– Рада слышать. Если тебе когда-нибудь что-то понадобится, дай мне знать.
– Спасибо.
Босх завернул на кухню и взял из холодильника две бутылки воды. Он задержался всего на несколько секунд, но когда вышел на веранду, Киз уже стояла у перил, любуясь видом и прислушиваясь к доносящимся с автострады звукам. Гарри закрыл за собой дверь – дочери незачем слышать, что скажет ему лейтенант.
– Поразительно: где ни окажешься в этом городе, от машин не скроешься. Даже здесь, наверху.
Босх подал ей бутылку с водой.
– Я понимаю так: если ты собираешься вернуться в управление и работать всю ночь, это твой официальный визит. Дай-ка подумать, с чем ты пожаловала. Вот: меня наказывают за то, что я увел автомобиль из кортежа шефа.
Райдер отмахнулась:
– Пустяки, Гарри. Я приехала предупредить тебя.
– О чем?
– Начинается заваруха. С Ирвингом. В следующем месяце откроются военные действия и неизбежны потери.
– Киз, будь со мной откровенна. Что задумал Ирвинг? Потеря – это я?
– Нет, но он начал с того, что обратился в полицейскую комиссию – хочет добиться, чтобы полностью изучили дело Чилтона Харди. От ареста до инцидента в автобусе. И он настоит на своем. Большинство членов комиссии занимают в ней места лишь благодаря его покровительству и сделают все, что он скажет.
Босх подумал о своих отношениях с Анной Стоун и о том, как это может использовать Ирвинг. А еще был обыск до получения ордера. Если Ирвинг узнает об этом, он будет ежедневно, до самых выборов, устраивать пресс-конференции.
– Отлично, пусть приходят, – ответил он. – Я чист.
– Надеюсь, Гарри. Но сейчас меня больше тревожит не твоя роль в этом деле, а то, что происходило двадцать лет назад. Харди убивал, но не привлек внимания полиции, и не было никакого расследования. Когда это всплывет, мы будем бледно выглядеть.
Теперь Босх понял, почему Райдер пришла к нему. Интрига на высшем уровне – то, о чем предупреждал его Ирвинг.
Чем больше их отдел задокументирует преступлений и жертв Чилтона Харди, тем сильнее общество возмутится тем, что преступнику двадцать лет позволяли безнаказанно творить злодеяния. Харди настолько плевал на полицию, что даже не счел нужным переехать в другое место.
– Так чего ты хочешь, Киз? Чтобы мы ограничились делом Лили Прайс? Этого? Свести все к одному эпизоду и потребовать смертной казни? В конце концов, убить Харди можно всего один раз. А его другие жертвы побоку. Например, Мэнди Филлипс, чья фотография висела в берлоге этого подонка. Это одна из тех потерь, о которых ты только что сказала?
– Нет, Гарри, этого я не хочу. Мы ничего не в силах остановить. И прежде всего, потому что история стала достоянием гласности. Мы требуем справедливости для всех жертв. Ты это понимаешь.
– Тогда о чем мы рассуждаем? Чего ты хочешь, Киз?
Лейтенант помолчала: она не решалась произнести все открыто.
Но деваться было некуда – Босх ждал.
– Попридержите расследование, – наконец попросила она.
Гарри кивнул. Ему все стало ясно.
– Выборы. Мы попридержим расследование до выборов в надежде, что Ирвинг провалится. Ты это имела в виду?
Он понял и другое: с того момента, когда Райдер произнесла это вслух, их отношения уже не станут прежними.
– Да, я это имела в виду. Мы все этого хотим, потому что это нужно на благо управления.
Вот они пять слов – «это нужно на благо управления». Интрига, и ничего больше. Босх отвернулся, ему не хотелось смотреть на Киз Райдер.
– Будет тебе, Гарри. Мы отправили Ирвинга в нокдаун, так не дадим же ему подняться и снова вредить полиции.
Босх перегнулся через перила и посмотрел на густой кустарник под верандой.
– Смешно, – проговорил он. – Получается, что из всех Ирвин Ирвинг единственный, кто прав и, наверное, не лжет.
– Не понимаю, о чем ты?
– Не вижу, зачем ему понадобилось настаивать на расследовании, которое могло обернуться против него самого, если бы выяснилось, что он соучастник нечестной сделки и готов получать деньги за грязную услугу?
– Гарри, это все в прошлом. То дело закрыто.
– Ответ только один: он настаивал на расследовании, потому что не был соучастником. Ирвинг чист.
Босх полез в карман своего испачканного пиджака и достал сложенный лист с записью телефонограммы, полученный от Ирвинга. Он с тех пор так и носил его с собой. Не глядя на Райдер, протянул ей и ждал, пока она развернет бумагу и прочитает текст.
– Что это? – спросила она.
– Доказательство невиновности Ирвинга.
– Это просто клочок бумаги, Гарри. Можно было состряпать в любое время. Ровным счетом ничего не доказывает.
– Но мы-то с тобой знаем, и шеф тоже, что доказательство подлинное. Все правда.
– Говори за себя. Эта бумажка ничего не стоит.
Райдер сложила лист и вернула Босху. Тот убрал его в карман.
– Ты использовала меня, Киз. Чтобы добраться до Ирвинга. Вы воспользовались смертью его сына и тем, что я обнаружил. Сочинили липовую историю для газет и надеетесь, что это свалит Ирвинга с ног.
Лейтенант долго молчала. А когда заговорила, то не своими словами, а словами верного защитника организации.
– Тридцать дней, Гарри, Ирвинг постоянно вставляет нам палки в колеса. Избавившись от него, мы сделаем управление лучше и больше. Это пойдет на благо городу, и жить в нем станет приятнее и безопаснее.
Босх выпрямился и смотрел на автостраду. Небо потемнело, и красные огоньки машин стали заметно ярче.
– Что ж, почему бы и нет, – проговорил он. – Только если для того, чтобы избавиться от Ирвинга, надо стать таким, как он, то не все ли, в конце концов, равно?
Райдер тихонько похлопала ладонью по перилам, давая понять, что разговор окончен.
– Мне пора, Гарри. Надо возвращаться на работу.
– Конечно.
– Спасибо за воду.
– Не стоит.
Он слышал шаги по деревянным доскам настила, когда она шла к двери в дом. И, не поворачиваясь, спросил:
– Значит, все, что ты мне тогда говорила, сплошное фуфло?
Шаги замерли, но лейтенант не ответила.
– Помнишь, я позвонил тебе сообщить о Харди и ты начала рассуждать, какую мы делаем благородную работу? Сказала: вот почему мы этим занимаемся. Просто пудрила мозги?
Райдер заговорила не сразу. Гарри понимал: она смотрит на него и ждет, чтобы он повернулся. Но он этого не сделал.
– Нет, не просто пудрила мозги. Это правда. И когда-нибудь ты, наверное, оценишь меня. Я сделала то, что должна была сделать, для того, чтобы ты мог делать то, что должен делать ты.
Райдер ждала, что он ответит, но Босх молчал.
Затем услышал, как открылась и закрылась раздвижная дверь. Лейтенант ушла. Гарри еще немного посмотрел на темнеющий небосвод и покачал головой.
– Вряд ли.
От автора
Сюжет романа был частично предложен Робертом Макдоналдом, за что автор ему чрезвычайно благодарен.
Многие другие также внесли вклад в создание этой книги, и им я тоже признателен. Среди них: Ася Мучник, Билл Мэсси, Майкл Пиетш, Памела Маршалл, Деннис Войцеховски, Джейн Стейн, Рик Джексон, Тим Марсиа, Джон Хьютон, Террилл Ли Лэнлфорд, Джейн Дэвис, Хизер Риццо и Линда Коннелли. Большое вам спасибо.
Майкл КоннеллиЧерный ящик
Посвящается всем читателям, которые помогли Гарри Босху продержаться целых двадцать лет. Огромное вам спасибо.
И тем людям, что оттеснили толпу и провели меня сквозь нее в памятный день 1992 года.
Вам тоже – моя глубочайшая признательность.
Белоснежка1992
К вечеру третьего дня погибших стало уже так много и их количество росло столь стремительно, что некоторых оперативников из отделов убийств районных полицейских участков пришлось срочно отозвать с «передовой», где шло сражение с бунтующими толпами, и перебросить на срочные задания в Южном Централе. Детектив Гарри Босх и его напарник Джерри Эдгар были выделены голливудским участком для создания особой мобильной следственной группы, в которую для обеспечения прикрытия включили двух вооруженных патрульных полицейских. И теперь их по мере необходимости могли вызвать в любую точку, где обнаруживался новый труп. Состоявшая из четырех человек бригада перемещалась на черно-белом патрульном автомобиле от одного места преступления к другому, нигде не задерживаясь надолго. Конечно, это мало походило на полноценные расследования убийств и даже близко не приближалось к их нормальной работе, но они делали все, что было в их силах, учитывая сюрреалистические обстоятельства, поскольку действовать приходилось в городе, который трещал по швам и грозил рассыпаться в прах.
В Южном Централе шла настоящая война. Повсюду полыхали пожары. Мародеры стаями перемещались от магазина к магазину. Чувство собственного достоинства и общепринятые понятия о морали улетучились вместе с дымом, столбами поднимавшимся в небо. С наступлением ночи в Южном Лос-Анджелесе правили бал уличные банды, заключившие временное перемирие, позабыв о междоусобицах, чтобы совместно выступить против властей.
Погибли уже пятьдесят человек. Владельцы магазинов стреляли в мародеров, национальные гвардейцы стреляли в мародеров, мародеры стреляли в мародеров, но были и другие – подлинные убийцы, под прикрытием хаоса и гражданских беспорядков сводившие старые счеты, не имевшие никакого отношения к тому, что творилось на улицах, затопленных яростью и другими необузданными эмоциями.
Двумя днями ранее расовые, социальные и экономические проблемы, подспудно зревшие в недрах города, вырвались на поверхность подобно извержению вулкана. Суд по делу четырех офицеров полицейского управления Лос-Анджелеса, обвиненных в чрезмерной жестокости при избиении чернокожего водителя, арестованного за превышение скорости после долгой погони, закончился оправдательным приговором. Оглашение вердикта, вынесенного присяжными в здании суда на другой окраине города, расположенной в сорока пяти милях от Южного Лос-Анджелеса, вызвало там тем не менее мгновенную и бурную реакцию. Небольшие поначалу группы озлобленных людей стали собираться на каждом перекрестке, возмущаясь столь вопиющей, по их мнению, несправедливостью. И очень скоро крики переросли во вспышки насилия. Вездесущее телевидение не мешкая подняло в воздух вертолеты, чтобы передавать эти сцены в реальном времени в каждый дом города, а затем – и по всему миру.