Брови Паундза полезли вверх, округлившись, словно морские буруны.
– Да, я знаю о Льюисе и Кларке, – сказал Босх. – И знаю, что вам поступали копии их отчетов. Они, конечно, не рассказали вам о той маленькой беседе, которую я с ними провел. Я застукал их, когда они решили малость вздремнуть возле моего дома.
По выражению лица Паундза было ясно, что он об этом ничего не знает. Льюис и Кларк занимали весьма скромное место в иерархии, и Босху не грозило быть взятым в оборот за то, что он круто с ними обошелся. Он поинтересовался, где были эти два детектива СВР, когда их с Элинор едва не угробили.
Слушая его, Паундз долгое время молчал. Он, как рыба, кругами ходил вокруг заброшенной Босхом наживки – похоже, понимая, что внутри скрывается крючок, но надеясь найти способ схватить приманку, не напоровшись. Наконец он велел Босху дать ему краткую сводку результатов недельного расследования. Теперь лейтенант был на крючке. Босх кратко изложил ему положение вещей, и хотя на протяжении следующих двадцати минут Паундз не проронил ни слова, по его вздымающимся, как девятые валы, бровям Босх смог точно определить, в каких местах его начальник слышит то, о чем Рурк не счел нужным ему сообщить.
Когда рассказ был окончен, Паундз уже больше не заикался об отстранении Босха от расследования. Однако Гарри чувствовал от всего этого смертельную усталость. Он хотел спать, а у Паундза все еще оставались вопросы.
– Если ФБР не собирается посылать своих людей в подземные сети, не следует ли нам это сделать? – спросил он.
Босх понял подспудное желание шефа: оказаться главным в операции по захвату преступников, если таковая будет иметь место. Если Паундз отправит своих людей в подземные каналы, то ФБР не сможет потом в обход полицейского управления приписать все заслуги себе. Сумев разрушить дьявольские планы грабителей, Паундз заработает от начальства поощрительное похлопывание по спине. Но Босх еще раньше признал доводы Рурка разумными и правильными. Отряд, отправленный в подземелье вслепую и наудачу, подвергся бы серьезному риску случайно наткнуться на бандитов и, возможно, погибнуть.
– Нет, – ответил детектив. – Давайте сначала посмотрим, нельзя ли установить местонахождение Трана и его тайника. Из того, что нам известно, это вовсе не обязательно должен быть банк.
Паундз встал, сочтя, очевидно, что узнал достаточно. Он сказал, что Босх может идти. Уже направившись к дверям комнаты, лейтенант добавил:
– Босх, думаю, у вас не будет проблем с нынешним ночным инцидентом. Мне кажется, вы сделали все, что было в ваших силах. Адвокату, конечно, пощипали перышки, но он угомонится. Или уже угомонился.
Босх ничего не ответил и не улыбнулся этой худосочной шутке.
– Только вот еще что, – продолжал Паундз. – Тот факт, что это произошло перед домом агента Уиш, несколько неприятен, поскольку производит впечатление некоторой неуместности. Легкий оттенок, согласитесь. Вы ведь просто подвозили ее до дому, не так ли?
– Мне безразлично, какое это производит впечатление, лейтенант, – ответил Босх. – Это было во внеслужебное время.
Паундз несколько секунд смотрел на Босха, потом покачал головой, как если бы Босх отверг его дружески протянутую руку, и вышел из маленькой комнаты.
Босх нашел Элинор сидящей в одиночестве в соседнем помещении для допросов. Глаза ее были закрыты, она подпирала голову руками, поставив локти на исцарапанный деревянный стол. При его появлении она открыла глаза и улыбнулась, и Босх вмиг почувствовал себя исцеленным от смертельной усталости, злости и разочарования. Это была улыбка, которой обмениваются дети, когда им удается легко отделаться после какой-нибудь каверзы.
– Все закончилось? – спросила она.
– Да. А у тебя?
– Уже больше часа. Это они тебя хотели поджарить.
– Как обычно. Рурк ушел?
– Да, в ярости, мы вдрызг разругались. Сказал, что хочет, чтобы я завтра расписала ему каждый свой час накануне. После случившегося он чувствует, что не все нити у него в руках и он уже не так твердо рулит этим делом.
– Или тобой.
– Да. Похоже, этот фактор тоже присутствовал. Он хотел знать, что мы делали возле моего дома. Я сказала, что ты просто подвез меня.
Босх устало опустился на стул по другую сторону стола и запустил руку в пачку в поисках последней сигареты. Сунул ее в рот, но зажигать не стал.
– Если отвлечься от того, что Рурк заинтригован или ревнует, что он думает об этом происшествии? – спросил он. – Тоже сваливает на пьяного водителя? Как и мое начальство?
– Да, он тоже упоминал версию с нетрезвым водителем. Еще он спросил, нет ли у меня отвергнутого ревнивого бойфренда. В остальном не сказать чтобы кто-то озаботился этим происшествием или счел, что оно может иметь отношение к нашему делу.
– Я не подумал насчет отвергнутого дружка. И что ты ему ответила?
– Ты такой же продувной дипломат, как и он, – ослепительно улыбнулась она. – Я ответила, что это не его дело.
– Отлично сказано. А мне ты что бы ответила?
– Нет. – Он смешался, и она, подержав его в таком состоянии несколько секунд, добавила: – Я имею в виду: нет ревнивых поклонников. Так что не пора ли уйти отсюда и вернуться к тому, на чем мы остановились… – она взглянула на часы, – примерно четыре часа назад?
Босх проснулся в постели Элинор Уиш задолго до того, как первые рассветные лучи проникли сквозь занавеску на стеклянной раздвижной двери. Не в силах побороть бессонницу, он в конце концов встал и принял душ в нижней ванной комнате, на первом этаже. Произведя ревизию кухонных шкафов и холодильника, начал сооружать завтрак – из кофе, яичницы и рогаликов с изюмом и корицей. Бекона он так и не смог найти.
Услышав, как наверху выключился душ, он понес туда стакан апельсинового сока и застал ее перед зеркалом ванной. Она стояла нагишом и заплетала волосы, поделив их на три толстые пряди. Завороженный, он наблюдал, как Элинор ловко укладывает волосы во французскую косу. Затем она приняла от него сок вместе с долгим поцелуем. Потом накинула свой коротенький халат, и они спустились завтракать.
Чуть позже Гарри, оставив кухонную дверь открытой, стоял снаружи и курил.
– Ты знаешь, – сказал он. – Я просто счастлив, что все обошлось.
– Ты имеешь в виду вчера вечером, на улице?
– Да. Что с тобой ничего не случилось. Не знаю, как бы я с этим справился. Я понимаю, мы совсем мало знакомы и все такое, но… м-м… ты мне небезразлична. Понимаешь?
– И ты мне.
Хотя Босх и принял душ, однако одежда на нем была не свежее пепельницы в подержанной машине. Через некоторое время он сказал, что ему надо уйти – съездить домой и переодеться. Элинор решила, что поедет в Бюро – проверить последствия вчерашних ночных событий и получить все, что еще поступило относительно Биня. Они договорились встретиться в Голливудском участке, на Уилкокс-авеню, потому что это было ближе всего к офису Биня, а Босху требовалось сдать свою поврежденную машину. Элинор проводила его до двери, и они поцеловались – так, словно она провожала его на службу в какую-нибудь бухгалтерскую контору, где ему предстояло пробыть до вечера.
Добравшись до дома, Босх не обнаружил никаких сообщений на автоответчике и никаких признаков проникновения в дом. Он побрился и сменил одежду, а затем спустился с холма, держа путь через Николс-каньон на Уилкокс. Он сидел за рабочим столом, заполняя отчетные формы свежими данными, когда в десять часов появилась Элинор. Помещение с утра было битком набито, и большинство мужчин-детективов прервали свои занятия, чтобы проводить ее взглядом. Она опустилась на железный стул рядом с его рабочим местом, и на лице ее играла немного смущенная улыбка.
– Мне показалось, что я прошлась по «Бискайлусу», – обронила она в ответ на его вопросительный взгляд, имея в виду шерифскую тюрьму в центре города.
– Да, эти ребята умеют поедать женщину глазами почище любых вуайеристов. Хочешь воды?
– Нет, все в порядке. Ты готов?
– Поехали.
Они взяли новую машину для Босха, которой на самом деле было по меньшей мере года три и которая имела пробег в семьдесят семь тысяч миль. Заведовавший автопарком офицер, навечно приговоренный к канцелярскому столу с тех пор, как ему оторвало четыре пальца самодельной бомбой (он имел глупость поднять ее как-то на празднике Хэллоуин), сказал, что эта машина лучшее, что у него есть. Бюджетные ограничения сдерживали обновление автопарка, хотя фактически ремонт старых машин обходился департаменту дороже. Заводя машину, Босх обнаружил, что, во всяком случае, кондиционер работает прилично. Начинал потихоньку дуть ветер с Санта-Аны, и прогноз предрекал не по сезону теплый праздничный уик-энд.
Изыскания Элинор относительно Биня показали, что у него имеется свое дело и офис на Вермонт-авеню, в районе Уилшира. В этом месте было больше корейских лавок, чем вьетнамских, но те и другие сосуществовали. Насколько Уиш смогла выяснить, Бинь заправлял рядом предприятий, которые импортировали дешевую одежду, а также электронику и видеоаппаратуру из восточных стран, а затем сбывали их в Южной Калифорнии и Мексике. Многие из тех изделий, которые туристы задешево приобретали в Мексике и привозили в Штаты, уже однажды здесь побывали. На бумаге этот мелкий бизнес выглядел вполне успешным, и Босх задался вопросом, нуждался ли Бинь в своих бриллиантах. Или имел ли их когда-нибудь вообще.
Бинь владел зданием, в котором размещался его офис и дисконтный магазин продажи видеооборудования. В 30-х годах это был демонстрационный зал автомобилей, который был преобразован за многие годы до того, как Бинь его снял. Бетонный куб, украшенный с фасада широкими витринами и гарантированно обещавший обрушиться при скромном землетрясении. Но для того, кто, подобно Биню, сумел выбраться из Вьетнама, землетрясения, пожалуй, представляли собой лишь мелкое неудобство, а отнюдь не риск.
Детективы отыскали свободное местечко для парковки – как раз через дорогу от магазина «Бенз электроникс», – и Босх попросил Элинор повести эту беседу, хотя бы на первых порах. Гарри пояснил, что Бинь может оказаться более разговорчив с федеральными органами, чем с местными. Они договорились усыпить его бдительность разговорами о том, о сем, а уже затем спросить о Тране. Босх не сказал партнерше, что держит в голове и другой план.