
– Что мог знать Таферо?
– Ничего.
– Мог он считать, что именно ты позвонил Паундсу в тот вечер?
– Возможно. Были люди, которые так считали и считают до сих пор. Но какое это имеет значение? Какое отношение это имеет к Ганну?
Маккалеб сделал первый большой глоток пива. Оно было холодным, и он ощутил холодок в груди. Он поставил бутылку и решил, что пора и ему что-то рассказать Босху.
– Мне нужно знать о Таферо, потому что нужно знать о причинах, мотивах. У меня пока нет никаких доказательств, но, думаю, именно Таферо убил Ганна. Для Стори. Подставив тебя.
– Иисусе!..
– Замечательно подставив. Место преступления связано с художником Иеронимусом Босхом, художник связан с тобой – его полным тезкой, а ты сам связан с Ганном. А знаешь, когда, возможно, у Стори появилась такая идея?
Босх покачал головой. Он явно был слишком ошеломлен, чтобы говорить.
– Когда ты попытался побеседовать с ним у него в кабинете. На прошлой неделе ты заводил эту пленку в суде. Ты представился полным именем.
– Как всегда. Я…
– Потом он связался с Таферо, а Таферо нашел замечательную жертву для подставы. Ганн – человек, который шесть лет назад ушел от тебя и от обвинения в убийстве.
Босх приподнял бутылку на пару дюймов от стола и с грохотом поставил.
– Мне кажется, план был двойной. Если им повезет, связь установят быстро и тебе придется отбиваться от обвинения в убийстве еще даже до начала процесса Стори. Если этого не случится, вступает план «Б». Тебя можно сокрушить и на процессе. Уничтожив тебя, они уничтожат дело. Сегодня Фауккс уже нейтрализовал ту женщину и подколол несколько других свидетелей. На чем держится дело? На тебе, Гарри. Они знают, что все сводится к тебе.
Босх слегка повернул голову и пустым взглядом уставился на поцарапанную столешницу, размышляя над словами Маккалеба.
– Мне надо знать, что тебя связывает с Таферо, чтобы ответить на вопрос: зачем ему делать это? Да, тут и деньги, и возможность держать Стори на крючке, если тот вывернется. Однако должно было быть нечто большее. И, мне кажется, ты только что объяснил мне, в чем дело. Возможно, он уже давно ненавидит тебя.
Босх оторвал взгляд от стола и посмотрел прямо на Маккалеба:
– Расплата.
Маккалеб кивнул:
– За Паундса. И если мы не найдем доказательств…
Босх молчал. Сидел, уставившись в стол. Маккалебу он показался усталым и измотанным.
– По-прежнему хочешь пожать ему руку? – поинтересовался Маккалеб.
Босх поднял голову.
– Прости, Гарри, это был удар ниже пояса.
Босх покачал головой:
– Я заслужил. Теперь скажи мне, что у тебя есть?
– Немного. Но ты был прав. Я кое-что упустил. На Новый год Таферо вытащил Ганна из тюрьмы. Думаю, планировалось убить его в ту ночь, оформить сцену и позволить делу идти своим ходом. Связь с Иеронимусом Босхом вышла бы на свет либо благодаря Джей Уинстон, либо благодаря программе прогнозирования особо тяжких преступлений в Бюро – и ты стал бы естественной мишенью. Но Ганн взял и напился здесь. – Маккалеб поднял бутылку и указал ею на бар. – А потом, когда ехал домой, попался копам. Таферо пришлось вытаскивать его, чтобы они могли придерживаться плана. Чтобы он мог убить Ганна. Бланк поручительства – единственная наша прямая зацепка.
Босх кивнул.
– Они устроили утечку. Если бы сведения попали в прессу, они могли бы действовать так, словно это для них новость, словно они не имеют никакого отношения к этой истории, хотя все время сами ее и закручивали.
Маккалеб ничего не сказал о признании Бадди Локриджа, потому что оно не лезло в рабочую теорию.
– Что? – спросил Босх.
– Ничего. Просто думаю.
– У тебя нет ничего, кроме поручительства Таферо?
– Еще штраф за неправильную парковку.
Маккалеб подробно описал утренние визиты в «Залоги Валентино» и на почту и добавил, что, приди он на почту на сорок восемь минут раньше, возможно, сумел бы снять подозрения с Босха и прижать Таферо.
Босх поморщился и взялся за бутылку, но потом поставил, не сделав глотка.
– Штраф привязывает его к почте, – сказал Маккалеб.
– Ерунда. У него контора в пяти кварталах. Он может утверждать, что просто не нашел другого места для парковки. Или кому-то одолжил машину. Ерунда.
Маккалебу не хотелось замыкаться на том, чего у них нет. Он хотел заполнить пробелы.
– Послушай, по словам сержанта ночной смены, ты просил извещать всякий раз, когда Ганна арестовывали. Таферо мог знать об этом?
– Мог. Это не было секретом. Я не слезал с Ганна. В конце концов я бы его дожал.
– Кстати говоря, как выглядел Паундс?
Босх бросил на него смущенный взгляд.
– Маленький, толстый, лысеющий и усатый?
Босх кивнул и уже хотел задать вопрос, но Маккалеб опередил его:
– Его фотография висит на стене в кабинете Таферо. Паундс вручает ему тарелку «детектив месяца». Бьюсь об заклад, ты, Гарри, такую никогда не получал.
– Нет, ведь выбор делал Паундс.
Маккалеб поднял голову и увидел, что в бар входит Джей Уинстон с портфелем в руке. Он кивнул ей, и она направилась к кабине, всем своим видом выражая полное отвращение.
Маккалеб подвинулся, и она села рядом с ним.
– Милое местечко.
– Гарри, – сказал Маккалеб, – по-моему, ты знаком с Джей Уинстон.
Босх и Уинстон посмотрели друг на друга.
– Самое первое, – начала Уинстон, – я сожалею о той истории с Киз. Надеюсь…
– Мы все делаем то, что должны делать, – отозвался Босх. – Хотите пить? Здесь к столикам не подходят.
– Я бы очень удивилась, если бы подходили. Бурбон «Мейкерс марк» со льдом, если у них есть.
– Терри, ты пас?
– Пас.
Босх отправился к бару. Уинстон повернулась к Маккалебу:
– Как дела?
– Фрагменты там и сям.
– Как он это воспринял?
– Думаю, неплохо для человека, попавшего в такой переплет. Как у тебя?
Уинстон улыбнулась, и улыбка эта, по мнению Маккалеба, означала, что она пришла не с пустыми руками.
– Я достала для тебя фотографию и еще… пару интересных фрагментов.
Босх поставил перед Уинстон заказанный напиток и сел на место.
– Она засмеялась, когда я попросил «Мейкерс марк», – сказал он. – Здесь это фирменное пойло.
– Чудесно. Спасибо.
Уинстон отодвинула стакан в сторону и водрузила на стол портфель. Открыла его, вытащила папку, потом закрыла портфель и поставила на пол возле столика. Маккалеба заинтересовало, как Босх смотрит на нее. На лице детектива было написано ожидание.
Уинстон открыла папку, достала фотографию Руди Таферо размером пять на восемь и подала Маккалебу.
– С его поручительской лицензии. Сделана одиннадцать месяцев назад. – Потом посмотрела на страницу с печатным текстом. – Я пошла в окружную тюрьму и вытащила все о Стори. Его держали там, пока не перевели в тюрьму Ван-Нуйса на время процесса. За время пребывания в окружной Таферо посещал его девятнадцать раз. Первые двенадцать Посещений приходятся на первые три недели. За тот же период Фауккс посетил его всего четыре раза. Еще четыре посещения приходятся на юриста из конторы Фауккса, а исполнительный помощник Стори, женщина по имени Бетильда Локитт, посетила его шесть раз. Вот так. Он встречался со своим сыщиком чаще, чем с адвокатами.
– Тогда они все и спланировали, – заметил Маккалеб.
Уинстон кивнула, потом улыбнулась той же улыбкой.
– Что? – спросил Маккалеб.
– Просто приберегла лучшее под конец.
Она снова взялась за портфель и открыла его.
– В тюрьме хранятся отчеты обо всем имуществе и пожитках заключенных: вещах, которые они принесли с собой, вещах, разрешенных к передаче от посетителей. В отчете по Стори есть запись, что его помощнице, Бетильде Локитт, было разрешено передать ему некую книгу во время второго из шести визитов. Согласно отчету об имуществе называлась книга «Искусство тьмы». Я пошла в городскую библиотеку и спросила ее.
Из портфеля Уинстон достала большую, тяжелую книгу в синем кожаном переплете и положила на стол. В качестве закладки среди страниц торчал желтый самоклеящийся листочек.
– Согласно предисловию, это исследование о художниках, которые использовали тьму в качестве существенной части изобразительной техники. – Улыбнувшись, она открыла книгу на закладке. – Вот довольно длинная глава об Иеронимусе Босхе. С иллюстрациями.