Гарри Босх. Книги 1-17 — страница 753 из 814

Блудный сыщик

Глава двадцать шестая

В понедельник Босх отправился в путь в полной темноте. Дорога до Модесто занимала не меньше пяти часов, и он не собирался потратить на нее весь день. Накануне вечером в аэропорту Бербэнк он взял напрокат автомобиль «краун-виктория», поскольку правила управления запрещали использование служебного автотранспорта во время отпуска. Это была одна из инструкций, которыми при других обстоятельствах он бы легко пренебрег, но поскольку О’Тул подвергал теперь проверке каждый его шаг, решил, что риск того не стоит. Тем не менее Босх переставил на прокатную машину стробоскопический световой сигнал, используемый полицейскими, и перенес в багажник коробки с необходимыми для работы вещами. Насколько он знал, никаких запретов на этот счет не существовало. Он и марку машины выбрал с таким расчетом, чтобы при случае она сошла за служебную, хотя и без маркировки. «Краун-вик» вполне подходила на эту роль.

Модесто располагался практически по прямой к северу от Лос-Анджелеса. Босх выехал из города по шоссе Ай-5, чуть захватил магистраль «Грейпвайн» и оказался на трассе «Калифорния-99», которая вела к цели через Бейкерсфилд и Фресно. В дороге он слушал диски Арта Пеппера, подаренные ему Мэдди. Он добрался уже до пятого номера с записью концерта 1981 года в Штутгарте, на котором исполнялась потрясающая версия фирменного хита Пеппера «Правильная жизнь», но только бравшая за душу тема «Выше радуги» заставила Босха несколько раз нажимать на магнитоле кнопку повторного воспроизведения.

В Бейкерсфилд он попал в разгар утренних транспортных пробок, и ему впервые пришлось сбросить скорость ниже шестидесяти миль в час. Сочтя за благо переждать наплыв машин на дорогах, он остановился, чтобы позавтракать в кафе «Сучковатая сосна». Это место было ему хорошо знакомо, поскольку находилось всего в паре кварталов от управления шерифа округа Керн, куда ему в прошлом несколько раз доводилось наведываться по делам.

Заказав яичницу с беконом и кофе, он развернул карту, состоявшую из двух листов собственноручно распечатанных в субботу и скрепленных клейкой лентой. Карта покрывала примерно сорокапятимильный участок Центральной долины, ставший таким важным в деле Аннеке Йесперсен. Все отмеченные им пункты находились вдоль «Ка-99», начиная с Модесто на юге, потом трасса вела к северу через Рипон и Мантеку до Стоктона.

Босх отметил, что его самодельная карта охватывала территории двух округов – Станислас на юге и Сан-Хоакин на севере. Модесто и Салидо относились к округу Станислас, где вершил власть и правосудие шериф Брабанд. А вот Мантека и Стоктон подпадали под юрисдикцию шерифа Сан-Хоакина. Вот почему Босха уже не удивляло, что Реджи Бэнкс, живший в Мантеке, предпочитал выпивать в Модесто. Это же, видимо, относилось и к Фрэнсису Доулеру.

Босх очертил район, который хотел обследовать до конца нынешнего дня. В него вошли салон-магазин тракторов «Джон Дир», где работал Реджи Бэнкс, офис шерифа округа Станислас, штаб-квартира «Косгроув агрикалчер» в Мантеке и дома людей, проследить за которыми он намеревался. План состоял в том, чтобы за один день максимально близко познакомиться с тем мирком, где они обитали. После этого можно будет спланировать следующий ход, если, конечно, он вообще потребуется.

Выехав снова на «Ка-99» и направившись к северу, он достал распечатку электронного письма, полученного в воскресенье вечером от Дэвида Чу, и положил на колени. Чу докладывал о результатах поиска Бо Бентли и Шарлотты Джексон – двух военнослужащих, которых Аннеке Йесперсен цитировала в своем репортаже с «Саудовской принцессы».

Бентли, увы, уже ничем помочь не мог. В номере за 2003 год издающейся в Форт-Лодердейле газеты «Сан-Сентинел» Чу обнаружил некролог на Брайна «Бо» Бентли – ветерана войны в Заливе, скончавшегося от рака в тридцать четыре года.

С женщиной Чу повезло немного больше. Используя возрастной диапазон, заданный Босхом, он обнаружил в штате Джорджия семь Шарлотт Джексон. Пятеро жили непосредственно в Атланте или ее окрестностях. Использовав подписку управления на базу данных ТЛО и другие источники, Чу раздобыл номера телефонов шести женщин с этим именем и фамилией. И Босх начал их обзванивать.

В Джорджии уже перевалило за полдень. На первые же его два звонка ответили, но ни одна из женщин не оказалась той Шарлоттой Джексон, которая была ему нужна. По третьему и четвертому номерам никто не отозвался, и Босх оставил на автоответчиках сообщения, представившись детективом полиции Лос-Анджелеса, который расследует дело об убийстве, и попросив срочно с ним связаться.

В двух следующих случаях ему опять удалось дозвониться, но еще две Шарлотты Джексон заявили, что никогда не отдавали воинского долга своей стране во время первой войны в Персидском заливе.

Закончив последний разговор, Босх вынужден был признать, что поиск Шарлотты Джексон, вероятно, в любом случае обернется пустой тратой времени. Фамилия слишком распространенная, и прошло уже больше двадцати лет. Не было никаких гарантий, что женщина по-прежнему жила в Атланте или еще где-то в Джорджии, если вообще не умерла. Кроме того, она вполне могла выйти замуж и сменить фамилию. Он знал, что всегда может обратиться с запросом в армейский архив, базирующийся в Сент-Луисе, но, как и из любой другой бюрократической организации, ответа пришлось бы дожидаться до скончания века.

Он сложил распечатку и сунул в карман.

После Фресно потянулись сплошные равнины. Здесь было очень сухо от нещадно палящего солнца и пыльно от выжженных им полей. Дорога тоже стала заметно хуже. Слой асфальта поверх бетонных плит истончился, а швы разошлись от долгих лет без ремонта. Колеса «краун-вик» жестко подпрыгивали на них, от чего диск в проигрывателе то и дело пропускал целые куски мелодий. Едва ли Арту Пепперу это пришлось бы по нраву.

Штат залез в долги на шестнадцать миллиардов долларов, и в новостях нередко показывали сюжеты, как дефицит бюджета сказывался на общем упадке инфраструктуры. Но, только забравшись в глубинку, теорию можно было испытать на практике.

До Модесто Босх добрался к середине дня. Первым пунктом в его плане было беглое ознакомление с городским центром общественной безопасности, где располагались владения шерифа Дж. Дж. Брабанда. Здание выглядело сравнительно новым и удобно соседствовало с местной тюрьмой. На небольшой площади перед офисом шерифа был установлен памятник служебной собаке, павшей при исполнении, и Босха поразил тот странный факт, что подобной чести, по всей видимости, не удостоился ни один человек, служивший в здешних органах правопорядка.

Как правило, оказавшись по работе за пределами Лос-Анджелеса, Босх неизменно отмечался в местном полицейском управлении или в департаменте шерифа. Это была не только дань вежливости. Тем самым он как бы оставлял за собой подобие следа из хлебных крошек на случай, если с ним что-то случится. Но только не в этот раз. Он еще не был уверен, имел ли шериф Брабанд какое-либо отношение к смерти Аннеке Йесперсен. Но в деле оставалось столько тумана, столько странных совпадений и не до конца понятных связей, что Босх предпочел не ставить пока шерифа в известность о своем расследовании.

Кстати, о совпадениях. Как он вскоре обнаружил, салон «Косгроув-трактор», торговавший техникой фирмы «Джон Дир», в котором работал Реджиналд Бэнкс, оказался в каких-то пяти кварталах от комплекса служб правопорядка шерифа Брабанда. Босх миновал магазин, затем развернулся, подъехал ближе и остановился у тротуара чуть в стороне от входа.

Сразу за оградой были по ранжиру – от самого маленького до наиболее крупного – выставлены в ряд зеленые тракторы. Далее располагалась парковка для сотрудников и клиентов, за которой виднелось само здание салона с окнами от пола до потолка по всему фасаду. Босх вышел из машины, открыл багажник и достал из коробки небольшой, но мощный бинокль. Вернувшись за руль, он всмотрелся в глубь магазина. По углам торгового зала были установлены столы, за которыми работали агенты по продажам. Но основное пространство занимали тракторы и вездеходы, сиявшие ослепительно зеленой краской цвета травы.

Босх открыл папку и освежил в памяти лицо Бэнкса по увеличенной фотографии с его водительского удостоверения, найденного Чу в базе данных отдела транспортных средств. Снова взявшись за бинокль, он легко узнал Бэнкса в лысеющем мужчине с обвислыми усами, сидевшем за ближним из столов, расположенным так, что разглядывать Реджи Босху пришлось в профиль. Всем своим видом Бэнкс показывал, что выполняет какую-то важную работу на компьютере, но Босх догадывался, что на самом деле он всего лишь раскладывает пасьянс. Монитор был повернут так, чтобы его не могли видеть другие работники магазина, а главное, старший менеджер.

Через какое-то время Босху наскучило наблюдение за Бэнксом, он завел мотор и отъехал от тротуара. При этом в зеркале заднего вида он заметил, как одновременно с ним на проезжую часть вырулила небольшая синяя машина, припаркованная ранее чуть ниже по улице. По Крауз-Лэндинг-роуд Босх снова направился в сторону 99-й трассы, постоянно держа в поле зрения синий автомобиль, двигавшийся за ним в потоке транспорта чуть позади. Это пока не слишком его встревожило. В конце концов, он ехал по основной местной магистрали, где множество машин неизбежно следовали в одном с ним направлении. Однако стоило ему чуть сбросить скорость, пропуская более быстрых водителей, как синяя машина тоже замедлила ход, продолжая держаться сзади. Наконец Босх не выдержал и у какого-то магазина резко свернул, прижавшись к тротуару и все еще глядя в зеркало. Не доехав до него полквартала, синий автомобиль выполнил правый поворот и пропал из виду, предоставив Босху гадать, действительно ли за ним следили или нет.

Босх снова влился в поток, двигавшийся в сторону «Ка-99», время от времени поглядывая в зеркало заднего вида. Дорога, вдоль которой он ехал, сплошь была застроена мексиканскими забегаловками и площадками, где продавали подержанные машины. Некоторое разнообразие вносили ремонтные мастерские и магазины запчастей и покрышек. Казалось, все здесь так и было задумано: купи старый драндулет и тут же поставь его на ремонт по соседству. Скоротай ожидание у передвижного киоска с рыбными такос. На Босха навела тоску одна только мысль, сколько дорожной пыли успели впитать в себя эти мексиканские «деликатесы».

Уже на самом выезде на «Ка-99» он заметил первый предвыборный плакат «Брабанда – в конгресс!». Размером три на четыре фута, тот был прикреплен к ограде наземного перехода, чтобы улыбающуюся физиономию шерифа мог видеть всякий, под ним проезжавший. Босху бросилось в глаза, что кто-то не поленился пририсовать на верхней губе портрета гитлеровские усики.

Выбравшись на трассу, Босх снова бросил взгляд в зеркало, и, как ему показалось, позади опять мелькнул синий автомобиль. Но при повторной проверке он ничего не обнаружил – слишком густым потоком двигался по магистрали транспорт. И Босх списал увиденное на очередной приступ своей паранойи.

Вновь направившись в северном направлении, в нескольких милях за пределами Модесто он заметил поворот на Хэммет-роуд. Съехав с трассы, он повел машину на запад по Хэммет, углубившись в обширные рощи миндальных деревьев, высаженных ровными рядами среди орошенной равнины. Причем вода стояла так спокойно, что казалось, будто деревья растут из огромного зеркала.

Не заметить въезда в усадьбу Косгроува нельзя было даже при желании. Туда вела широкая дорога, упиравшаяся в кирпичную стену с черными металлическими воротами. Сверху была установлена видеокамера, а рядом с воротами смонтировано переговорное устройство для желающих въехать внутрь. На черной поверхности ворот золотом сиял вензель «КК».

Босх использовал широкую полосу асфальта при въезде, чтобы развернуться, изобразив заплутавшего путешественника. Возвращаясь по Хэммет-роуд обратно к трассе, он отметил, что служба безопасности надежно прикрывала лишь подъездной путь к усадьбе. Проехать на ее территорию было невозможно без данного охране разрешения распахнуть ворота. Но это не касалось пешеходов. Ни стена, ни какая-либо другая ограда не окружали усадьбу по всему периметру. Любой не побоявшийся промочить ноги мог бы пробраться внутрь через обводненные рощи миндаля. Если только там не догадались установить камеры или датчики, реагирующие на движение, это была классическая ошибка в системе обеспечения безопасности. Показуха, но ничего серьезного.

Едва выехав на «Ка-99» к северу, Босх миновал указатель, гласивший, что его приветствуют в округе Сан-Хоакин. Следующие три поворота вели в городок, называвшийся Рипон, а поверх кустов с розовато-белыми цветами, высаженными вдоль дороги, высилась реклама мотеля. Воспользовавшись следующим съездом с шоссе, Босх проехал по параллельной дороге немного назад, пока не оказался у мотеля и мини-маркета «Блю-лайт». Это была постройка в стиле ранчо, какие во множестве открывались в пятидесятых годах прошлого века. Босх как раз искал достаточно уединенное место, где за его приездами и отлучками не следило бы слишком много посторонних глаз. В этом смысле мотель подходил как нельзя лучше, поскольку перед дверями его многочисленных номеров стоял всего один автомобиль.

За номер он заплатил в кассу мини-маркета. Причем решил шикануть и заказал себе самую дорогую комнату с собственной кухней за сорок девять долларов в сутки.

– У вас, случайно, не работает беспроводной Интернет? – поинтересовался он у кассира.

– Официально – нет, – ответил тот, – но если вы подкинете мне еще пять баксов, я дам вам пароль к «вай-фай» доступу соседнего с нами дома. Сигнал в номере будет отличный, вот увидите.

– И кому достанется моя пятерка?

– Мы поделим ее пополам с парнем, живущим в том доме.

Босх задумался над предложением.

– Все законно и безопасно, – заверил его кассир.

– Идет, – сказал Босх. – Я этим воспользуюсь.

Затем он подъехал к двери номера семь и припарковался. Занес в комнату сумку с вещами, которые понадобятся ему вечером, поставил ее на кровать и осмотрелся. В пристроенной к номеру кухоньке стояли небольшой стол и два стула. Это его определенно устраивало.

Прежде чем снова уехать, Босх переоделся. Синюю рубашку на пуговицах он повесил в стенной шкаф на тот случай, если задержится до среды и понадобится надеть ее снова. Потом достал из сумки и натянул черную водолазку. Заперев номер на ключ, он вернулся в машину и вырулил на дорогу под звуки «Выше радуги».

Следующая остановка ему предстояла в Мантеке, но задолго до въезда в город показалась водонапорная башня с эмблемой «Косгроув агрикалчер». Штаб-квартира компании Косгроува протянулась вдоль бокового проезда, проложенного параллельно основному шоссе. Она состояла из внушительных размеров конторы, складских помещений и гаража под открытым небом, где выстроились десятки готовых к работе грузовиков и автоцистерн. А позади комплекса, как показалось Босху, на многие мили простирались необъятные виноградники, постепенно поднимавшиеся по пологому склону холма до пепельного цвета гор, образовавших линию горизонта на западе. Естественный пейзаж нарушали лишь стальные гиганты, спускавшиеся по склону, словно пришельцы из другой цивилизации. Это были колонны с огромными лопастями ветрогенераторов, которые Косгроув первым установил в долине.

Отдав должное впечатляющим масштабам империи Косгроува, Босх перешел к осмотру более заштатных построек. Следуя распечатанной в субботу карте, он без труда нашел адреса из водительской базы данных, по которым были зарегистрированы Фрэнсис Джон Доулер и Реджиналд Бэнкс. Их жилье оказалось примечательно только тем, что располагалось во владениях Косгроува.

Бэнкс обитал чуть в стороне от Брансуик-роуд в отдельно стоявшем домике, позади которого высилась миндальная роща. Снова сверившись с картой, Босх заметил, что между Брансуик на севере и Хэммет на юге ничего не обозначено, значит, если войти в рощу за домом Бэнкса, то можно попасть потом прямиком на Хэммет – правда, лишь через несколько часов.

Стены дома Бэнкса нуждались в покраске, а стекла в окнах не помешало бы помыть. Если у него и была семья, то внешне на это ничто не указывало. Двор усеивали пустые пивные бутылки, которые явно швыряли со стоявшего на крыльце старого дивана с расползавшейся местами обивкой. Бэнкс, как видно, не обременял себя уборкой после минувших выходных.

Последнюю остановку перед ужином Босх сделал рядом со сдвоенным передвижным домиком со спутниковой антенной, прикрепленной на крыше. Трейлер был установлен на специальной площадке немного в стороне от трассы, и рядом с каждым таким же мобильным домом оставили достаточно свободного пространства для огромной грузовой фуры. В таких условиях жили, по всей видимости, работавшие на Косгроува водители.

Босх продолжал наблюдать, сидя за рулем машины, когда боковая дверь под навесом неожиданно открылась. Показалась женщина и подозрительно уставилась на гостя. Босх махнул рукой, словно старый знакомый, что ненадолго сбило ее с толку. Женщина пошла по дорожке, вытирая на ходу руки кухонным полотенцем. Внешне она вполне подошла бы под любимую формулу бывшего напарника Босха Джерри Эдгара – «50 на 50». Пятьдесят лет и пятьдесят фунтов лишнего веса.

– Ты что-то здесь забыл? – спросила она.

– Нет, просто надеялся застать дома Фрэнка. Но вижу, его грузовика нет на месте.

И Босх махнул в сторону пустого пространства рядом с их жильем.

– Он отправился с грузом сока в Американский каньон и, наверное, будет дожидаться, пока у них найдется для него товар, чтобы не гонять машину обратно порожняком. Вернется, должно быть, только к завтрему. А ты кто такой будешь?

– Приятель. Вот проезжал мимо. Мы с ним были друганами двадцать лет назад в Заливе. Скажи ему, что Джон Бэгнэл передавал пламенный привет.

– Ладно, скажу.

Босх не мог вспомнить, упоминалось ли имя жены Доулера в собранном Чу досье. Было бы неплохо назвать ее по имени прощаясь. Но она уже повернулась и пошла обратно к двери, которую оставила распахнутой. Под более широким навесом по другую сторону дома Босх заметил мотоцикл, на бензобаке которого красовалось крупное изображение трупной мухи. Вероятно, Доулер, когда не возил виноградный сок на своей фуре, любил рассекать по округе на «харлее».

Босх отъехал от городка трейлеров в надежде, что не вызвал у женщины слишком больших подозрений. А Доулер скорее всего не был нежно любящим мужем, который, находясь в отлучке, каждый вечер звонил домой.

Предпоследним пунктом дня в программе тура по Центральной долине у Босха значился Стоктон. Там он заехал на стоянку перед рестораном «Стирз» – тем самым, где встретил свою смерть Кристофер Хендерсон.

Но Босх вынужден был признать, что приехал туда не просто для осмотра места в рамках расследования. Он чертовски проголодался и уже давно мечтал о хорошем натуральном бифштексе. Конечно, найти нечто схожее с бесподобным куском мяса, поданным ему в субботу в «Крейгз», представлялось невыполнимой задачей, но аппетит разыгрался не на шутку, и он готов был рискнуть.

В отличие от многих Босх не имел ничего против ужина в одиночестве, а потому сказал молодой женщине-метрдотелю, что предпочтет поесть в зале, а не за стойкой гриля. Она провела его к столику на двоих, стоявшему рядом с винным холодильником, и он сел так, чтобы видеть все помещение ресторана. Это прежде всего диктовалось застарелой привычкой принимать меры предосторожности, но в глубине души он надеялся еще и на удачу. Вдруг, например, самому Карлу Косгроуву захочется именно сегодня отужинать в собственном заведении?

Однако в течение следующих двух часов Босх не увидел ни одного хотя бы отдаленно знакомого лица, что, впрочем, не испортило ему удовольствия. Бифштекс с картофельным пюре оказался на удивление вкусным. Он позволил себе еще и бокал мерло производства фирмы Косгроува, и вино отлично пошло под говядину.

Единственная накладка случилась, когда на весь ресторанный зал зазвонил сотовый телефон Босха. Он специально перевел его в громкий режим, чтобы услышать сигнал сквозь шум двигателя, и забыл скорректировать звук до нормы. Сидевшие рядом клиенты ресторана недовольно покосились на него, а одна дама укоризненно покачала головой, явно признав в нем жителя большого города, где, как всем известно, живут одни высокомерные хамы.

Пренебрегая произведенным впечатлением, Босх ответил на звонок, поскольку на дисплее высветились цифры 404 – код Атланты. Как он и предположил, звонила Шарлотта Джексон – одна из тех, кому он оставил сообщение на автоответчике. Ему понадобилась всего лишь пара вопросов, чтобы понять – это снова не та женщина, которую он разыскивал. Поблагодарив ее за звонок, он отключил телефон и улыбнулся сердитой леди, все еще потрясенной его неслыханной наглостью.

Открыв папку с делом, захваченную в ресторан, он вычеркнул из списка Шарлотту Джексон, значившуюся под номером четыре. Теперь у него оставались лишь две кандидатуры – номер три и семь, но напротив одной из них не значился даже номер телефона.

К тому времени, когда Гарри вернулся на парковку, уже полностью стемнело, а сам он чувствовал усталость после долгого дня. В голову пришла идея откинуть кресло и часок поспать, но он сразу же отмел ее. Он не мог позволить себе растрачивать драгоценное время.

Стоя у заднего бампера, он посмотрел вверх. Ночь была безлунная, но и безоблачная, а потому над всей Центральной долиной ярко сияли звезды. Босху это не понравилось. Сегодня ему требовался полный мрак. И он с досадой ударил кулаком по багажнику.

Глава двадцать седьмая

Проезжая мимо ворот усадьбы Косгроува, Босх выключил и фары, и подфарники. На всем протяжении Хэммет-роуд не было больше ни одной машины. Он продолжил движение еще пару сотен ярдов до того места, где дорога плавно изгибалась вправо, и остановился, свернув на обочину.

Босх заранее отключил подсветку кабины, чтобы лампочка не загорелась, когда он откроет дверцу. Выйдя в ночную прохладу, он замер, вглядываясь и вслушиваясь. Кругом стояла полнейшая тишина. Достав из кармана джинсов сложенный листок бумаги, он развернул его и положил под лобовое стекло. Это была записка:

«Кончился бензин. Скоро вернусь».

На Босхе были теперь резиновые сапоги, которые он достал из багажника. Оттуда же он извлек небольшой карманный фонарик, надеясь, что воспользоваться им не придется. Спустившись с трехфутового откоса, он осторожно ступил в воду, подернувшуюся тем не менее рябью до самых деревьев.

Босх собирался по диагонали выйти к подъездной дорожке по ту сторону стены и двинуться затем вдоль нее до особняка Косгроува. Интуиция подсказывала ему, что именно Косгроув, обладавший и деньгами, и влиянием, должен был оказаться в центре любых событий. А потому Босху хотелось понять его человеческую сущность и для начала увидеть, где и как он живет.

Глубина воды не превышала нескольких дюймов, но жижа под ней засасывала сапоги и мешала идти быстрее. Несколько раз грязь цеплялась такой мертвой хваткой, что Босху с трудом удавалось вытаскивать ноги вместе с обувью. Ровная водная поверхность так ярко отражала россыпь звезд, что невольно возникало ложное ощущение, будто он освещен со всех сторон и виден издалека. Через каждые двадцать ярдов он выбирался на твердую почву под деревьями, чтобы ненадолго укрыться, перевести дух и прислушаться. Но вокруг по-прежнему царила тишина, не нарушаемая даже стрекотом ночных насекомых. Единственный различимый звук едва слышно доносился откуда-то издали, но Босх пока не мог определить его источника. Это напоминало легкий гул какого-то механизма, и он подумал, что где-то, вероятно, работает насос, поддерживая в роще постоянный уровень воды.

Вскоре роща превратилась для него в подобие лабиринта. Крепкие долголетние стволы деревьев вздымались вверх на тридцать футов и казались абсолютной копией друг друга. Их когда-то посадили вдоль удивительно прямых линий. И потому, в каком бы направлении ни посмотрел Босх, все казалось ему одинаковым. Стало страшновато. Он мог здесь заплутать и уже жалел, что нечем пометить пройденный путь.

Но спустя полчаса Босх все-таки вышел к подъездной дороге. Он так измотался, что сапоги казались чугунными. Однако ему и в голову не приходило отказаться от выполнения поставленной задачи. И он пошел параллельно дороге, перебираясь от ствола к стволу первого ряда деревьев.

* * *

Лишь через час сквозь ветви и листву Босх увидел наконец исходивший от особняка свет. Он снова побрел вперед, заметив, что гул, который слышал прежде, становился громче по мере приближения к дому.

Добравшись до опушки миндальной рощи, он присел на корточки у подножия откоса и всмотрелся в открывшийся вид. Двухэтажный особняк имел экзотический экстерьер французского замка с островерхими крышами и башенками по углам. Внешне он напомнил Босху уменьшенную версию «Шато-Мармон» в Лос-Анджелесе.

Снаружи дом был залит светом прожекторов, направленных на него под разными углами с земли. У фасада подъездная дорожка описывала широкую петлю, а ответвление от нее вело куда-то на задний двор. Босх предположил, что там расположен гараж. Но сейчас он не видел ни одного автомобиля, да и яркий свет исходил от наружных источников. Внутри не светилось ни одно окно. Похоже, дома никого нет.

Босх распрямился и взошел по откосу. Двинувшись в сторону парадного входа, он попал на ровное возвышение из железобетона. Выведенный точно по центру крупный посадочный крест подсказал, что это вертолетная площадка. Он продолжил движение, когда нечто попавшее в периферийное зрение заставило его ненадолго остановиться. Он бросил взгляд влево, где поверхность земли начинала плавно уходить вверх.

Поначалу Босх ничего там не увидел. Дом купался в столь ярком освещении, что звезды в небе над ним померкли, а окружающее пространство казалось непроницаемо черным. Но затем насторожившее его движение над склоном холма повторилось, и Босх понял, что это медленно вращаются на мачте огромные лопасти ветровой турбины, мощно разрезая воздух и на мгновение заслоняя картину звездного неба.

И шелестящий гул, услышанный им в роще, исходил именно от этого ветряного агрегата. Косгроув настолько проникся идеей получения дешевого электричества, что поставил одного из своих стальных великанов на собственном заднем дворе. Как предположил Босх, даже прожектора, обильно поливавшие светом фасад, питались энергией ветра, постоянно продувавшего долину.

Снова сосредоточив внимание на доме, Босх внезапно пожалел, что ввязался во все это. Человек, обитавший в роскошном особняке, был достаточно умен и властен, чтобы заставить работать на себя даже ветер. Он жил за надежной стеной из денег, окруженный фалангами – нет, целыми армиями – деревьев. Ему не требовалось обносить оградой свои обширные владения, потому что он знал: обводненная роща отпугнет всякого, кто попытается вторгнуться на его территорию. Он был феодалом, жившим в обнесенном рвом замке, и Босх уже не понимал, почему вдруг поверил, будто способен его одолеть. Он ведь даже не знал, совершил ли какое-то преступление этот могущественный человек. Аннеке Йесперсен была мертва, а Босх словно гонялся за миражами, движимый интуицией. Никакими доказательствами он не обладал, узнав лишь о странном стечении обстоятельств двадцатилетней давности, но больше не мог ни на что опереться.

Внезапно послышался быстро нараставший шум, и сверху его обдало мощным потоком воздуха, когда прямо над ним возник вертолет и на несколько секунд завис над площадкой. Босх бросился к роще, соскользнув по откосу в воду и грязь. Обернувшись, он увидел, как вертолет – черный силуэт на фоне черного неба – маневрирует, чтобы совершить посадку. Под его брюхом загорелась фара, высветившая отчетливо видный теперь крест. Босх прильнул к откосу, пока вертолет, преодолевая силу ветра, снижался. Как только его полозья мягко коснулись бетона, фара погасла и пронзительный шум двигателя смолк.

Винты еще некоторое время вращались по инерции, затем замерли и они. Дверь кабины со стороны пилота открылась, и кто-то выбрался наружу. С расстояния по меньшей мере ста футов Босх не мог разглядеть этого человека, заметив только, что это рослый мужчина. Пилот подошел к двери вертолета и открыл ее. Босх ожидал увидеть пассажира, но с заднего сиденья выпрыгнула собака. Пилот достал свой рюкзак, захлопнул дверь и направился к дому.

Пес затрусил вслед за хозяином, но вдруг резко остановился и повернулся в ту сторону, где притаился Босх. Это было крупное животное, хотя в ночной темноте Босх не мог распознать породу. Донеслось рычание, и собака с лаем рванулась к его укрытию.

Босх окаменел, видя, как быстро преодолевает она разделявшую их дистанцию. Он понимал, что безопасного места ему не найти. Позади были только вода и грязь, где он не успел бы сделать и двух шагов. Оставалось лишь полностью вжаться в откос и надеяться, что разъяренный пес не рассчитает прыжка и свалится в воду.

Он достал из-за пояса пистолет. Если собака не остановится, придется стрелять.

– Космо! – крикнул мужчина от парадного входа в дом.

Услышав свою кличку, послушный пес резко прервал бег и, взвизгнув, подчинился хозяйскому окрику:

– Ко мне! Рядом!

Собака успела посмотреть прямо на Босха, и тому на секунду померещился зловещий красный блеск в ее глазах. Но потом животное развернулось и бросилось к хозяину, не избежав тем не менее наказания.

– Плохой мальчик! Не смей убегать! Не смей лаять попусту!

И мужчина хлестко стегнул пса поводком, когда тот пробегал мимо. Сделав еще несколько шагов по дорожке к дому, Космо распластался, всей своей позой демонстрируя покорность. Мгновение назад собака готова была вцепиться Босху в горло, а теперь ему даже стало немного ее жаль.

Гарри дождался, пока мужчина и его верный пес скроются за дверью дома, и двинулся через рощу, надеясь, что не заблудится и найдет свою машину.

До мотеля «Блю-лайт» Босх добрался к одиннадцати часам. Пройдя прямо в ванную, он стащил с себя насквозь промокшую и грязную одежду и уже собрался встать под душ, когда с трудом расслышал звонок своего телефона – после инцидента в ресторане он практически отключил звук.

Гарри вышел из ванной, обернув вокруг бедер жесткое, словно кусок фанеры, вафельное полотенце. Номер звонившего не определился, но Босх сел на кровать и ответил.

– Гарри Босх слушает.

– Гарри, это я. С тобой все в порядке?

Звонил Чу.

– Все хорошо. А что такое?

– Ты мне не звонишь и не отвечаешь на электронные письма.

– Я весь день провел в дороге и еще не смотрел почту. Только что заехал в мотель и пока не уверен, работает ли здесь «вай-фай».

– Гарри! Я посылал тебе письма через Интернет в мобильнике.

– Да, догадываюсь. Но ты же знаешь, как я не люблю вводить туда пароли и всю прочую возню. Шрифт слишком мелкий, и мне вообще не нравится мобильный доступ в Сеть. Предпочитаю текстовые сообщения.

– Это уж как тебе угодно. Повторить тебе, что я послал?

Босх смертельно устал. Долгий день, увенчавшийся скитаниями по заболоченной роще, давал о себе знать. Мышцы ног болели до судорог после долгого хождения по грязной жиже. Все, чего ему сейчас хотелось, – это принять душ и завалиться спать, но он тем не менее попросил Чу продолжить.

– В основном я хотел информировать тебя по двум поводам, – начал партнер. – Мне удалось установить прочную связь между двумя именами из твоего списка.

Босх стал озираться в поисках блокнота, но понял, что забыл его в машине. Отправляться за ним сейчас ему бы и в голову не пришло.

– И что же? – только и спросил он.

– Ты знаешь, что Брабанд добивается избрания в конгресс?

– Да. Но за весь день видел всего лишь один его предвыборный плакат.

– Это потому, что выборы назначены только на будущий год. И настоящая кампания со всеми перипетиями борьбы еще не началась. Пока никто даже не выдвинул альтернативной кандидатуры. Нынешний их конгрессмен, так или иначе, уходит в отставку по возрасту. И Брабанд, вероятно, заявил о своих намерениях так рано, чтобы отпугнуть возможных конкурентов.

– Да, вполне вероятно. О какой связи ты говорил?

– О его связи с Косгроувом. Финансировать избрание Брабанда в конгресс собираются в основном Карл Косгроув лично и его компания «Косгроув агрикалчер». Я раздобыл копию его предвыборной заявки, куда включается такого рода информация.

Босх не мог не согласиться: теперь достоверно установлена связь между двумя участниками преступного сговора. Оставалось лишь узнать его суть.

– Гарри, ты меня слушаешь? Ты там не заснул, случайно, с трубкой в руке?

– Почти заснул. Но должен сказать, ты отлично поработал, Дэйв. Если он собирается финансировать Брабанда сейчас, то наверняка поддерживал его деньгами при выборах в шерифы.

– Я тоже так считаю, вот только эти данные в Сети недоступны. Но ты, вероятно, сможешь их получить по запросу в совете округа.

Босх покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Этот город слишком мал. Стоит мне влезть с официальным запросом, как оба мгновенно узнают. Это пока ни к чему.

– Понял. Как там вообще обстоят твои дела?

– Двигаются потихоньку. Сегодняшний день ушел на предварительную разведку местности. Завтра собираюсь переходить к действиям. Что у тебя еще? Ты говорил о двух поводах.

На этот раз Чу немного помедлил с ответом, и Босх догадался, что вторая новость не из разряда хороших.

– Инструмент вызвал меня сегодня к себе на ковер.

«Ну конечно, – подумал Босх. – О’Тул верен себе».

– Чего он от тебя хотел?

– Расспрашивал, чем я сейчас занимаюсь, но я нутром чуял, что он не поверил в твой отпуск. Задавал вопросы, куда именно ты поехал, и все такое. Я ответил, что, насколько мне известно, ты используешь время для покраски дома.

– Я крашу дом? Ладно, придется запомнить эту версию. И ты предупредил меня об этом электронной почтой?

– Да. Сразу после обеда.

– Не доверяй таких сообщений Интернету. Лучше просто позвони. Кто знает, как далеко готов пойти О’Тул, если всерьез вознамерился избавиться от кого-то из нашего отдела.

– Твоя правда, Гарри. Извини, не подумал об этом.

В мобильнике Босха раздался сигнал еще одного вызова. Он посмотрел на дисплей и увидел, что звонит дочь.

– Но не слишком забивай себе этим голову, Дэйв. Ну все, пока. Дочка ждет ответа на свой звонок. Свяжемся завтра.

– О’кей, Гарри. Отоспись хорошенько.

Босх переключил телефон на Мэдди. Та говорила совсем тихо.

– Как прошел день, папа?

Босх чуть помедлил, прежде чем сказать:

– Вообще-то скучновато. А у тебя?

– У меня тоже тоска зеленая. Когда ждать тебя дома?

– Дай прикинуть… У меня есть кое-какая работа на завтра. Пара рутинных бесед. Так что, наверное, вернусь только в среду. Ты сейчас в своей комнате?

– Ага.

Это значило, что она одна и Ханна скорее всего ее не слышит. Босх откинул голову на подушку, тонкую и жесткую, но для него сейчас не нашлось бы ничего лучше даже в «Ритц-Карлтоне».

– Как у вас получается с Ханной? – спросил он.

– В целом, вероятно, неплохо, – ответила дочь.

– В чем проблема? Выкладывай.

– Она все-таки попыталась отправить меня спать слишком рано. Часов в десять, представляешь?

Босх представлял. Уж ему ли не знать, как это бывает. Хуже, чем разбудить девушку-подростка слишком рано, только заставить ее до срока улечься в постель.

– Говорил же ей, чтобы предоставила решать тебе самой. Придется напомнить еще раз, что ты лучше знаешь потребности собственного организма.

Он повторил сейчас аргумент, который привела Мэдди, когда он в последний раз совершил такую же ошибку.

– Не надо. Я сама с этим разберусь.

– Что было на ужин? Только не говори, будто вы опять заказали пиццу.

– Нет, ужин она приготовила сама, и получилось действительно вкусно.

– Что вы ели?

– Цыпленка под чем-то вроде соуса из йогурта, а на гарнир макароны с сыром.

– Макароны с сыром ты любишь.

– Да, но она готовит их не так, как я.

Это значило, что Мэдди собственная стряпня нравилась больше. Босх почувствовал, что вот-вот отключится, и постарался взять себя в руки.

– Что ж, трудно угодить хорошему повару. Будешь готовить сама, сделаешь все по-своему.

– Верно. Я уже сказала, что завтра ужин за мной, если только в школе не зададут слишком много домашней работы.

– Вот и хорошо. А в среду, быть может, вас чем-нибудь побалую уже я.

Сказав это, он невольно улыбнулся и понял, что дочь тоже усмехнулась в трубку.

– Да, знаю, зальешь кипятком лапшу из пакетиков. Боже, я уже это предвкушаю!

– Нет, не предвкушаешь. Послушай, мне сейчас необходимо поспать. Я позвоню тебе завтра, договорились?

– Конечно, папа. Я тебя люблю.

– Я тоже люблю тебя, детка.

Она отключила телефон, и Босх услышал, как в трубке пискнуло три раза, прежде чем наступила тишина. Он лежал, не в силах подняться. В номере все еще горел свет, но он закрыл глаза и уже через несколько секунд крепко спал.

Босху снился нескончаемый марш-бросок по болоту. Но только окружали его не пышные кроны миндальных деревьев, а обугленные стволы с обгоревшими ветками, тянувшимися к нему подобием черных рук. Издали доносился злобный собачий лай. И как ни пытался Босх двигаться быстрее, лай становился все ближе, ближе, ближе…

Глава двадцать восьмая

Босха вывел из глубокого сна звонок телефона, так и оставшегося лежать на его груди. Он подумал, что снова звонит дочь, у которой возникла размолвка с Ханной по какому-то еще поводу. Часы, встроенные в прикроватную тумбочку, показывали 4.22 утра.

Он схватил телефон, но не увидел на дисплее фото Мэдди, показывающей ему язык, появлявшееся всякий раз, когда она звонила. На определителе номера значился код 404. Атланта!

– Детектив Босх слушает.

Он с усилием сел на постели, озираясь в поисках блокнота, пока опять не вспомнил, что оставил его в машине.

– Здравствуйте. Меня зовут Шарлотта Джексон. Вы оставили вчера вечером сообщение для меня. Но я прослушала его совсем поздно. А теперь, должно быть, звоню вам слишком рано?

В голове у Босха немного прояснилось. Он вспомнил разговор с Шарлоттой Джексон под номером четыре. Значит, сейчас на связь вышел номер третий. Это был единственный звонок, которого он еще мог ожидать. Если он не ошибался, эта женщина жила на Ора-авеню в восточной части Атланты.

– Ничего страшного, миссис Джексон, – сказал Босх. – Я рад, что вы мне перезвонили. Как уже упоминалось в моем сообщении, я – детектив из полицейского управления Лос-Анджелеса. Расследую старые, но до сих пор не раскрытые дела. Их еще называют «холодными» или «висяками», если вы понимаете смысл этих слов.

– Понимаю. Я смотрела один такой сериал по телевизору. Было интересно.

– Тем лучше. Так вот, сейчас я работаю над делом об убийстве, и мне необходимо связаться с Шарлоттой Джексон, которая служила в армии в тысяча девятьсот девяносто первом году и была участницей операции «Буря в пустыне».

Она какое-то время молчала, но Босх терпеливо ждал.

– Что ж, вероятно, вам нужна я. Мне довелось воевать тогда, но я никого не знаю в Лос-Анджелесе и не слышала ни о каком убийстве. Все это очень странно.

– Я догадываюсь, что поначалу это может немного сбить с толку. Но если вы будете любезны ответить на несколько моих вопросов, то, быть может, я сумею все объяснить.

Вновь повисла долгая пауза.

– Миссис Джексон? Вы меня слышите?

– Да, слышу. Задавайте ваши вопросы. Правда, у меня совсем мало времени. Мне скоро нужно на работу.

– Хорошо, тогда начнем, и я постараюсь не затягивать разговор. Прежде всего это номер вашего домашнего или сотового телефона?

– Сотового. Другого у меня нет.

– О’кей. В каком роде войск вы служили во время «Бури в пустыне»?

– В пехоте.

– И вы все еще на армейской службе?

– Нет, конечно.

Она явно сочла вопрос до крайности глупым.

– Где базировалась ваша часть в США, миссис Джексон?

– В Беннинге.

Босх отлично знал, что такое Форт-Беннинг. В свое время это была его последняя остановка перед переброской во Вьетнам. Находился лагерь в двух часах езды от Атланты, а именно туда первым делом отправилась Аннеке Йесперсен по прибытии в Штаты. Босх почувствовал, что что-то вновь начинает проклевываться. Какие-то скрытые прежде факты должны были вот-вот всплыть на поверхность. Но он подавил волнение и продолжил беседу:

– Как долго вы пробыли в районе Персидского залива?

– Примерно семь месяцев. Сначала в Саудовской Аравии во время «Щита пустыни», а потом в Кувейте, когда начались наземные боевые действия. «Буря в пустыне». А в сам Ирак так и не попала.

– Но вы ведь провели краткосрочный отпуск на борту круизного лайнера «Саудовская принцесса»?

– Конечно, – подтвердила Джексон. – Кто там только не успел побывать! А какое отношение этот отпуск может иметь к убийству в Лос-Анджелесе? И вообще, я не понимаю, зачем вы мне позвонили. Как я сказала, у меня сегодня полно работы, и потому…

– Уверяю вас, миссис Джексон, что для этого звонка имеются очень веские основания и вы действительно можете содействовать раскрытию убийства. Но позвольте поинтересоваться, чем вы сейчас занимаетесь?

– Работаю во Дворце правосудия в Атланте, на Инман-Парк.

– Понятно. Значит, вы юрист?

– Я? О Боже, нет, конечно!

Снова тот же тон, словно Босх задал ей идиотский вопрос, на который мог бы знать ответ заранее, хотя они общались впервые в жизни.

– Так кем же вы работаете во Дворце правосудия?

– Сижу на приеме и регистрации ходатайств, и мой босс терпеть не может, когда я опаздываю. Мне уже пора.

Босх понял, что ушел в сторону от главных вопросов, которые его интересовали. Это случалось с ним крайне редко и очень раздражало. Но он понимал, что вступил в беседу, еще не полностью очнувшись ото сна.

– У меня осталось всего несколько вопросов. И это крайне важно. Давайте вернемся к «Саудовской принцессе». Вы помните, когда именно оказались на борту?

– В марте перед самой отправкой моей части домой. Я еще подумала тогда: «На черта мне был бы этот отпуск, если бы нас заранее предупредили, что уже через месяц мы вернемся в Джорджию?» Но нам никто ничего не говорил, и я решила немного развеяться.

Босх кивнул. Он сумел вернуть разговор в нужное русло. Теперь важно было удержаться в его рамках.

– А помните, как давали интервью журналистке? Женщине по имени Аннеке Йесперсен.

На этот раз для ответа Джексон понадобилась лишь краткая пауза.

– Той голландской девушке[285]? Да, я ее помню.

– Аннеке была датчанкой. Но давайте проверим, говорим ли мы об одном и том же человеке. Красивая блондинка примерно тридцати лет, верно?

– Да, это она. Я ведь дала всего одно интервью в жизни. Голландка, датчанка, но это точно она. Я помню и ее саму, и ее имя.

– Хорошо. Где вы с ней беседовали?

– В баре. Вот только не скажу точно, в каком именно. По-моему, там еще был рядом бассейн. Около него я проводила большую часть времени.

– А о самом интервью что-нибудь припоминаете?

– Об интервью? Ничего не помню, если честно. Она задала мне всего пару вопросов. Очень быстро. В тот день она беседовала со многими. А еще там орала музыка, и почти все были пьяные, понимаете?

– Конечно.

И вот он настал – тот момент, когда Босх должен был спросить о самом главном.

– А потом вы встречались с Аннеке?

– Да. Следующим утром на том же корабле, в том же баре. Но только она больше не работала. Сказала, что отправила в редакцию статью и снимки, а теперь пришло время отдохнуть. У нее оставалось, по-моему, еще два дня.

Босх задумался. Он рассчитывал услышать нечто другое, памятуя о поездке Йесперсен в Атланту.

– А почему вы спрашиваете про нее? – задала вопрос Джексон. – Это она погибла?

– Боюсь, да. Она мертва. Двадцать лет назад ее убили в Лос-Анджелесе.

– О милостивый Боже!

– Это случилось во время беспорядков в девяносто втором году. Через год после «Бури в пустыне».

Он подождал ее реакции, но Джексон молчала.

– Я думаю, это каким-то образом связано с тем кораблем, – наконец произнес Босх. – Вы помните еще хоть что-нибудь, связанное с ней? Например, когда вы встретились на следующий день, она была пьяна?

– Не думаю, хотя в руках она держала бутылку. Как и я сама. На том судне все только и делали, что пили.

– Верно. Помните что-то еще?

– Мне врезалось в память, что такой светловолосой секс-бомбе, как она, приходилось труднее, чем всем нам. Нужно было то и дело отбиваться от парней.

«Всем нам» означало: находившимся на корабле женщинам.

– Об этом она и расспрашивала меня, когда приехала потом в Беннинг.

Босх похолодел. Он не издал ни звука, боялся даже вздохнуть, мысленно умоляя ее продолжить. Но Джексон замолчала, и он осторожно начал выведывать подробности.

– Когда именно она к вам приезжала?

– Примерно через год после «Бури». Помню, я тогда уже паковала вещички. Мне оставалось всего две недели до выхода на гражданку. Но она как-то нашла меня, приехала на базу и начала задавать все эти вопросы.

– О чем именно она вас расспрашивала, помните?

– В основном о том, что было на второй день, когда она уже не работала. Сначала спросила, встречались ли мы с ней тогда. Я удивилась. «А ты сама, – говорю, – разве не помнишь?» Потом она спросила, с кем я ее видела в тот день и в котором часу в последний раз.

– И что вы ответили?

– Вспомнила, как она уходила с какими-то парнями. Вроде бы на дискотеку, куда мне не хотелось. И они пошли без меня. И в следующий раз мы с ней встретились уже в Форт-Беннинге.

– И вас не удивило, почему ей понадобилась такая информация?

– А что там удивительного? Я и так догадалась.

Босх ее понял. Скорее всего именно поэтому разговор двадцатилетней давности и запомнился Шарлотте так подробно.

– С ней что-то случилось на том корабле? – сказал он.

– Наверняка, – отозвалась Джексон. – Но я не стала лезть ей в душу. Мне показалось, что она и не хотела обсуждать это со мной. Ей только требовалось выяснить, с кем именно она тогда ушла.

Насколько же понятнее стали Босху таинственные обстоятельства дела! Он знал теперь, какое именно преступление, совершенное в военное время, расследовала Аннеке Йесперсен и почему так упорно не хотела ни с кем делиться подробностями. И вновь испытал острый приступ сострадания к женщине, с которой не встречался при ее жизни.

– Расскажите мне о мужчинах, с которыми она тогда ушла. Сколько их было?

– Если память не изменяет, то трое или даже четверо.

– Вы помните о них хоть что-нибудь? Важной может оказаться любая мелочь.

– Они все были из Калифорнии.

Босх опешил – слова Джексон колокольным набатом отдавались у него в голове.

– Вы закончили, детектив? Мне нужно идти.

– Еще одну минуту, миссис Джексон. Вы мне очень помогли. Но скажите, откуда вам было известно, что те мужчины из Калифорнии?

– Я просто знала это, и все. Должно быть, они нам сами сообщили, поскольку я четко помню, что парни были калифорнийцами. Это я ей и сказала, когда она приехала ко мне на базу.

– А имен и фамилий вы не помните? Или чего-то еще?

– Нет, как-то не отложилось. Ведь целая вечность прошла. А все остальное я только потому и запомнила, что мы с ней тогда разговаривали о том же.

– Быть может, как раз тогда вы называли ей какие-то имена?

Джексон задумалась, перебирая в памяти прошлое.

– Нет, не думаю, чтобы называла фамилии. То есть я, наверное, звала их по именам на корабле, но едва ли помнила, как их звали, через год. На судне было так много парней… В памяти осталось только, что те из Калифорнии и мы дали им кличку – водилы.

– Водилы?

– Да.

– А откуда взялась такая кличка? Они говорили, что водят грузовики?

– Похоже на то. И у них были татуировки с таким смешным шофером из кино. Его еще играл этот знаменитый комик… Ну как же его?..

Но Босха интересовало другое, и он нетерпеливо сказал:

– Да, да, знаю, известный актер. Значит, татуировки? А где именно?

– На плечах. Было жарко. Мы собирались у бассейна. И мужчины сидели либо полуголые, либо в майках без рукавов. По крайней мере у двоих точно были такие татуировки, вот мы – то есть девчонки в баре – и прозвали их водилами. Больше мне нечего добавить. Я уже опаздываю на работу.

– Вы и так сделали очень важное дело, миссис Джексон. Даже не знаю, как вас благодарить.

– Это они убили ее?

– Пока нельзя ничего утверждать наверняка. У вас есть адрес электронной почты?

– Естественно.

– Могу я отправить вам одну ссылку? Это будет фото с сайта в Сети, где те парни сняты в то время на «Саудовской принцессе». Я бы очень вас попросил внимательно посмотреть на снимок, а потом сообщить мне, узнали вы кого-нибудь или нет.

– А это не потерпит до моего приезда на работу? Мне и правда уже надо бежать.

– Конечно, потерпит. Я пошлю вам фото, как только мы закончим разговор.

– Хорошо.

Она продиктовала ему электронный адрес, который он записал в гостиничном блокнотике, лежавшем на прикроватной тумбочке.

– Спасибо, миссис Джексон. Дайте мне знать, что вы думаете о фото, при первой возможности.

Отключив телефон, Босх поставил на кухонный стол свой портативный компьютер и настроил беспроводной сигнал Интернета из соседнего с мотелем дома. Потом, используя отчасти уроки, полученные от напарника, отчасти – от собственной дочери, открыл сайт, скопировал ссылку на страницу, где был выложен снимок солдат 237-й роты на борту «Саудовской принцессы», и отправил ее Шарлотте Джексон, разговор с которой только что закончил.

Подойдя к окну, проверил обстановку. Снаружи все еще стояла полная темнота без намека на приближение рассвета. Однако за ночь парковка перед мотелем оказалась почти наполовину заполненной. Он решил принять душ и подготовиться к наступавшему дню, дожидаясь ответа из Атланты по поводу фотографии.

Двадцать минут спустя, когда Босх пытался просушить волосы вконец застиранным полотенцем, он услышал, как его компьютер издал характерный звук, и снова зашел в кухню, чтобы посмотреть почту. Шарлотта Джексон писала:

Мне кажется, это они. Не уверена на все сто, но думаю, что не ошибаюсь. Корабль тот самый, и татуировки мне знакомы. Но все же это было двадцать лет назад, а я еще много пила. Но все же считаю, что да – это они.

Босх сидел за столом и перечитывал письмо, охваченный ужасом и возбуждением. Идентификация преступников Шарлоттой Джексон не стала окончательной, но предельно приближалась к этому. Он по опыту знал, что улики и показания по делам двадцатилетней и более давности почти никогда нельзя сразу признать неопровержимыми. Но события развивались. Рука прошлого протянулась из недр земли, но он пока не знал в точности, кого она схватит за глотку и утащит за собой, прорвавшись на поверхность.

Глава двадцать девятая

Утро Босх провел в номере, покинув его лишь однажды, чтобы купить в мини-маркете пакет молока и коробку пончиков на завтрак. Он повесил на дверь табличку «Просьба не беспокоить», после чего сам перестелил простыни и вернул на место полотенце. Потом позвонил дочери, перехватив ее перед школой, и кратко поговорил с Ханной. Оба разговора вышли немного формальными в духе «Как дела? – Хорошо». Занявшись работой, он следующие два часа провел за компьютером, вводя в дело необходимые дополнения и исправления, а закончив, убрал ноутбук и бумаги в дорожную сумку.

Прежде чем уйти, он сдвинул кровать к задней стене, чтобы освободить как можно больше пространства в центре комнаты под люстрой. Затем поставил под нее кухонный стол, снял абажуры с двух настенных бра и прикрепил их к люстре так, чтобы свет падал на лицо человека, который будет сидеть по левую от стола сторону.

Уже у двери Босх проверил карманы брюк в поисках ключа от номера. Он нашарил его пластиковый набалдашник, а вместе с ним что-то еще. Это оказалась визитная карточка детектива Менденхолл, завалявшаяся с того момента, как он обнаружил ее на рабочем столе в отделе.

У него возникло искушение позвонить Менденхолл, чтобы выяснить, ездила ли та вчера в Сан-Квентин, как обещала Ханне, но Босх сразу же отказался от этой идеи, посчитав, что гораздо важнее сохранить инерцию движения, приданную делу телефонным разговором с Шарлоттой Джексон. Снова сунув карточку в карман, он открыл дверь, убедился, что красная табличка с просьбой не беспокоить все еще висит на ручке снаружи, и запер за собой номер.

Это классика работы следователя. Для наиболее быстрого и эффективного раскрытия группового преступления прежде всего необходимо определить его слабое звено и найти способ этим воспользоваться. Стоило одному звену лопнуть, как размыкалась вся цепочка.

Как правило, слабейшим звеном оказывался конкретный человек. Босх теперь знал, что имеет дело с преступлением двадцатилетней давности, в котором замешаны четверо, а быть может, и все пятеро индивидуумов. Один из них уже мертв, к двоим трудно подступиться – они пока надежно защищены властью, деньгами и юридическими полномочиями. Оставались Джон Фрэнсис Доулер и Реджиналд Бэнкс.

Доулера не было в городе, и Босх не собирался дожидаться его возвращения. Следствие набрало темп, который он всячески стремился поддерживать. Нужно браться за Бэнкса, решил он. И не только за неимением другой кандидатуры. Босх полагал, что именно Бэнкс звонил десять лет назад, чтобы навести справки о расследовании. Это явно свидетельствовало, что чувствовал он себя тогда некомфортно. Волновался или даже боялся чего-то. А это и есть признаки слабости, которую можно использовать.

После раннего обеда в ресторане быстрого обслуживания «Ин-энд-аут бургер» на Йосемит-авеню и чашки кофе в соседнем «Старбаксе» Босх вернулся на Крауз-Лэндинг-роуд и припарковался у тротуара в том самом месте, откуда удобно было наблюдать Реджиналда Бэнкса за работой.

Однако поначалу Бэнкса на прежнем месте он не увидел. За его столом расположился другой агент по продажам. Но Босх приготовился ждать сколько потребуется и уже через двадцать минут Бэнкс появился в торговом зале, войдя через заднюю дверь со стаканчиком кофе в руке. Он занял свое место, щелкнул по клавише пробела на компьютере и сделал несколько телефонных звонков, каждый раз предварительно проводя пальцем по строчке на мониторе. Босх понял, что он обзванивает старых клиентов фирмы, проверяя, не готовы ли те обменять старый трактор на новый с соответствующей доплатой.

Босх наблюдал за ним примерно полчаса, обдумывая свою «легенду». И как только другой агент отвлекся, занятый посетителем, взялся за дело. Выйдя из машины, он пересек улицу и, войдя в магазин, направился к вездеходу, стоявшему возле стола, за которым все еще разговаривал по телефону Бэнкс.

Гарри с притворным интересом осматривал двухместный квадроцикл с небольшим кузовом и предохранительным каркасом вместо крыши. Табличка с ценой располагалась рядом, закрепленная на пластмассовой стойке. Как Босх и ожидал, Бэнкс вскоре положил трубку.

– Подыскиваете себе хороший «гейтор»[286]? – окликнул он Босха из-за стола.

Босх повернулся и посмотрел так, будто прежде не подозревал о его присутствии.

– Да, подумываю об этом, – сказал он. – А у вас, случайно, нет в продаже подержанных машин такого типа?

Бэнкс поднялся из-за стола и подошел. На нем были спортивная куртка и галстук, узел которого он успел ослабить. Встав рядом с Босхом, он оглядел вездеход так, словно тоже видел его впервые в жизни.

– Это самая последняя модель универсального назначения. Все четыре колеса ведущие, прямой впрыск топлива, тихий четырехтактный движок, а кроме того… Давайте посмотрим. Кроме того – регулируемые амортизаторы, дисковые тормоза и наилучшие гарантийные условия, какие только можно получить. То есть здесь есть все, что душе угодно. Он прет как танк, но при этом «Джон Дир» обеспечивает вам повышенный комфорт и надежность. Между прочим, меня зовут Реджи Бэнкс.

Он протянул руку, и Босх пожал ее.

– Гарри.

– Рад знакомству, Гарри. Хотите оформить покупку?

Босх замялся, изображая нервного и нерешительного покупателя.

– Я понимаю, это то, что мне нужно, но только не уверен, потяну ли новый. Даже не подозревал, что эти штуковины такие дорогие. Цена почти как у легкового автомобиля.

– Он того стоит, поверьте. К тому же мы ввели систему скидок, которая вас приятно удивит.

– Насколько приятно?

– Сбросим пять сотен с цены и выдадим купонов для станции техобслуживания еще баксов на двести пятьдесят. А я лично поговорю с боссом. Он может разрешить еще снизить цену, но не слишком. Эти машины у нас идут на ура.

– А зачем же мне ваши купоны, если вы говорите, что он надежен, как танк?

– Речь ведь не о ремонте, а только о регулярной диагностике и обслуживании, дружище. Этих купонов вам хватит года на два, усекаете?

Босх кивнул и снова окинул вездеход оценивающим взглядом.

– Значит, подержанных у вас нет? – повторил он вопрос.

– Надо глянуть на заднем дворе.

– Давайте глянем. По крайней мере я тогда с чистой совестью смогу сказать своей старушке, что изучил все варианты.

– Резонно. Пойдемте. Только позвольте мне взять ключи.

Бэнкс зашел в кабинет старшего менеджера, располагавшийся за задней стеной торгового зала, и вскоре вернулся с большой связкой ключей. Потом он провел Босха по коридору к тыльной стороне здания. Через заднюю дверь они попали на огороженную площадку, заставленную бывшими в употреблении тракторами и вездеходами. Квадроциклы по ранжиру выстроились вдоль дальней стены.

– Вот все, что у меня сейчас есть, – сказал Бэнкс. – Вам для развлечения или для работы?

Босх не уловил сути вопроса, а потому сделал вид, что не расслышал его, и ничего не ответил. Длинный ряд сверкающих машин производил сильное впечатление.

– У вас есть ферма или ранчо? Бывает, знаете ли, человеку просто охота попрыгать на скорости по кочкам, – продолжил Бэнкс, и до Босха дошло, о чем его спросили чуть раньше.

– Я только что купил виноградник рядом с Лоди. Мне нужна машина, которая свободно пройдет между рядами и поможет мне легко туда добраться. Я уже староват, чтобы мотаться в такую даль пешком.

Бэнкс кивнул с таким видом, словно слышал подобные истории сотни раз.

– Вы решили стать дженльменом-фермером, верно?

– Да, кем-то в этом роде.

– Сейчас все стали скупать виноградники. Винный бизнес – последний писк моды. Мой самый большой босс – владелец салона – держит у Лоди огромные виноградники. Фирма «Косгрув агрикалчер», слыхали?

Босх кивнул.

– Кто же о ней не слышал. Но мы с ним не знакомы. Мое хозяйство слишком мелкое.

– Понимаю. Но надо же с чего-то начать, усекаете? Быть может, здесь мы что-нибудь для вас подберем. Ну, какой из них вам приглянулся?

Он сделал жест в сторону шести полугрузовых квадроциклов, показавшихся Босху совершенно одинаковыми. Все были зеленого цвета и разнились только степенью потертости кузовов. Кроме того, у некоторых вместо каркаса над сиденьями была установлена полноценная кабина. Но изящные пластмассовые стойки с ценами здесь отсутствовали.

– Они у вас все только зеленые? – спросил Босх.

– Да, из подержанных машин сейчас в продаже только такие, – ответил Бэнкс. – Это ведь «Джон Дир». Их девиз – «Зелень полей – наша гордость!» Но если мы вернемся к разговору о новом агрегате, то на заказ вам доставят его хоть в камуфляжной окраске.

Босх снова задумчиво кивнул.

– Полагаю, мне нужна кабина, – сказал он.

– Правильная мысль. Безопасность превыше всего! – подхватил Бэнкс. – Пожалуйста, здесь есть варианты и с кабинами.

– Да, – сказал Босх. – Безопасность важна. Но давайте еще раз осмотрим тот новый, что стоит внутри.

– Нет проблем.

Лишь через час Босх вернулся к своей машине. Он вроде бы почти решился купить квадроцикл, выставленный в торговом зале, но снова впал в сомнения и заявил, что должен еще подумать. Бэнкс был явно расстроен, что продажа сорвалась буквально в последний момент, но его питала надежда на завтрашний день. Он вручил Босху свою визитку и настойчиво просил непременно звонить. Обещал даже, что через голову непосредственного начальника свяжется с большим боссом и добьется у него дополнительной скидки в придачу к уже предложенной и купонам на обслуживание. Похвастался, что приближен к хозяину, поскольку знает его уже двадцать пять лет.

В целом эта встреча нужна была Босху лишь для того, чтобы познакомиться с Бэнксом и слегка прощупать его характер, попробовать немного вывести из равновесия. Более близкое свидание предстояло позже, когда план сыщика вступит в следующую стадию.

Босх завел машину и отъехал от тротуара на тот случай, если Бэнкс все еще наблюдает за ним. Но в нескольких кварталах выше по Крауз-Лэндинг-роуд развернулся и снова подкатил к салону, припарковавшись теперь на противоположной стороне улицы, но так, чтобы рабочее место Бэнкса оставалось по-прежнему как на ладони.

День прошел, а ни одного клиента Бэнксу больше так и не обломилось. Он периодически хватался за телефон, активно работал на компьютере, но, как показалось Босху, результат все равно получился нулевым. Бэнкс нервно ерзал в кресле, время от времени принимался выстукивать пальцами дробь по краю стола и то и дело убегал в глубь помещения, чтобы вернуться с новым стакачиком кофе. При этом от Босха не укрылось, как пару раз он добавлял в кофе нечто из пинтовой бутылки, которую украдкой доставал из ящика стола.

Ровно в шесть Бэнкс вместе с остальными работниками салона покинул рабочее место. Зная, что он живет к северу от Модесто, в Мантеке, Босх заранее проехал ниже по улице и снова развернулся, готовый последовать за ним до самого дома.

Бэнкс вывел со стоянки серебристую «тойоту» и, как следовало ожидать, направился в северном направлении. Однако затем он удивил Босха, неожиданно свернув влево на Хэтч-роуд и взяв курс в сторону от 99-й трассы. Сначала Босх подумал, что он знает какую-то более короткую дорогу, но уже вскоре стало ясно, что это не тот случай. Главное шоссе уже давно привело бы его к дому.

Босху пришлось последовать за «тойотой» в район города, где промышленная зона и жилье тесно соседствовали друг с другом. По одну сторону улицы тянулись жилые дома представителей среднего класса и людей с еще более низкими доходами, стоявшие плотной стеной, словно зубы во рту. А по другую располагались пустыри, свалки, склады вторичного сырья и металлолома.

Здесь Босху пришлось чуть отстать от Бэнкса из опасения, что тот заметит слежку. А потом он и вовсе потерял «тойоту» из виду, когда Хэтч-роуд стала извиваться наподобие горной реки.

Он набрал скорость, миновал несколько поворотов, но серебристый автомобиль словно испарился. И только проехав значительное расстояние Босх сообразил, что недавно видел указатель поворота на ЦВВ – Центр ветеранов войны. Повинуясь догадке, Босх резко затормозил и развернулся. Припарковавшись на стоянке, он сразу же заметил серебристую «тойоту», оставленную чуть в стороне от здания, словно ее хотели сделать как можно незаметнее. Нетрудно было догадаться, что именно здесь Бэнкс останавливался, чтобы выпить по пути домой и даже случайно не встретить никого из знакомых.

В баре, куда вошел Босх, царил почти полный мрак. Он встал на пороге, давая глазам привыкнуть к скудному освещению, чтобы разглядеть Бэнкса. Но этого не потребовалось.

– Вы только посмотрите, кто пришел!

Босх повернулся на голос и увидел Бэнкса, сидевшего в одиночестве за стойкой. Куртку он снял, как и галстук, который, видимо, запихнул в карман. Молодая барменша склонилась над стойкой, наливая новую порцию спиртного в стоявший перед ним высокий стакан. Босх изобразил искреннее удивление.

– Ну ничего себе! А я решил заглянуть сюда, чтобы немного освежиться, прежде чем отправиться дальше на север.

Бэнкс указал ему на высокий стул рядом с собой.

– Добро пожаловать в наш клуб.

Босх подошел, на ходу доставая бумажник.

– Да я и сам член этого клуба.

Он извлек свою ветеранскую карточку и бросил ее на стойку. Но прежде чем барменша успела ее проверить, в карточку вцепился Бэнкс.

– А я думал, тебя зовут Гарри.

– Так и есть. Меня никто не называет иначе.

– Хаир… Иер… Как, черт возьми, произносится это замысловатое имечко?

– Иеронимус. Так звали художника, жившего в давние времена.

– Знаешь, тогда мне трудно тебя винить, что ты решил назваться просто Гарри.

Бэнкс отдал карточку барменше.

– Могу поручиться за этого парня, Лори. Это наш человек.

Лори не стала особенно пристально изучать карточку и вернула ее Босху.

– Гарри, позволь представить тебе тройное «Л», – сказал Бэнкс. – Лори Линн Лукас. Лучшая хозяйка бара в мире.

Босх наклоном головы поприветствовал барменшу и уселся рядом с Бэнксом. «Пронесло», – подумал он. Судя по всему, Бэнксу их «случайная» встреча не показалась подозрительной. А если и показалась, то еще пара стаканов развеют любые его сомнения.

– Лори, дай ему выпить за мой счет, – потребовал Бэнкс.

Босх поблагодарил его и заказал себе пиво. Вскоре перед ним уже стояла запотевшая бутылка, а Бэнкс поднял свой стакан, чтобы провозгласить тост:

– Выпьем за нас! За настоящих воинов!

Он чокнулся стаканом с бутылкой Босха и отпил треть его содержимого – по всей видимости, двойной дозы виски со льдом. Когда он протянул руку, Босх заметил на его запястье массивные командирские часы с несколькими циферблатами и лимбом для изменения часовых поясов. Забавно было видеть такой хронометр у торговца тракторами.

Бэнкс между тем воззрился на соседа по стойке с пристальным прищуром.

– Позволь высказать предположение. Вьетнам?

Босх кивнул.

– А у тебя?

– «Буря в пустыне», дружище. Первая война в Заливе.

– «Буря в пустыне», – уважительно повторил Босх. – Вот оттуда у меня пока ничего нет.

Бэнкс снова прищурился.

– А чего именно у тебя нет? – спросил он.

Босх усмехнулся.

– Понимаешь, я в некотором смысле коллекционер. Собираю на память предметы с каждой войны. В основном – трофейное оружие. Жена считает меня чокнутым.

Бэнкс молчал, и Гарри рискнул развить тему.

– Жемчужина моей коллекции – танто, снятый с трупа одного япошки после битвы за Имодзиму. Видно, что он успел им основательно попользоваться.

– Это что? Пистолет?

– Нет. Клинок.

Босх жестом изобразил, как достают меч из ножен. Лори Линн брезгливо хмыкнула и отошла к дальнему концу стойки.

– Заплатил за него две штуки, – продолжил Босх. – Причем он обошелся бы мне гораздо дешевле, если бы не побывал в деле. А ты не привез из Ирака ничего интересного?

– Сказать по правде, я там и не успел побывать. Мы базировались в Саудовской Аравии, часто посещали Кувейт. Я служил в транспортных войсках.

Он выпил остатки виски.

– То есть по-настоящему ты пороха не нюхал? – провоцировал его Босх.

Бэнкс с громким стуком опустил стакан на потертые доски барной стойки.

– Лори, чертова девка! Ты будешь сегодня работать, или как?

Потом он посмотрел Босху в глаза.

– Еще как нюхал, приятель! Все наше подразделение чуть не похоронила всего одна иракская ракета. Но и мы кое-кому успели надрать задницы. И, как я тебе сказал, мы были транспортниками. Имели доступ к чему угодно и знали, как протащить это потом в Штаты. Усекаешь?

Босх тоже повернулся к нему, изобразив повышенный интерес. Но ему пришлось дождаться, пока Лори снова наполнит Бэнксу стакан и отойдет в сторону. А потом он заговорил приглушенным, заговорщицким тоном:

– Знаешь, что мне очень хочется иметь? Что-нибудь из арсенала хуссейновской гвардии. У твоих знакомых нет ничего такого? Между прочим, я потому и заглядываю всегда в ЦВВ, попадая в чужой город. В таких местах часто встречаешь нужных людей. Свой танто я купил через одного старикана, с которым свел знакомство в ветеранском баре в Темпе. Но с тех пор прошло лет, наверное, двадцать.

Бэнкс закивал, стараясь следить за сутью разговора сквозь сгущавшийся алкогольный туман.

– Что ж… Быть может, я и знаю нужных ребят. У них здесь много чего припрятано. Пистолеты, мундиры – что угодно найдешь. Но тебе придется раскошелиться, и лучше бы начать с покупки «гейтора», из-за которого ты мне сегодня всю плешь проел.

Босх положил руку ему на плечо.

– Я тебя понял. Мы еще поговорим об этом. Как насчет встречи завтра в твоем салоне?

– Вот это уже совсем другой разговор, дружище.

Глава тридцатая

Босху удалось выбраться из бара ЦВВ, ухитрившись не заплатить за очередной стакан виски для Бэнкса. Причем новый приятель явно не заметил, что сам Босх не отпил и половины содержимого пивной бутылки. Снова сев за руль, Босх отъехал в дальний конец стоянки, где располагался пирс с рампой для спуска на реку катеров, и поставил машину в ряд пикапов с пустыми сейчас лодочными прицепами. Ему пришлось подождать минут двадцать, прежде чем из бара показался Бэнкс и забрался в «тойоту».

Три двойных виски Бэнкс выпил в баре у Босха на глазах. Не менее порции успел уговорить до его появления и еще одну, если не больше, снова оставшись в одиночестве. И потому Босх слегка встревожился: если Бэнкс поведет машину в таком виде, придется остановить его, чтобы предотвратить аварию, в которой могли пострадать и он, и другие люди.

Но Бэнкс явно накопил многолетний опыт пьяного вождения. Он уверенно вырулил со стоянки и направился по Хэтч-роуд туда, откуда приехал. Босх сидел у него на хвосте, стараясь держать дистанцию и внимательно наблюдая. Ни крутых виражей, ни превышения скорости, ни резких или необъяснимых остановок – Бэнкс, казалось, полностью владел собой и машиной.

Тем не менее следующие десять минут выдались для Босха напряженными, пока Бэнкс не выехал на 99-ю трассу, по которой направился к северу. На автостраде Босх осмелился приблизиться к «тойоте», а потом и вовсе пристроился позади нее. Пять минут спустя они миновали поворот в сторону Хэммет-роуд и знак, отмечавший границу округа Сан-Хоакин. Босх тут же положил стробоскопическую мигалку на панель приборов и включил ее. Затем догнал «тойоту» и помигал дальним светом фар, ярко осветив машину Бэнкса. Сирены у Босха не было, но и без нее Бэнкс не мог не заметить светового шоу за своей спиной. Через несколько секунд он включил правый поворотник.

Босх рассчитывал, то Бэнкс не станет останавливаться на обочине скоростной трассы, и оказался прав. Через полмили располагался первый из съездов на Рипон. Свернув туда, Бэнкс притормозил, а затем прижался к краю дороги рядом с запертой овощной палаткой и заглушил двигатель. Кругом было тихо и пустынно, что как нельзя лучше устраивало Босха.

В отличие от многих других пьяных водителей Бэнкс не вышел из машины, чтобы начать скандалить. И стекла со своей стороны не опустил тоже. Босх сам подошел ближе, держа на плече мощный фонарик и зная, что в его ярком свете Бэнкс не разглядит его лица. Он постучал костяшками пальцев в окно, и Бэнкс, еще немного помедлив, опустил стекло.

– У тебя не было причин тормозить меня, командир, – сказал он, прежде чем Босх успел вымолвить слово.

– Сэр, вы были не в состоянии вести автомобиль по прямой линии все время, что я наблюдал за вами. Вы пили?

– Чушь собачья!

– Сэр, выйдите из машины!

– На, подавись!

Он протянул через окно свое водительское удостоверение. Босх взял его и сделал вид, будто рассматривает, хотя на самом деле не спускал глаз с Бэнкса.

– На твоем месте я бы для начала позвонил, – сказал тот с откровенным вызовом в голосе. – Позвони шерифу Брабанду, и он прикажет тебе возвратиться в патрульную машину и убраться отсюда к едрене фене.

– Мне нет нужды звонить шерифу Брабанду, – ответил Босх.

– А лучше все же позвони, потому что твоя работа висит сейчас на волоске. Пользуйся, пока я добрый. Не упусти свой шанс и позвони, мать твою!

– Вы, кажется, не поняли, мистер Бэнкс. Мне ни к чему шериф Брабанд, поскольку мы находимся не в округе Станислас. Мы на территории округа Сан-Хоакин, и здешнего шерифа зовут Брюс Элай. Я, конечно, могу ему позвонить, но мне не хочется лишний раз злить его по такому мелкому поводу, как вождение в пьяном виде.

От Босха не укрылось, как Бэнкс заметно приуныл, поняв, что уже успел пересечь границу, за пределами которой кончались гарантии безнаказанности.

– Выйдите из машины, – приказал Босх. – Больше повторять не стану.

Бэнкс резко протянул руку к ключу зажигания и попытался завести машину. Но Босх был готов к этому. Уронив фонарик, он успел остановить Бэнкса, прежде чем тот повернул ключ. Потом, цепко держа его за запястье, открыл дверцу «тойоты», вытащил Бэнкса наружу, развернул и прижал грудью к крыше автомобиля.

– Мистер Бэнкс, вы арестованы за сопротивление представителю органов правопорядка и по подозрению в управлении транспортным средством в нетрезвом состоянии.

Бэнкс продолжал извиваться всем телом, пока Босх заламывал ему руки за спину и надевал наручники. Ему удалось извернуться и включить подсветку салона, поскольку водительская дверца оставалась открытой. Этого оказалось достаточно, чтобы он узнал Босха.

– Ты?

– Да, это я.

Босх сумел наконец зафиксировать руки Бэнкса за спиной.

– Что за хрень тут творится?

– Все просто. Тебя берут под арест. А теперь ступай к задней дверце моей машины, и если снова попытаешься рыпнуться, то неожиданно поскользнешься и грохнешься мордой в грязь, понятно? Будешь потом блевать гравием. Ты этого хочешь?

– Нет. Но я требую адвоката.

– Получишь своего адвоката, как только оформим задержание. Вперед!

Босх оторвал Бэнкса от его машины и повел к «краун-вик». Стробоскопический сигнал в ней продолжал пульсировать. Босх силком усадил арестанта на заднее сиденье и пристегнул ремнем.

– Если только дернешься, пока мы будем ехать, получишь по зубам фонариком. И тогда тебе больше потребуется дантист, чем адвокат. Я ясно выражаюсь?

– Да. Я не стану сопротивляться. Просто доставь меня в участок и дай позвонить адвокату.

Босх захлопнул заднюю дверцу, вернулся к машине Бэнкса, вынул ключи зажигания из замка и запер ее. Ему оставалось лишь воспользоваться той же запиской «Кончился бензин», пригодившейся накануне, и сунуть ее под стеклоочиститель «тойоты» Бэнкса.

Возвращаясь к своему автомобилю, в свете, исходившем с трассы, Босх вдруг заметил еще одну машину, вырисовывающуюся темным силуэтом на обочине шоссе. Босх отчетливо помнил, что не проезжал мимо припаркованной машины, когда вслед за Бэнксом сворачивал с 99-й магистрали.

В машине было слишком темно, чтобы разглядеть, есть ли кто-то внутри или нет. Он сел за руль, выключил маячок и, резко вырулив с гравия на асфальт, поехал вдоль параллельной шоссе дороги, непрерывно посматривая в зеркало заднего вида, отчасти чтобы держать под контролем Бэнкса, отчасти встревоженный появлением таинственного автомобиля.

Босх подъехал к мотелю «Блю-лайт» и заметил, что перед ним стояли всего две машины, да и те по другую от его номера сторону здания. На этот раз он сдал назад, чтобы пассажирская дверца «краун-вик» оказалась как можно ближе к двери комнаты.

– Что происходит? Где мы? – забеспокоился Бэнкс.

Босх молча вышел из машины и отпер номер. Вернувшись, он пристально оглядел окрестности, прежде чем вытащить Бэнкса с заднего сиденья. Затем быстрым шагом повел его к двери, обняв за плечи, словно помогая пьяному приятелю добраться до кровати.

В комнате он включил свет, ногой захлопнул дверь и подвел Бэнкса к стулу, на который было направлено освещение.

– Что ты творишь? – возмутился тот. – Ты обязан оформить протокол об аресте и предоставить мне адвоката.

Босх продолжал хранить молчание. Он снял наручники с запястья Бэнкса, продел цепочку сквозь двойную перекладину спинки стула и защелкнуть их снова. Руки Бэнкса были теперь надежно прикреплены к спинке.

– Ты даже не представляешь, в какое дерьмо вляпался, – заявил Бэнкс. – Мне плевать, в каком мы округе, но ты перешел черту, ублюдок! Сними с меня браслеты немедленно!

Босх не реагировал. Он зашел в кухню и наполнил пластмассовый стаканчик водой из-под крана. Затем вернулся к столу и тоже сел. Отпив немного воды, поставил стакан на стол.

– Ты меня слышал, придурок? У меня здесь такие связи! Я знаком с самыми влиятельными людьми в долине. Так что ты – в полной жопе, свинья!

Босх вглядывался в его лицо, все еще выдерживая паузу. Прошла минута. Бэнкс напряг мышцы, и Босх услышал, как цепочка наручников звякнула о перекладину. Жалкая попытка освободиться закончилась неудачей, и Бэнкс обмяк, осознав это.

– Так и будешь со мной в молчанку играть? – заорал он.

Босх достал сотовый телефон и положил на стол. Сделал еще глоток воды, слегка откашлялся, прочищая горло, и заговорил спокойно, даже как будто небрежно, используя вариацию на тему, исполненную неделей ранее с Руфусом Коулманом.

– Наступил один из самых важных моментов в твоей жизни. И выбор, который предстоит тебе теперь сделать, станет самым значительным.

– Не понимаю, что за бред ты несешь.

– Нет, ты понимаешь. Тебе прекрасно известно, о чем я толкую. И если хочешь спасти свою шкуру, сейчас мне все расскажешь. В этом и состоит твой выбор: спастись или сгинуть.

Бэнкс тряхнул головой, словно пытаясь очнуться от дурного сна.

– Послушай… Это какое-то безумие. А… Понял! Ты вовсе не коп, угадал? Ты – один из долбанутых, свихнувшихся на борьбе за справедливость. Если ты коп, покажи свой жетон. Дай мне на него взглянуть, сучий выблядок!

Но Босх лишь снова взял стакан и отхлебнул немного воды. Он выжидал. Свет фар со стоянки перед мотелем пробежал по стенам и потолку номера, пробившись сквозь шторы на окне, и Бэнкс завопил:

– Эй, помогите! На помощь! Меня здесь…

Босх схватил стакан и выплеснул остатки воды Бэнксу в лицо, чтобы заставить замолчать. Потом быстро зашел в ванную и взял полотенце. Когда он вернулся в комнату, Бэнкс кашлял и сплевывал воду. Босх использовал полотенце как кляп, с силой стянув концы на его затылке. Вцепившись ему в волосы, рывком откинул назад голову и четко сказал прямо в ухо:

– Еще раз пискнешь, и я разберусь с тобой гораздо круче.

Потом Босх чуть раздвинул шторы и выглянул в образовавшуюся щелку. Из окна ему были видны все те же два автомобиля, стоявшие перед мотелем, когда они сюда приехали. Если кто-то еще и заезжал во двор, то, видимо, лишь развернулся и снова выбрался на дорогу. Он повернулся и осмотрел Бэнкса. Скинул пиджак, бросив его на постель и показав кобуру пристолета на бедре. Затем снова уселся напротив Бэнкса.

– Так на чем мы остановись? Ах да, на выборе. Тебе предстоит сделать сегодня выбор, Реджи. Причем не один раз. Для начала нужно определиться, будешь ты со мной разговаривать или нет. И это очень важное решение для тебя. От него зависит, проведешь ты остаток своих дней за решеткой или же сумеешь улучшить свое положение, сотрудничая со мной. Ты ведь знаешь, что такое смягчающие вину обстоятельства, верно? Они могут сильно повлиять на твою дальнейшую судьбу.

Бэнкс помотал головой, но не потому, что не понимал смысла сказанного. Это означало: «Не могу поверить, что со мной все это действительно происходит».

– Скоро я выну кляп у тебя изо рта, но если ты попытаешься снова поднять вой… Что ж, тогда тебе не миновать весьма болезненных последствий. Однако прежде чем я это сделаю, мне нужно, чтобы ты сосредоточился и выслушал меня. Поскольку то, что я сейчас скажу, поможет тебе полностью осознать ситуацию, в которую ты попал. Это понятно?

На сей раз Бэнкс с готовностю закивал и даже попытался выразить свое согласие голосом, но выдал лишь нечленораздельное мычание.

– Очень хорошо, – продолжил Босх. – Значит, вот как обстоят дела. Ты являешься участником группового преступного сговора, продолжающегося уже более двадцати лет. Этот сговор возник на борту корабля «Саудовская принцесса» и тянется до сих пор.

Босх заметил, как глаза Бэнкса округлялись от страха по мере того, как он осмысливал эти слова. Затем выражение страха сменилось неподдельным ужасом.

– А потому ты либо отправишься очень надолго в тюрьму, либо будешь нам помогать, и мы вместе разоблачим этот преступный сговор. Станешь сотрудничать, и у тебя появится шанс на некоторое смягчение участи. Тебе, быть может, даже не впаяют пожизненного срока. Ну как? Могу я вынуть кляп?

Бэнкс снова энергично закивал. Босх потянулся через стол и резко сдернул полотенце с его лица.

– Так лучше? – спросил он.

Какое-то время оба пристально смотрели друг на друга. Потом Бэнкс заговорил, но совершенно иным тоном, в котором безошибочно слышались нотки отчаяния.

– Умоляю вас, мистер, не причиняйте мне вреда. Я понятия не имею, какой такой сговор вы себе вообразили. Это просто нелепость. Я всего лишь продаю тракторы. И вам это известно. Вы же видели меня за работой, верно? Это все, что я знаю. Если вас что-то интересует о тракторах «Джон Дир», то я с удовольствием…

Босх с силой грохнул кулаком по столу.

– Заткнись!

Бэнкс тут же умолк, а Босх поднялся, достал из сумки папку с делом и вернулся за стол. Этим утром он перебрал материалы и разложил их так, чтобы фотографии и документы находились в нужной ему последовательности. Босх открыл обложку, под которой первым был снимок тела Аннеке Йесперсен, лежавшего на земле в проулке. Он кинул его на стол перед Бэнксом.

– Это женщина, с которой вы впятером расправились, а потом все вместе попытались замести следы.

– Это безумие. Это какое-то…

Но Босх уже предъявил ему следующее фото, на котором было запечатлено орудие убийства.

– А это трофейный пистолет из Ирака, из которого ее застрелили. Один из тех стволов, которые, как ты рассказал мне раньше, вы сумели контрабандой провезти в США.

Бэнкс лишь пожал плечами.

– Ну и что с того? Чем мне это грозит? Отнимут ветеранскую карточку? Тоже мне, большое дело! Убери от меня эти фотки.

Вместо этого Босх выложил еще одну фотографию. Бэнкс, Доулер, Косгроув и Хендерсон рядом с бассейном на «Саудовской принцессе».

– А это вы четверо на борту того самого судна накануне вечера, когда перепились и изнасиловали Аннеке Йесперсен.

Бэнкс снова помотал головой, но Босх отчетливо видел, что последнее фото попало точно в цель. Теперь Бэнкс перепугался насмерть, понимая, что был тем самым пресловутым слабым звеном. Как, впрочем, и Доулер. Вот только не Доулер сидел сейчас прикованный наручниками к стулу. А он – Бэнкс.

Все его многолетние страхи и волнения мгновенно вскипели, и он совершил огромную ошибку.

– Срок давности по статье за изнасилование – всего семь лет, а больше у тебя ничего на меня нет. Потому что ко всему остальному дерьму я не причастен.

Вот это было уже очень важное признание. До сего момента Босх мог оперировать только теорией заговора, но не имел ничего, чтобы подкрепить ее. А потому вся его игра с Бэнксом преследовала одну главную цель: настроить его против остальных. Сделать своего рода уликой в деле.

Но поскольку до Бэнкса, похоже, еще не дошло, в чем он только что признался, какую важную информацию выдал, Босх поспешил продолжить:

– Это Хендерсон сказал тебе, что на вас уже нельзя повесить изнасилование? Поэтому он попер на Косгроува и стал вымогать деньги на собственный ресторан?

Бэнкс молчал. Он был откровенно поражен осведомленностью Босха. А тот оперировал догадками, но строились они теперь на прочном фундаменте понимания, что связывало этих людей и какими могли быть отношения между ними.

– Только шантаж дорого обошелся ему самому, так ведь?

Босх кивнул, словно подтверждая истинность своих слов. По глазам Бэнкса он видел, что тот пытается понять происходящее. Этого он и добивался.

– Похоже, до тебя начало что-то доходить, – сказал Босх. – Все верно. Мы уже взяли Доулера, и он не хочет загреметь за решетку на всю жизнь, а потому согласился сотрудничать.

Бэнкс помотал головой.

– Врешь! Этого не может быть. Я с ним недавно разговаривал. Позвонил, как только ты ушел из бара.

Вот в чем заключалась главная опасность импровизации. Ты не знаешь, в какой момент твоя история напорется на подводный камень в виде неизвестного тебе факта. Но Босх попытался выкрутиться:

– Конечно, ты с ним разговаривал. Но только он в тот момент был уже в наших руках. Тебе он сказал только то, что ему позволили. А потом опять запел, как птичка, выдавая нам с потрохами тебя, Косгроува, Брабанда… То есть Барабана. Ведь так вы, парни, звали его тогда?

По глазам Бэнкса было видно, что он окончательно купился на версию Босха. Кто-то же должен был сообщить ему о Барабане. Придумать такое невозможно.

Босх разыграл еще одну сценку, сделав вид, будто внимательно изучает лежавшие перед ним материалы дела, словно там имелось нечто, о чем он забыл упомянуть.

– Жаль мне тебя, Реджи. Когда дойдет до Большого жюри, суда, обвинений в убийстве, изнасиловании, преступном сговоре и так далее, на кого раскошелятся Косгроув и Брабанд, чтобы нанять лучших адвокатов, как ты думаешь? А кто станет защищать таких, как вы? Они все спишут на вас. Заявят, что это ты с Доулером и Хендерсоном совершил преступления. И кому поверят присяжные? Им или вам?

Бэнкс подался вперед, но наручники крепко удерживали его на месте, и он лишь поник головой, испуганный и покорный судьбе.

– Срок давности истек, – промямлил он. – Меня уже нельзя привлечь за сделанное на том корабле, а больше я ни в чем не виноват.

Босх усмехнулся. Его всегда поражала способность преступников либо отстраняться от содеянного, либо подводить под него рациональную базу.

– Ты ведь даже произнести этого не в состоянии, верно? «Сделанное на том корабле». Назовем вещи своими именами. Это было групповое изнасилование. Вы, парни, сексуально надругались над ней. И ты плохо разбираешься в законах. Заговор с целью сокрытия преступления является продолжением преступления и отменяет срок давности. Так что против тебя все еще можно выдвинуть обвинения, Бэнкс. А их выдвинут непременно.

Босх напирал, продолжая игру и фантазируя на ходу.

Впрочем, у него не было другого выхода. Чтобы добиться своего, ему требовалось окончательно запугать Бэнкса, заставить его говорить, пробудить желание дать показания против остальных. На самом деле все его страшилки про тюрьму и суд оставались до сей поры обычными пустышками. У Босха были пока всего лишь крупицы косвенных доказательств причастности Бэнкса и его сотоварищей к убийству Аннеке Йесперсен. Он не располагал ни свидетелями, ни стопроцентными уликами против них. Да, он разыскал орудие убийства, но не готов был вложить его в руку одному из этих мужчин. Да, в деле имелись материалы, доказывавшие соприкосновение жертвы с подозреваемыми во время войны в Заливе и годом позже в Лос-Анджелесе, но это не служило прямым подтверждением, что именно один из них расправился с ней. Босх прекрасно понимал, насколько всего этого недостаточно, и ни один самый неопытный заместитель районного прокурора в Лос-Анджелесе не пожелает стать обвинителем по такому делу. У Босха имелся единственный шанс – добиться признания от одного из заговорщиков. Обманом, заигрываниями, угрозами и чем угодно еще ему необходимо было сломать, расколоть Бэнкса и заставить рассказать о случившемся.

Бэнкс же продолжал мотать головой, но теперь с таким видом, словно пытался отогнать от себя какие-то мысли или картины, рисовавшиеся ему воображением. Как будто эти движения могли отогнать мрачную реальность.

– Нет, нет, приятель! Так нельзя. Ты должен мне помочь, – взмолился он. – Я расскажу тебе все как на духу, но ты должен меня вытащить. Пообещай мне это.

– Я не имею права давать тебе обещаний, Реджи, но готов замолвить за тебя словечко в офисе прокурора. И еще могу заверить, что в прокуратуре тщательно оберегают своих ключевых свидетелей. Но если ты хочешь попасть под надежную защиту, тебе лучше сейчас же мне открыться и рассказать все, что знаешь. Абсолютно все. И никакой лжи. Один раз соврешь, и все пойдет прахом. Мотать тебе тогда срок до конца своих дней.

Он дал Бэнксу время осознать услышанное, прежде чем продолжил. Босх понимал, что должен прямо здесь и сейчас получить неопровержимые доказательства против остальной четверки. Если шанс будет упущен, то уже навсегда.

– Итак, ты готов говорить? – спросил он после долгой паузы.

Бэнкс не слишком решительно, но кивнул.

– Да, готов, – ответил он.

Глава тридцать первая

Босх ввел пароль в свой мобильник, активируя режим диктофона. После чего приступил к допросу. Он официально представился, назвал номер дела, в связи с которым проводились следственные действия, и описал Реджиналда Бэнкса, не забыв упомянуть его возраст и полный домашний адрес. Затем Босх зачитал подследственному его права по шпаргалке, которую хранил в кожаном бумажнике вместе с полицейским жетоном, а Бэнкс сделал заявление, что дает показания добровольно, исходя из желания содействовать отправлению правосудия и не настаивает на предварительной консультации с адвокатом.

После этого Бэнксу потребовалось девяносто минут, чтобы рассказать историю длиной в двадцать лет, начавшуюся на борту круизного лайнера «Саудовская принцесса». При этом он ни разу не употребил слова «изнасилование», но признал, что четверо из них – Бэнкс, Доулер, Хендерсон и Косгроув – совершили половые акты с Аннеке Йесперсен в каюте судна, пока женщина находилась в бессознательном состоянии, вызванном воздействием алкоголя и наркотического вещества, которое Косгроув тайком подсыпал ей в напиток. По словам Бэнкса, Косгроув в шутку называл наркотик «ром и пунш», но Бэнкс не мог объяснить, откуда взялось это название. Насколько он знал, это было сильнодействующее успокоительное, которое вводили крупному рогатому скоту перед транспортировкой.

Босх же догадался, что речь шла о седативном ветеринарном препарате ромпуне. Он уже сталкивался со случаями его применения при расследовании других дел.

Бэнкс продолжил, поведав, что Косгроув с самого начала наметил своей жертвой Йесперсен, все время твердя, что она была, по всей видимости, натуральной блондинкой, а ему прежде ни разу не удалось переспать с подобной женщиной.

Когда Босх спросил, присутствовал ли во время изнасилования в каюте Дж. Дж. Брабанд, Бэнкс ответил отрицательно, заявив, что Брабанд знал о случившемся, но сам в группу насильников не входил. Бэнкс, кроме того, отметил, что в тот момент помимо пятерых упомянутых на борту судна находились и другие военнослужащие 237-й роты, но ни один из них не имел никакого отношения к данному делу.

Рассказывая свою историю, Бэнкс даже пустил слезу, повторив несколько раз, насколько сожалеет о своем соучастии в том преступлении.

– Понимаешь, приятель, шла война. А ты сам, должно быть, знаешь, что война делает порой с людьми.

Босх слышал подобный аргумент далеко не впервые. Мол, постоянная опасность, риск для собственной жизни, страх и стресс дают человеку индульгенцию за совершение немыслимых в своей жестокости преступлений, на которые он никогда не пошел бы в условиях мирной жизни. Этот предлог использовали, оправдывая любые злодеяния от массовых расстрелов гражданского населения до групповых изнасилований беззащитных женщин. У Босха все это вызывало лишь глубокое отвращение, и он только утвердился в своем мнении, что Аннеке Йесперсен совершенно права. Преступлениям, совершенным во время войны, нет и не может быть никакого оправдания. Просто война выявляет в каждом человеке его истинную сущность – хорошую или дурную. И никакого сочувствия к Бэнксу и его подельникам Босх не испытывал.

– Стало быть, для этого Косгроув захватил с собой «ром и пунш» в такую даль? На случай если война превратит его в животное? Скольким женщинам он успел подсыпать его там? А раньше? Например, еще учась в школе? Ведь, держу пари, вы все ходили в одну среднюю школу. И мне плохо верится, что впервые попробовали действие этого зелья лишь на корабле.

– Нет. За других не поручусь, но только не я. Никогда прежде ничего подобного не делал. Скажу тебе больше – я даже не знал, что Косгроув применил его в тот раз. Мне казалось, что она просто… Ну, знаешь, слегка перепила. Это Брабанд мне все рассказал.

– Как же так? Вы только что уверяли меня, будто Брабанда там и близко не было.

– А его и не было. Это произошло намного позже, когда мы уже вернулись сюда. Он знал, что случилось в той каюте. Знал в мельчайших подробностях.

Но Босху все еще недоставало данных, чтобы точно установить роль, сыгранную Брабандом в преступлениях против Аннеке Йесперсен. Не давая Бэнксу держаться безопасной для него линии повествования, он внезапно и вроде бы случайно перешел к беспорядкам в Лос-Анджелесе 1992 года.

– А теперь расскажите о событиях на бульваре Креншо, – попросил он.

– Что? – удивленно вскинулся Бэнкс. – Этого я не могу.

– Отчего же? Вы ведь там были.

– Я там был, но ТАМ меня не было, усекаешь, о чем я?

– Что-то не очень. Пояните свою мысль.

– Конечно, я там был. Нас всех привезли в одно место. Но когда ту девушку застрелили, я находился вдалеке от проулка. Нас с Хендерсоном поставили на проверку документов у блокпоста на другом конце территории, которую контролировало наше подразделение.

– То есть вы хотите сказать, и это фиксирует сейчас запись, что вы ни разу не видели, как вы выразились, «ту девушку» по имени Аннеке Йесперсен ни живой, ни мертвой за время пребывания в Лос-Анджелесе?

Сама по себе формальная постановка вопроса заставила Бэнкса задуматься. Он понимал, что Босх расставляет ему ловушку. Детектив особо подчеркнул, что Бэнкс сможет на что-то надеяться, только рассказав ему правду. Но если хотя бы один раз солжет, то никакого уговора не состоится и Босх палец о палец не ударит, чтобы облегчить его участь.

Как добровольный помощник следствия, Бэнкс сидел теперь без наручников. Он запустил пальцы в волосы. Два часа назад он наслаждался жизнью в ветеранском баре, а теперь буквально боролся за нее – за жизнь, которая так или иначе, но никогда уже не станет прежней после нынешней ночи.

– Хорошо. Давай сдадим немного назад. Я этого не утверждал. Я видел ее. Видел, но понятия не имел, что потом ее застрелили в том проулке. Тогда я действительно находился далеко в стороне. Я узнал, что мертвое тело, найденное там, принадлежало именно ей, только когда мы уже вернулись домой. Недели две спустя. Клянусь, это истинная правда!

– Допустим. Расскажите, при каких обстоятельствах вы ее видели.

По словам Бэнкса, вскоре после прибытия 237-й роты в Лос-Анджелес для наведения порядка Хендерсон уведомил остальных, что заметил «блондиночку с корабля» среди других представителей прессы рядом с Колизеем, где находился сборный пункт для всех вызванных в город подразделений Национальной гвардии из Центральной долины.

Поначалу приятели ему не поверили, но Косгроув все же отправил Брабанда посмотреть на группу журналистов, поскольку того не было в каюте «Саудовской принцессы» и она не сумела бы его опознать.

– Да, но в таком случае как он смог опознать ее?

– Он видел ее на корабле и знал, как она выглядит. Он только не пошел с нами в каюту. Ворчал, что четверо – это уже толпа.

Босх принял это во внимание и велел продолжить. По словам Бэнкса, Брабанд вскоре вернулся и доложил, что женщина действительно там.

– Помню, мы еще ломали себе головы: «Чего ей здесь надо?» и «Как, черт возьми, она нас разыскала?». Но Косгроува это не беспокоило. Он сразу заявил, что ей ничего не удастся доказать. Ведь все произошло еще до появления тестов на ДНК и всей прочей научной муры, усекаешь?

– Да. Это понятно. Так когда же вы лично видели ее?

Бэнкс объяснил, что, как только их рота получила инструкции и стала выдвигаться в район Креншо, он впервые сам заметил Йесперсен. Она следовала за их машинами и фотографировала солдат, занимавших позиции вдоль бульвара.

– Она походила на какой-то призрак, еще и снимающий нас на пленку. Меня просто мороз продирал по коже. Хендерсона тоже. Мы решили, что она собирается написать о нас в газету или что-то вроде того.

– Вы с ней разговаривали?

– Нет. Ни разу.

– А Хендерсон?

– Я такого не видел, а мы почти все время были вместе.

– Так кто же убил ее, Реджи? Кто завел ее в проулок и застрелил?

– Этого я не знаю, поверь. Если бы знал, сказал бы. Но меня там не было.

– И вы между собой не обсуждали это?

– Естественно, обсуждали, но вслух имя того, кто с ней разделался, не произносилось никогда. Здесь Брабанд все взял в свои руки и заставил поклясться, что мы никому ничего не расскажем. Он еще сказал, что у Карла хватит денег, чтобы обо всех позаботиться, если только мы будем помалкивать. А если начнем трепать языком, у него есть способ заткнуть нас.

– Какой же?

– Он намекнул, что сохранил важную улику. То, что случилось на корабле, сказал он, послужило мотивом, и нам всем грозит статья. Преступный сговор с целью убийства.

Босх кивнул. Это в точности совпадало с той теоретической базой, которую подводил под это дело он сам.

– И все же. Кто на самом деле спустил курок? Карл? Вы ведь его подозревали?

Бэнкс пожал плечами.

– Да, лично мне всегда казалось, что это сделал он. Он затащил ее в тот проулок или заманил хитростью, а другие его прикрывали. Те трое держались вместе. Карл, Фрэнк и Барабан. Но нас с Хендерсоном там не было. Еще раз тебе говорю.

– А позже вечером Фрэнк Доулер якобы отошел в сторонку пописать и «совершенно случайно» обнаружил труп.

Бэнкс только кивнул в ответ.

– Но для чего? Зачем им было беспокоиться? Просто бросили бы тело, и его, возможно, нашли бы только через несколько дней.

– Точно не знаю, но, если не ошибаюсь, они рассудили иначе. Посчитали, что если труп найдут во время беспорядков, то и следствие проведут небрежно. Ну, вроде как в спешке. Барабан уже тогда был заместителем шерифа в этих краях и разбирался в полицейских штучках. Мы все время слышали истории, как полиция ни с чем не успевает справляться. Ведь кругом творилось настоящее безумие.

Босх долго смотрел на него.

– И они оказались правы, – наконец произнес он.

Ему пришлось снова взять паузу в попытке собраться с мыслями и очертить круг вопросов, которые еще следовало задать. Это был тот случай, когда очевидец готов выложить все, а у дела оказывалось столько аспектов, что держаться четкой и единой линии допроса становилось почти невозможно. Но ведь он сидел сейчас с Бэнксом во многом благодаря обнаружению пистолета. «Иди по следу орудия убийства», – напомнил он себе одну из основных заповедей сыщика.

– Кому принадлежал пистолет, из которого ее застрелили? – спросил он.

– Не знаю. Не мне – это как бог свят! Свой я надежно припрятал дома.

– Вы все вывезли по «беретте» из числа захваченных в Ираке?

Бэнкс это подтвердил и рассказал, как их рота на загруженных под завязку машинах вывозила трофейное иракское оружие в саудовскую пустыню, где в огромных ямах его взрывали и закапывали. Почти все солдаты транспортной роты воспользовались случаем, чтобы присвоить себе что-нибудь, включая и тех пятерых, позже оказавшихся вместе с Аннеке Йесперсен на борту «Саудовской принцессы».

Оружие они потом легко провезли домой. Тайник устраивал сам Бэнкс, поскольку отвечал за инвентаризацию ротного имущества и нашел укромное место на дне одного из ящиков с оборудованием и запчастями.

– Это как пустить лису в курятник. Мы были транспортной ротой, а мне перед возвращением поручили проследить, чтобы все правильно разобрали на части и упаковали по ящикам. Спрятать те стволы оказалось проще простого.

– А дома вы распределили их между собой?

– Верно. И я точно знаю, что мой так и лежит дома в сейфе. А значит, я не мог ее убить.

– Вы все захватили пистолеты в Лос-Анджелес?

– Чего не знаю, того не знаю. Я своего не брал. Его пришлось бы все время прятать от чужих глаз.

– Но вы ведь отправлялись в город, который, как все видели по телевизору, уже полностью вышел из-под контроля властей. Разве не возникло соблазна дополнительно вооружиться на всякий случай?

– У меня не возникло.

– А у других?

– Откуда мне знать? Мы ведь больше не были такими близкими приятелями, понимаешь? После «Бури в пустыне» вернулись домой, и каждый как бы пошел дальше своей дорогой. А потом нас вдруг вызвали в Лос-Анджелес, и это снова свело нас вместе. Но никто ни у кого не спрашивал, взял ли он с собой тот пистолет.

– Ладно, пусть так. Тогда у меня есть еще один вопрос о пистолетах. Кто уничтожил на них серийные номера?

Бэнкс, казалось, откровенно удивился.

– О чем это ты? Никто ничего не уничтожал, насколько мне известно.

– Ты в этом уверен? На пистолете, из которого убили ту женщину, серийный номер отсутствовал. И ты утверждаешь, что ни один из вас этого не делал? Ты сам, например, не спилил номер со своего ствола?

– Нет. На кой черт нам это надо? Эти пушки были для нас типа сувениров на память о войне. Вроде талисманов.

Босх задумался над словами Бэнкса. Чарльз Уошберн настаивал, что на пистолете, найденном им на заднем дворе, серийного номера не было. Это вписывалось в логику действий убийцы, который выбросил оружие через забор в полной уверенности, что связать пистолет с ним будет потом невозможно. Но если верить Бэнксу, не все пятеро друзей с «Саудовской принцессы» избавились от серийных номеров, возвратившись с войны в Заливе. Хотя кто-то один все же сделал это, что само по себе выглядело достаточно зловеще. По крайней мере один из этой пятерки заранее знал, что пистолет не станет для него простым сувениром и в один прекрасный день он пустит его в дело.

Босх решил, что надо двигаться дальше. Ему необходимо было задокументировать эту историю всесторонне, не упустив в том числе нюансов взаимоотношений между пятью такими разными людьми и их изменений с течением времени.

– Расскажите мне о Хендерсоне. Что, по вашему мнению, с ним произошло в действительности?

– Кто-то укокошил его, вот что произошло.

– Кто?

– Не знаю, дружище. Но на самом деле это он объяснил мне нашу с ним ситуацию. Сказал, что после стольких лет мы можем не опасаться наказания за случившееся на корабле, а поскольку к событиям в Лос-Анджелесе мы вообще непричастны, то совершенно чисты перед законом.

Бэнкс сообщил также, что это был его последний разговор с Хендерсоном. Всего через месяц того убили во время вооруженного налета на ресторан, которым он заведовал.

– Причем владельцем ресторана являлся Косгроув, – заметил Босх.

– Да, это так.

– В газетах писали, что как раз в то время Хендерсон готовился открыть собственный ресторан. Вам что-нибудь об этом известно?

– Я читал, что было в газетах, но сам ничего не знаю.

– По-вашему, ограбление действительно было трагической случайностью?

– Нет. Я с самого начала понял это как предупреждение. Крис посчитал себя чистым, но у него было что-то на Карла. Вот он и явился к нему, чтобы сказать: дай денег на собственный бизнес или пеняй на себя. А после этого вдруг происходит ограбление, и Крис глотает пулю. Ты же знаешь, что виновного так и не нашли. И не найдут уже никогда.

– Так кто же это сделал?

– Откуда я знаю? Карл ворочает огромными деньжищами. Если ему что-то требуется, то это делается на раз. Усекаешь, о чем я?

Босх кивнул. Взявшись за папку с делом, он снова перелистал материалы в надежде, что они подскажут ему следующий вопрос. На этот раз его внимание задержали снимки фотоаппаратов, идентичных тем, что возила с собой Аннеке Йесперсен. В свое время ОПРБ сделала их, чтобы предъявить владельцам городских ломбардов, но никаких плодов это не принесло.

– А что с фотоаппаратами? Ее камеры пропали. Вы не видели такую у кого-нибудь в руках?

Бэнкс отрицательно помотал головой, но Босх наседал:

– А пленки? Косгроув упоминал когда-нибудь, что вынул пленки из ее фотоаппаратов?

– При мне – нет. Сколько раз еще повторять, приятель, что я вообще ничего не знаю о случившемся в проулке? Меня там не было!

До Босха внезапно дошло, что он упустил очень важную для подобного допроса тему, и он мысленно отругал себя за забывчивость. Он ведь прекрасно понимал, что такого разговора с Бэнксом наедине ему больше не повторить. Как только дело сдвинется с места, Бэнкса повсюду будет сопровождать адвокат. И даже если защитник посоветует ему продолжать сотрудничать с властями, Босху все равно уже никогда не представится возможность побеседовать с Бэнксом с глазу на глаз и по установленным им самим правилам. Следовало выжать из него максимум информации прямо сейчас.

– А что вам известно о номере Йесперсен в гостинице? Кто-то побывал там после ее убийства, открыв дверь ключом. Его похитили у нее из кармана, когда она была уже мертва.

Но Бэнкс начал качать головой, когда Босх еще не успел закончить вопроса. Ответ был очевиден.

– Ничего не знаю об этом.

– Уверены? – настаивал Босх. – Сокрытие от меня любой информации будет приравнено ко лжи. Если только мне это станет известно, считайте, что никакого уговора между нами не было. И тогда я со спокойной душой использую все сказанное вами против вас же. Это понятно?

И Бэнкс пошел на попятную.

– Послушай, я мало что помню. Но когда мы были в Лос-Анджелесе, я узнал, что Брабанд получил травму и отправился в больницу. Типа, у него случилось легкое сотрясение мозга, и он ночь провел в лазарете. Но позже сам Брабанд мне признался, что ничего подобного не было. Они с Карлом придумали эту байку, чтобы на время отлучиться из роты и с помощью того ключа обыскать ее комнату, посмотреть, не осталось ли там чего-то вредного для нас. Имея в виду случай на корабле.

Босх прекрасно помнил, как подали эту историю публике. Герой войны Брабанд оказался единственным солдатом 237-й роты, получившим повреждение при исполнении своего долга в Лос-Анджелесе. А теперь выяснялось, что все это ложь, часть плана скрыть факты группового изнасилования и убийства. И человек, обеспечивший сокрытие, с помощью богатого подельника уже дважды избирался окружным шерифом, а теперь метил в кресло конгрессмена.

– Что еще вы слышали? – спросил Босх. – Им удалось что-нибудь найти в ее номере?

– Да. Он забрал оттуда ее записи. Что-то вроде дневника, где описывалось, как она разыскивала нас и выясняла, кто мы такие. Получалось, она чуть ли не книгу собиралась настрочить обо всем. По крайней мере я так это понял.

– Дневник до сих пор у него?

– Понятия не имею. Я его в глаза не видел.

Босх рассудил, что Брабанд наверняка сохранил записи. Вместе с остальной информацией, которой он владел, дневник позволил бы ему полностью держать в руках остальных заговорщиков. Особенно важно ему было иметь рычаг воздействия на Карла Косгроува, своими деньгами и влиянием способного помочь Брабанду осуществить его самые смелые и амбициозные планы.

Босх проверил телефон. Запись все еще продолжалась, хотя прошла уже девяносто одна минута. Но и ему оставалось расспросить Бэнкса лишь об одном.

– Расскажите мне об Алексе Уайте.

Бэнкс изумленно уставился на него.

– Что еще за Алекс Уайт?

– Он был одним из ваших клиентов. Десять лет назад вы продали ему трактор-газонокосилку.

– Может быть. Но как, черт побери, это…

– В тот день, когда он приехал забрать покупку, вы позвонили в полицейское управление Лос-Анджелеса, представились его именем и навели справки о расследовании дела Йесперсен.

Босх по глазам заметил, что Бэнкс вспомнил, о чем идет речь.

– Ах да. Верно. Это был я.

– Зачем? С какой целью вы звонили?

– Меня беспокоило, как проходит следствие. В тот день у нас в комнате отдыха кто-то забыл газету, и я прочитал, что прошло ровно десять лет со времени беспорядков, и все такое. Вот и решил позвонить и все выяснить. Меня несколько раз переключали с одного копа на другого, пока один из них не согласился со мной поговорить. Но только он попросил сначала представиться, потому что на анонимные запросы они не отвечают. Мне подвернулась под руку бумажка с фамилией Уайта, и я решил этим воспользоваться. Они же не просили дать им адрес или номер телефона, вот я и подумал, что ничего страшного не случится.

Босх только теперь начал понимать, какую важную роль сыграл этот звонок. Если бы Бэнкс не позвонил, ничто не связало бы дела с Модесто и следствие до сих пор топталось бы на месте.

– На самом деле номер телефона был зафиксирован, – не без злорадства сообщил он Бэнксу. – Именно он вывел меня на ваш след.

Бэнкс угрюмо усмехнулся.

– Но я все равно никак не возьму в толк, зачем было звонить, – продолжал Босх. – Вы же знали, что вам уже ничто не грозит. А звонок мог только вызвать лишние подозрения.

Бэнкс пожал плечами.

– Да я и сам не понимаю. Нечистый попутал. Словно кто-то подтолкнул под руку. Я прочитал в газете про годовщину, стал вспоминать ту девушку, все, что случилось. Ну и решил выяснить, ищет ли еще полиция виновных.

Босх посмотрел на часы. Десять. Поздно, но он не собирался дожидаться утра, чтобы доставить Бэнкса в Лос-Анджелес. Следовало поддерживать набранный темп.

Он отключил запись и сохранил ее в памяти, но, будучи человеком, никогда не доверявшим современным технологиям, совершил почти невероятный для себя поступок: воспользовался возможностью подключиться через мобильник к Интернету и отправил звуковой файл на почтовый адрес своего напарника. Сделал он это на всякий случай. А подобных случайностей воображение рисовало ему предостаточно. Он мог неосторожно стереть запись, испортить ее или вообще уронить телефон в унитаз. Ему требовалась уверенность, что показания Бэнкса полностью застрахованы.

Сотовый издал характерный звук, означавший, что электронное письмо отправлено, и Босх поднялся.

– Хорошо, – сказал он. – На сегодня мы закончили.

– Ты позволишь мне вернуться в мою машину?

– Нет, тебе придется поехать со мной.

– Куда это?

– В Лос-Анджелес.

– Сейчас?

– Да, сейчас. Вставай.

Но Бэнкс не пошевелился.

– Послушай, дружище, я не хочу ехать ни в какой Лос-Анджелес. Мне нужно домой. У меня дети.

– Да? И когда ты с ними в последний раз виделся?

Бэнкс прикусил губу, ничего не ответив.

– Я почему-то знал, что очень давно. Так что не надо кочевряжиться. Пора ехать. Понимайся.

– Но почему так сразу? Дай мне заглянуть домой.

– Слушай внимательно, Бэнкс. Ты поедешь со мной в Лос-Анджелес. Утром мы с тобой придем в кабинет заместителя окружного прокурора, который еще раз снимет с тебя официальные показания, а потом, возможно, в темпе вальса поставит перед Большим жюри. И только после этого решит, отправить тебя домой или нет.

Бэнкс все еще не двигался с места, будто скованный своим прошлым. Ему стало понятно, что даже если удастся избежать обвинения и тюремного срока, его прежней жизни пришел конец. Каждая собака от Модесто до Мантеки будет теперь знать, что он совершил – когда-то давно и только что.

Босх стал собирать фотографии и бумаги из дела, вкладывая их обратно в папку.

– Договоримся так, – сказал он. – Ехать нам далеко. Ты можешь вольготно расположиться на пассажирском сиденье рядом со мной, или же мне придется снова взять тебя под арест, надеть наручники и запихнуть назад. Предупреждаю: несколько часов в такой позе на заднем сиденье, и ты, возможно, уже никогда не научишься ходить с прямой спиной. Итак, что ты предпочтешь?

– Хорошо, я поеду добровольно. Но сначала мне надо отлить. Ты же видел, сколько я выпил, а ведь я даже не заглянул в сортир, когда уезжал из бара.

Босх нахмурился. Разумеется, просьба звучала вполне естественно. Если на то пошло, Босх уже и сам размышлял, как наведаться в туалет, чтобы не дать Бэнксу шанса передумать и, чего доброго, ломануться к двери.

– Ладно, – сказал он. – Пойдем.

Босх вошел в ванную первым и проверил окошко. Оно было старым, со сломанной ручкой. Босх без труда вынул ее из гнезда и продемонстрировал Бэнксу, давая понять, что деваться тому некуда.

– Делай свои дела, – сказал он.

Затем вышел из ванной, но дверь оставил приоткрытой, чтобы сразу услышать, если Бэнксу вздумается взломать окно. Пока подопечный справлял нужду, Босх оглядел комнату, ища, к чему бы приковать его на то время, что понадобится в туалете ему самому. Все-таки в пути предстояло провести пять часов. Свой выбор он остановил на перекладинах, украшавших спинку кровати в изголовье.

Затем он начал поспешно собираться, покидав вещи в сумку и не тратя времени на то, чтобы сложить их. Когда Бэнкс спустил воду и вышел из ванной, Босх подвел его к кровати, заставил сесть и защелкнул наручники.

– Эй, мы так не договаривались! – возмутился Бэнкс.

– Это ненадолго. Не хочу, чтобы ты передумал, пока я облегчаю свой мочевой пузырь.

Босх еще стоял над унитазом, когда дверь номера с оглушительным треском распахнулась. Мгновенно застегнув молнию на ширинке, он влетел в комнату, приготовившись броситься вдогонку за Бэнксом, но тот по-прежнему сидел на кровати, прикованный к спинке.

Бросив взгляд на дверь, он увидел в проеме мужчину с пистолетом в руке. Даже без мундира и гитлеровских усиков, которые так ему шли на плакате, Босх легко узнал Дж. Дж. Брабанда, шерифа округа Станислас. Это был высокий, мужественный здоровяк, прямоугольный подбродок которого многие представительницы слабого пола сочли бы весьма привлекательным. Просто мечта для любого организатора предвыборной кампании.

Брабанд вошел в комнату один, но предусмотрительно направив ствол пистолета в грудь Босху.

– Детектив Босх! – сказал он. – А не кажется ли вам, что вы слегка нарушили границы своей юрисдикции?

Глава тридцать вторая

Приказав Босху поднять руки вверх, Брабанд подошел и вытащил из его кобуры пистолет, который сунул в карман зеленой охотничьей куртки. А потом стволом собственного пистолета указал на Бэнкса:

– Снимите с него наручники.

Босх выудил из брючного кармана ключик и освободил Бэнкса.

– Наденьте одно из колец себе на левое запястье, – прозвучала следующая команда.

Босх подчинился и положил ключ от наручников обратно в карман.

– А теперь, Реджи, закрепи ему руки за спиной.

Босх сам завел за спину вторую руку, позволив Бэнксу защелкнуть наручники. Брабанд уже без опаски подошел к нему, причем так близко, что при желании мог бы мгновенно приставить ствол к виску полицейского.

– Где ваш телефон, детектив?

– В правом нагрудном кармане.

Достав его мобильник, Брабанд пристально посмотрел Босху в глаза.

– Не стоило вам ворошить прошлое, детектив, – сказал он.

– Может быть и так, – отозвался Босх.

Брабанд запустил пальцы в другой его карман и извлек ключ от наручников. Потом прощупал складки одежды и убедился, что ничего не упустил. Взял с кровати пиджак, который тоже тщательно обыскал, забрав оттуда бумажник с жетоном и ключи от прокатной машины. Всю добычу он рассовал по собственным карманам. Достав из-за пояса второй пистолет, он отдал его Бэнксу.

– Не спускай с него глаз, Реджи.

Подойдя к столу, Брабанд ногтем отбросил обложку уголовного дела. Склонился и какое-то время разглядывал снимки фотоаппаратов того же типа, что похитили у Аннеке Йесперсен.

– Ну и чем же вы тут занимались, дженльмены? – насмешливо спросил он.

И Бэнкс сейчас же заговорил, словно для него было жизненно важно опередить Босха:

– Он хотел, чтобы я раскололся, Барабан. Рассказал про Лос-Анджелес, про корабль. Ему известно про корабль. Он для того меня и похитил. Но ему и слова не удалось вытянуть.

Брабанд ухмыльнулся.

– Это хорошо, Реджи. Очень хорошо.

Между тем он продолжал листать дело, переворачивая страницы по-прежнему одним только ногтем. Босх догадывался, что на самом деле папка его не слишком интересовала. Брабанду требовалось время, чтобы понять, с чем он столкнулся и что ему в этой ситуации делать. Наконец он захлопнул папку и сунул себе под мышку.

– Думаю, нам придется немного прокатиться, – сказал он.

Босх решил вступить в игру, зная, что его попытка едва ли увенчается успехом.

– Вам нечего опасаться, шериф. У меня пока есть только предположения. На них и чашки кофе не купишь.

Брабанд снова улыбнулся, но без намека на искренность.

– Не уверен. Мне кажется, с одними предположениями вы бы сюда не явились.

Босх ответил ему столь же фальшивой улыбкой.

– Но ведь случаются и приятные сюрпризы.

Брабанд повернулся и оглядел комнату, проверяя, не упустил ли чего из виду.

– О’кей, Реджи, захвати с собой пиджак детектива Босха. Мы все-таки поедем на небольшую прогулку. И воспользуемся машиной нашего гостя.

На стоянке не было ни души. Босха затолкали на заднее сиденье его пократной «краун-вик», после чего Брабанд отдал ключи Бэнксу и велел вести машину, а сам занял место позади водителя, рядом с Босхом.

– Куда мы направляемся? – спросил тот.

– На Хэммет-роуд, – ответил Брабанд.

Бэнкс выехал с территории мотеля и повел автомобиль в сторону 99-й трассы. Босх бросил взгляд на Брабанда, все еще сжимавшего пистолет.

– Как вы меня вычислили?

Даже в полумраке машины он разглядел, что на этот раз Брабанд улыбнулся с истинным самодовольством.

– Вы имеете в виду, как я узнал, что вы тут рыскаете повсюду и суете куда не надо свой нос? Это было нетрудно. Потому что вы наделали немало ошибок, детектив. Вчера вечером оставили свои грязные следы на вертолетной площадке у дома Карла Косгроува. Утром он их заметил и позвонил мне. Он решил, что к нему попытался проникнуть грабитель, и я послал пару своих ребят на проверку. А недавно со мной связался Фрэнк Доулер и рассказал, что наш друг Реджи Бэнкс выпивает в баре ветеранов с неким типом, который пытается купить пистолет из арсенала иракской республиканской гвардии. Интересное совпадение? Вот и меня оно заставило задуматься…

– Этот гад обманул меня, Барабан, – сказал Бэнкс, стараясь в зеркале заднего вида встретиться взглядом с Брабандом. – Я ведь не знал, кто он такой. Думал – наш человек. Вот и звякнул Фрэнку, не захочет ли он продать свой ствол. Когда мы с ним трепались в последний раз, ему как раз очень нужны были деньги.

– Я так и понял, Реджи. Но Фрэнку известно немного больше, чем тебе. К тому же он и так уже задергался. Жена сказала, что какой-то чужак приезжал вчера к нему домой и спрашивал о нем.

Он кивнул в сторону Босха, показав, кто был таинственным визитером.

– Фрэнк почуял неладное, и у него хватило ума позвонить мне. Тогда уже я сам взялся за телефон и, представь, скоро выяснил, что имя, которое хорошо запомнил с той давней ночи, значится в списке постояльцев в «Блю-лайт». Это была ваша самая крупная ошибка, детектив Босх. Зарегистрироваться в мотеле под своей настоящей фамилией.

Босх промолчал. Он смотрел сквозь стекло в темноту и пытался приободрить себя мыслью, что догадался отправить файл с записью допроса Бэнкса своему партнеру. Чу обнаружит его в почтовом ящике, как только включит завтра утром компьютер.

Он понимал, что может воспользоваться этим козырем, чтобы выторговать себе свободу, но это слишком рискованно. Невозможно предсказать, сколько влиятельных людей знает в Лос-Анджелесе Брабанд. Босх не мог подвергать опасности напарника и запись. Приходилось довольствоваться самим фактом: что бы ни случилось с ним сегодня, важнейшая улика попадет в руки Чу, и смерть Аннеке Йесперсен будет в итоге отомщена. Справедливость восторжествует. По крайней мере на это Гарри мог твердо рассчитывать.

Они двигались на юг и скоро пересекли границу округа Станислас. Бэнкс спросил, когда сможет забрать свою машину, но Брабанд сказал, чтобы это его не волновало. Они обо всем позаботятся позже. Как только впереди показался съезд на Хэммет-роуд, Бэнкс включил указатель поворота.

– Едем повидаться с боссом, как я погляжу? – заметил Босх.

– Что-то в этом роде, – отозвался Брабанд.

Они свернули с шоссе и помчались сквозь миндальную рощу в сторону усадьбы Косгроува. У ворот Брабанд велел Бэнксу подъехать ближе, чтобы он смог нажать на кнопку переговорного устройства, не вставая с сиденья.

– Слушаю!

– Это я.

– Все в порядке?

– Все в ажуре. Открывай.

Ворота автоматически распахнулись, и они за пару минут миновали подъездную дорожку к шато, на что Босху прошлым вечером потребовался почти час. Босх прислонился щекой к стеклу и всмотрелся. Было гораздо темнее, чем накануне. Облака полностью скрыли звездную россыпь.

Они приблизились к особняку, и Босху бросилось в глаза, что на сей раз внешняя подсветка отключена. Быть может, у сегодняшнего ветра не хватало силенок, чтобы раскрутить огромные лопасти турбины позади дома? Или же Косгроуву лишний свет показался ни к чему для намечавшегося дела? Лишь фары автомобиля высветили черный силуэт вертолета на площадке, готового в любой момент отправиться в полет.

Перед входом в шато стоял мужчина. Бэнкс притормозил, и тот сел на переднее сиденье. В подсвеченном салоне Босх увидел, что это Карл Косгроув – широкогрудый и рослый, с пышной, но уже совершенно седой шевелюрой. Его все еще легко было узнать даже по старым снимкам. Брабанд не перемолвился с ним ни словом, зато Бэнкс пришел в возбуждение при виде старого сослуживца.

– Привет, Карл. Давненько мы с тобой не виделись.

Косгроув окинул его взглядом, явно не разделяя радости встречи.

– Здравствуй, Реджи.

Больше он ничего не сказал. Брабанд распорядился, чтобы Бэнкс обогнул дом и мимо отдельного здания гаража повел машину вверх по склону холма к окраине усадьбы. Вскоре они оказались у старого амбара в форме буквы А, который стоял рядом с загоном для скота, но выглядел заброшенным.

– Что мы здесь делаем? – поинтересовался Босх.

– Мы? – вскинул на него взгляд Брабанд. – Лично мы собираемся здесь разобраться с детективом Босхом, потому что детектив Босх не пожелал оставить в покое призраки прошлого. Притормози у амбара, Реджи.

Бэнкс остановил машину так, чтобы в свете фар были видны высокие двойные двери постройки. К левой створке была прибита табличка с надписью «Посторонним вход строго воспрещен!». Двери запирались на металлический засов, а на ручках к тому же висела цепь с навесным замком.

– Подростки одно время повадились сюда, оставляя после себя кучу банок из-под пива и другого мусора, – сказал Косгроув, словно почувствовал необходимость объяснить, зачем понадобилось запирать амбар.

– Открывай, – попросил Брабанд.

Косгроув выбрался из машины и пошел к дверям, держа ключ наготове.

– Ты уверен, что нам без этого не обойтись, Барабан? – спросил Бэнкс.

– Оставь эту дурацкую кличку, Реджи! Меня уже много лет никто так не зовет.

– Прости, больше не буду. Но ты уверен, что нам иначе нельзя?

– Опять это нелепое «нам», «мы». А были ли когда-нибудь «мы», Реджи? Ведь все всегда приходилось делать мне одному. Подчищать дерьмо за вами, ребята.

Бэнкс промолчал. Косгроув между тем снял запоры и распахнул правую створку дверей.

– Давайте браться за работу, – сказал Брабанд.

Он вышел из машины, захлопнув за собой дверцу. Бэнкс все еще медлил, и Босх, улучив момент, поймал его взгляд в зеркале заднего вида.

– Ты еще можешь все исправить, Реджи. Он дал тебе пистолет. Останови их.

В этот момент открылась дверца со стороны Босха, и Брабанд рванул его из машины.

– А ты, Реджи, ждешь особого приглашения? Чего сидишь? Пошли с нами.

– Я подумал, что не нужен вам.

Бэнкс поднялся из-за руля, Босха тоже выволокли наружу.

– Шагай в амбар, Босх, – приказал Брабанд.

Гарри едва успел еще раз взглянуть на черное небо, прежде чем его толкнули вперед. Когда все оказались внутри, Косгроув включил лампочку, висевшую так высоко под потолком, что она едва освещала пространство.

Брабанд подошел к деревянной опоре в центре амбара, поддерживавшей сеновал, и надавил на нее плечом, проверяя на прочность. Она показалась ему надежной.

– Давайте его сюда, – сказал он.

Бэнкс снова подтолкнул Босха, а Брабанд, ухватив за руку, развернул, чтобы поставить к опоре спиной. Потом опять достал пистолет и нацелил его Босху в лицо.

– Веди себя смирно, – сказал он. – Реджи, прикрепи его наручниками к этой балке.

Бэнкс достал из кармана маленький ключ, отомкнул наручники на одном из запястий Босха и снова защелкнул их, заведя ему руки за опору. Босх понял, что они не собираются убивать его. По крайней мере не сейчас. По каким-то неясным причинам он пока нужен им живым.

Как только Босх оказался прикованным к балке, Косгроув осмелел и впервые подошел к нему вплотную.

– Знаешь, о чем я жалею? О том, что тогда в проулке не разрядил «М-16» тебе в спину. Не пришлось бы сейчас с тобой возиться. Но в тот раз мне понадобилось стрелять гораздо выше.

– Довольно, Карл! – оборвал его Брабанд. – Почему бы тебе не отправиться в дом и не дождаться Фрэнка? Когда мы здесь закончим, я к вам присоединюсь.

Косгроув смерил Босха долгим взглядом и зловеще улыбнулся:

– Присаживайтесь, детектив!

Он с силой ударил Босха по левой ноге, одновременно надавив сверху на плечи. Босх скользнул вдоль опоры, больно приземлившись на копчик.

– Брось, Карл! Предоставь остальное нам.

Косгроув наконец оставил Босха в покое, а тот вдруг понял, что он имел в виду под стрельбой выше. Косгроув и был тем солдатом, который в ночь на месте преступления устроил беспорядочную пальбу, вынудив всех залечь. Теперь стало ясно, что на самом деле он никого не увидел тогда на крыше. Его единственной целью было заставить сыщиков задергаться и поскорее свернуть расследование того, что там произошло.

– Я возьму машину, – сказал Косгроув.

– Нет, оставь ее здесь. Не нужно, чтобы Фрэнк увидел ее, когда подъедет к дому. Она его только понапрасну встревожит после того, что рассказала жена.

– Хорошо. Дойду пешком.

Косгроув вышел из амбара, а Брабанд подошел к Босху, глядя на него сверху вниз при скудном свете единственной лампочки. Он сунул руку в карман куртки и достал пистолет, который прежде отобрал у Босха.

– Послушай, Барабан, – занервничал Бэнкс. – А почему Фрэнку лучше не видеть машины? Что ты имел в виду…

– Реджи! Я же просил не называть меня так больше!

Затем Брабанд поднял руку, приставил ствол пистолета Босха к виску Бэнкса и, продолжая смотреть на Гарри, спустил курок. Выстрел прозвучал оглушительно, и Босха забрызгало кровью и мозгом за долю секунды до того, как тело Бэнкса рухнуло на пол амбара.

Брабанд взглянул на труп. Предсмертные удары сердца пульсирующими струйками гнали кровь из входного отверстия по грязному сену, устилавшему пол. Брабанд спрятал в карман пистолет Босха и поднял оружие, которое раньше отдал Бэнксу.

– Оставшись с ним в машине, ты ведь просил его использовать этот ствол против меня, угадал?

Босх промолчал, но Брабанд и не ожидал ответа.

– На его месте я бы убедился сначала, что он заряжен, – продолжил он и, достав обойму, помахал ею перед носом Босха, показывая, что та пуста. – А вот здесь ты все сделал по уму, детектив, – сказал он. – Искал слабое звено и верно определил, что это Реджи. Отличная работа!

Босх понял, что оказался не прав. Это был конец. Он приподнял колени и прижался спиной к балке, готовясь принять смерть.

Затем опустил голову и закрыл глаза. Усилием воли вызвал в воображении образ дочери. Это было доброе воспоминание. Однажды в воскресенье он отправился с ней на пустую парковочную площадку местной школы, чтобы преподать урок вождения. Поначалу у нее ничего не получалось, потому что она с излишней силой давила на тормозную педаль. Но к концу урока управляла машиной так плавно и уверенно, как это далеко не всегда получалось у многих автомобилистов, встречавшихся Босху на улицах Лос-Анджелеса. Он был горд за нее, но, что гораздо важнее, она сама гордилась собой. По дороге домой они все же поменялись местами, и за руль снова сел Босх. И тогда Мэдди впервые сказала, что хочет стать копом и продолжить дело отца. Признание вышло совершенно спонтанным и родилось, видимо, от чувства глубокого родства, которое оба ощутили в тот день.

Босх думал об этом, и им начало овладевать полнейшее хладнокровие. Пусть это станет его последним воспоминанием, которое он унесет с собой в «черный ящик».

– Побудь здесь, детектив. Позже ты мне еще пригодишься.

Это говорил Брабанд. Босх открыл глаза. Шериф развернулся и уже направился к выходу, сунув за брючный ремень пистолет, который отдавал Бэнксу. Небрежная легкость, с которой он пристрелил Бэнкса, как и это отработанное движение с пистолетом, внезапно окончательно прояснили для Босха картину. Трудно не моргнув глазом уложить человека наповал, если тебе не приходилось неоднократно делать этого прежде. И из пяти заговорщиков только один занимал в 1992 году положение, при котором избавиться от пистолета – пусть и без серийного номера – являлось насущной необходимостью. Для Брабанда его трофейная «беретта» из Ирака не была всего лишь сувениром на память о «Буре в пустыне». Он пользовался этим оружием и прежде. И потому захватил с собой в Лос-Анджелес.

– Так это был ты, – произнес Босх ему вслед.

Брабанд остановился и повернул голову.

– Ты что-то сказал?

Босх пристально смотрел на него.

– Я сказал, что теперь знаю, кто убийца. Это не Косгроув. Ее убил ты.

Брабанд вернулся и встревоженно осмотрел темные углы амбара, но потом лишь пожал плечами. Он чувствовал себя полным хозяином положения. Перед ним ведь сидел уже по сути мертвец, а мертвецы никому и ничего не могут рассказать.

– Да, – спокойно подтвердил он. – Она начала действовать мне на нервы.

Он ухмыльнулся. Казалось, его даже обрадовала возможность признаться Босху в преступлении, совершенном двадцать лет назад. И Босх воспользовался этим.

– Как ты заманил ее в проулок? – спросил он.

– Это было легче всего. Я просто подошел к ней и сказал, что мне известно, кого и почему она разыскивает. Мол, я тоже был на том корабле и случайно узнал обо всем. Заверил, что готов поделиться с ней информацией, но не хотел бы делать этого у всех на виду. Назначил свидание в пять утра на том месте. И ей хватило глупости явиться.

Он развел руками, показывая, что на этом история и кончается.

– А что случилось с ее фотоаппаратами?

– То же, что и с пистолетом. Я все пошвырял через заборы там же. Но само собой, сначала вынул кассеты с пленками.

Босху нетрудно было вообразить дальнейшее. Дорогая камера приземлилась у кого-то на заднем дворе. Ее, естественно, не отнесли в полицию, а оставили себе или продали.

– Есть другие вопросы, детектив? – Брабанд явно не прочь был еще немного порисоваться перед сыщиком из Лос-Анджелеса.

– Есть, – сказал Босх. – Если это сделал ты, то как тебе удалось держать потом двадцать лет в страхе Косгроува и остальных?

– Тут тоже нет ничего сложного. Карл-младшенький мгновенно лишился бы прав на наследство, узнай его папаша, в какую грязь влип сынок. А остальные? Это же щенки. Чуть припугнешь, и они готовы тебе подчиняться.

С этими словами он снова направился к двери. Открыл створку, но задержался на пороге. Оглянувшись на Босха с мрачной усмешкой, Брабанд протянул руку к выключателю и погасил свет.

– Хороших снов, детектив.

Затем он вышел и закрыл за собой дверь. До Босха донесся скрежет засова, запиравшего вход.

Босх оказался в кромешной тьме. Но он был жив. Пока еще.

Глава тридцать третья

Босха уже не раз бросали в полной темноте. И зачастую при весьма пугающих обстоятельствах, когда он знал, что смерть бродит где-то рядом. А потому его опыт подсказывал: если немного выждать, то едва различимый свет забрезжит в самых неожиданных местах. И значит, появится надежда на спасение.

При этом он осознавал необходимость разобраться во всем, что с ним произошло, и понять логику событий. А она свидетельствовала, что он никак не мог до сих пор оставаться в живых. По всем теориям, которые он прокручивал в голове, ему суждено было сыграть в ящик. Пасть с простреленной головой от руки Брабанда. Быть казненным так же невозмутимо, как это проделали с Реджи Бэнксом. Брабанд играл роль палача и чистильщика, а он – Босх – представлял собой мусор, который необходимо убрать. Почему его пока пощадили? Пусть временно. Босху следовало это понять, чтобы получить хоть малейший шанс выжить.

Но первый и главный шаг к спасению заключался в том, чтобы вернуть себе свободу движений. Отбросив на время остальные рассуждения, он сосредоточился на поисках пути к побегу. Сведя ступни, Босх сумел медленно подняться, получив чуть больший обзор для оценки своего положения.

Начал он с опорной балки. Это был крепкий деревянный брус толщиной шесть на шесть дюймов. Попытки бить по нему каблуком нисколько не поколебали его, лишь причинив боль самому Босху. Стало быть, с балкой справиться не удастся, и надо принять этот факт как неизбежность.

Он вгляделся вверх, где тоже царила тьма и с трудом просматривались черные полосы стропил. Впрочем, еще при включенном свете он понял, что этот путь для него закрыт – выбраться на крышу нереально.

Бросив взгляд вниз, он не увидел даже собственных ступней. Сено прикрывало обычный земляной пол, и Босх принялся долбить каблуком ботинка у основания балки. Она казалась прочно закрепленной, но оставалось пока неясно, каким образом.

Конечно, у него все еще был выбор: дождаться возвращения Брабанда или все-таки попробовать освободиться. Вспомнив образ дочери, представший перед ним недавно так отчетливо, он решил, что сдаваться нельзя. Он будет бороться за жизнь из последних сил. Расчистив слой сена, он каблуком постепенно проделал углубление в земляной поверхности пола.

Не видя других путей, он в отчаянии и ярости попеременно бил обоими каблуками, как будто сражался с кем-то, ставшим олицетворением всех его жизненных неудач и бед. Скоро пятки стерлись в кровь и нестерпимо болели. Его кисти были стиснуты наручниками так туго, что он уже не чувствовал пальцев. Но Босх почти не замечал этого, пытаясь каблуками вдребезги разнести все, что когда-либо мешало ему жить.

Но усилия оказались напрасными. Через некоторое время Босх понял, что уперся в бетонное основание, в котором и сидела так прочно опорная балка. Подвинуть ее даже на дюйм оказалось невозможно. Она надежно удерживала Босха в плену. Он бросил свои старания, уронив голову на грудь. Полностью выбившись из сил, он был близок к тому, чтобы признать ситуацию безвыходной.

Приходилось смириться с мыслью, что его самый последний, пусть и почти безнадежный шанс может представиться только с возвращением Брабанда. Если бы удалось найти предлог, чтобы Брабанд расстегнул наручники, появилась бы возможность вступить с ним в схватку. Быть может, он изловчится завладеть пистолетом или успеет выбежать в двери. Так или иначе, но попытка у него будет всего одна.

Да, но что может заставить Брабанда добровольно отказаться от своего стратегического преимущества? Босх выпрямился и уперся спиной в опорную балку. Нужно быть начеку. Нужно быть готовым использовать любую неожиданность. Он стал перебирать в памяти рассказанное ему в номере мотеля Бэнксом, выискивая детали, за которые мог бы зацепиться. Ему требовалось нечто, чем он смог бы пригрозить Брабанду, или же что-то спрятанное там, куда его мог отвезти только он – Босх.

Но при этом он не сомневался, что ни в коем случае не должен упоминать об электронном письме, отправленном по адресу Чу. Он не мог подвергнуть партнера опасности, как не мог дать Брабанду хотя бы микроскопической возможности добраться до ключевой информации по делу и уничтожить ее. Признание Бэнкса не имело цены и не могло служить предметом торга, даже если речь шла о жизни и смерти.

Босх был уверен, что Брабанд уже копался в его сотовом телефоне, но для доступа в него требовался пароль. К тому же аппарат настроили так, что введенные в него данные становились недоступны после трех попыток ввести пароль неверно. Если же Брабанд продолжал упорствовать, то уже привел в действие функцию автоматического удаления информации. Вот почему Босх надеялся, что Чу получит файл, а Брабанд ничего не заподозрит. И Гарри преисполнился решимости сохранить все в секрете.

А сейчас следовало найти что-то совершенно другое. Затеять какую-то игру, продумать сценарий, разыграть убедительный спектакль. Вот только какой именно?

Мысли метались. Должно, должно что-то быть. Хорошо, нужно взять за отправную точку тот факт, что Брабанд затрелил Бэнкса, поскольку догадался – Босх сумел его расколоть. Тогда можно заявить, что Бэнкс выдал ему некую тайну, хранимую ото всех, некоего туза в рукаве, которого мог использовать против Косгроува и Брабанда в случае крайней необходимости. Но что именно?

Внезапно у Босха родилась идея, показавшаяся ему многообещающей. И снова подсказкой стал пистолет. Иди по следу пистолета! Это стало уже девизом расследования. Бэнкс обмолвился, что в роте отвечал за инвентаризацию имущества и оборудования. Это он подыскал тайник в одном из ящиков, чтобы контрабандой провезти «сувениры» на территорию США. Лиса в курятнике. И Босх мог сказать Брабанду, что эта лиса втихаря составила список. Бэнкс указал серийные номера пистолетов и имена тех, кому каждый из них достался. И среди этих имен фигурировал владелец ствола, из которого убили Аннеке Йесперсен. Список припрятан, но после смерти Бэнкса его обнаружат. И только Босх мог показать Брабанду, где искать.

В сердце Босха вспыхнула надежда. Ему подумалось, что этот вариант действительно мог сработать. Сценарий сыроват, но пригоден как основа. Нужно добавить правдоподобных деталей, чтобы Брабанд встревожился не на шутку, испугался появления этого списка на свет божий. Поскольку он выдаст его с головой.

Босх поверил, что у него появился шанс. Необходимо приукрасить историю достоверными подробностями. Осталось только…

Но внезапно течение его мыслей прервалось. Он заметил свет. Только в этот момент до него дошло, что, обдумывая сценарий игры с Брабандом, он ни на секунду не закрывал глаза. И теперь его взгляд был прикован к едва заметному бледно-зеленому сиянию почти под ногами – размытому кругу диаметром в полудолларовую монету, состоявшему из светящихся точек, внутри которого что-то двигалось. Еще один микроскопический источник света, подобный далекой звезде на небосклоне, описывал движение по окружности, на мгновение замирая перед каждой точкой.

И как только Босх сообразил, что смотрит на часы Реджи Бэнкса, у него моментально зародился план побега.

Он скользнул вдоль опоры, заняв сидячее положение. Потом, несмотря на боль в мышцах ног, мучившую его после вчерашних скитаний по грязной жиже в миндальной роще, сумел завести левую ступню за балку, чтобы зафиксировать положение тела, а правую вытянул вперед, каблуком пытаясь зацепить руку мертвеца и подтянуть ее к себе. Потратив впустую немало усилий, он лишь с четвертого раза добился своего. Распрямившись, Босх развернулся вокруг балки на сто восемьдесят градусов, снова сел и с трудом дотянулся до мертвеца.

Ухватившись за него, он подтащил труп к балке и снял часы с запястья Бэнкса. В замке ремешка Босх нащупал фиксирующий штырек и распрямил его. Затем до боли вывернув запястье, он вставил крохотный кусочек металла в скважину наручников.

Вообще говоря, подобрать отмычку к замку наручников – плевое дело при условии, что действовать приходится не в кромешной тьме и не с руками, скованными за спиной. Ключ состоял из практически такого же штырька с единственной бородкой, к тому же был универсальным, поскольку полицейским часто приходилось передавать арестованных в наручниках друг другу или из одного подразделения в соседнее. Если бы для каждой пары наручников существовал свой, уникальный ключ, то это создало бы дополнительные трудности для и без того крайне неповоротливой системы. На простоту замка и рассчитывал Босх. Он искусно обращался с набором настоящих отмычек, которые прятал под жетоном в бумажнике, конфискованном Брабандом. А вот превращать в отмычку незамысловатую деталь от ремешка часов ему еще не приходилось.

Тем не менее Босху удалось открыть замок с правой стороны меньше чем за минуту. Когда же одна рука оказалась свободна, со вторым замком он сравился еще быстрее. Обретя способность передвигаться, Босх кинулся к дверям амбара, но, забыв о распростертом на полу теле Бэнкса, споткнулся об него и упал лицом в сено. Поднявшись и заново сориентировавшись, осторожно пошел вперед, вытянув руки. Упершись наконец в дверь, он стал шарить по стене в поисках выключателя.

Лампочка под потолком амбара снова загорелась. Босх быстро вернулся к огромным створкам дверей. Он, конечно, слышал, как Брабанд задвигал снаружи засов, но все равно испытал двери на прочность и вполне ожидаемо ничего не добился. Еще дважды он всем телом наваливался на двери и снова безрезультатно.

Отступив назад, Босх осмотрелся. Трудно было даже предположить, когда в амбар вернутся Брабанд и Косгроув – через минуту или через сутки, а значит, действовать нужно незамедлительно. Обогнув труп на полу, он перешел в затемненную часть помещения. В задней стене амбара тоже располагались двери, но и они были намертво заперты снаружи. Больше ни окон, ни дверей обнаружить не удалось. Босх громко и смачно выругался.

Потом постарался успокоиться и обдумать ситуацию. Он попытался вспомнить, каким увидел амбар в свете фар, когда они подъезжали. Постройка имела форму буквы А, и наверху находилось окно, через которое прежде закладывали на хранение сено.

Босх метнулся к деревянной лестнице, ведущей на сеновал и располагавшейся рядом с другой опорной балкой, поддерживающей крышу. Поднявшись наверх, он обнаружил кипы старого сена, оставшегося здесь с тех пор, как амбаром перестали пользоваться по назначению. Босх протиснулся к двойному окну без стекол, тоже оказавшемуся под замком, вот только висел замок внутри.

Причем это был самый обычный навесной замок из тех, что и называют амбарными. Имей Босх под рукой свой набор отмычек, он бы, несомненно, справился с ним, но его бумажник с жетоном и спрятанными инструментами лежал сейчас в кармане куртки Брабанда. А застежка от часов была здесь бесполезна. План побега снова оказался под угрозой провала.

Босх склонился ближе, чтобы при тусклом освещении изучить засов, удерживавший замок, и проверить, нельзя ли вышибить окно ногой, но дерево выглядело прочным, а засов крепился к нему восемью крупными шурупами. Босх понял, что попробует сломать окно только в качестве самой последней – отчаянной и шумной – попытки выбраться наружу.

Прежде чем снова спуститься вниз, он еще раз осмотрел сеновал в поисках хоть чего-то способного помочь ему бежать или в крайнем случае обороняться. Ему требовался либо инструмент, чтобы вывинтить крепеж засова, либо крепкая палка, которую он смог бы использовать как дубинку. Но найденное оказалось даже лучше. Между полурассыпавшихся валков сена валялись старые ржавые вилы.

Он сбросил их вниз, стараясь не попасть в тело Бэнкса, и спустился. Не выпуская вил из рук, снова обошел амбар по периметру в поисках не замеченного прежде пути к свободе. Не обнаружив ничего нового, вернулся в центр амбара, где было светлее всего, и обшарил одежду Бэнкса в надежде, что тот имел при себе хотя бы перочинный ножик или что-то еще, полезное сейчас для Босха. Ничего подобного в карманах Бэнкса не попалось, зато нашлись ключи от прокатной машины, которые Брабанд впопыхах забыл унести с собой.

Босх снова подошел к основному входу в амбар и еще раз испытал двери на прочность, хотя заранее знал, что те не поддадутся. Он стоял в каких-то пятнадцати футах от своей машины, но был бессилен до нее добраться. Он помнил, что в багажнике, под одной из больших коробок, перенесенных им из служебного автомобиля, лежала коробочка поменьше, и в ней хранился запасной пистолет: «кимбер-ультра» сорок пятого калибра с семью патронами в обойме и еще одним, уже загнанным в патронник (мера, к которой Босх на всякий случай прибегал всегда).

– Дьявол! – выругался он на этот раз шепотом.

Босх окончательно смирился с мыслью, что ему остается только одно. Ждать. Цель – застать врасплох и одолеть двоих вооруженных мужчин, которые рано или поздно вернутся в амбар. Он снова выключил свет, погрузив помещение в полнейший мрак. Его оружием были теперь вилы, темнота и эффект неожиданности. Только на это он и мог рассчитывать. Но по некотором размышлении пришел к выводу, что все не так уж и безнадежно.

Глава тридцать четвертая

Ждать Босху пришлось недолго. Не прошло и десяти минут с тех пор, как он выключил свет, и снаружи донесся скрежет металла. Засов открывали, но делали это медленно и осторожно. Босху даже подумалось: уж не пытается ли Брабанд застать всраплох его самого?

Затем одна из створок открылась. С того места, где притаился Босх, была видна лишь полная темнота снаружи. Но он отчетливо ощутил, как внутрь ворвалась струя свежего прохладного воздуха. А потом разглядел силуэт возникшей на пороге одинокой фигуры.

Босх решительно поднял вилы повыше. Он находился рядом с выключателем, зная, что именно туда один из них направится в первую очередь, чтобы включить свет. План заключался в том, чтобы с уровня плеча нанести разящий удар вилами, вогнав их в тело противника. Потом завладеть его пистолетом. И тогда это уже станет боем один на один.

Но вошедший человек и не думал двигаться в сторону выключателя. Он по-прежнему стоял в дверном проеме, словно давая глазам привыкнуть к темноте. Затем шагнул внутрь амбара. Босх оказался совершенно не готов к такому развитию событий. Одно дело внезапно напасть на того, кто приблизился бы к выключателю. А теперь его отделяло от цели слишком большое расстояние.

Внезапно в амбаре вспыхнул свет, но источником его была не лампа под потолком. Вошедший включил фонарик. И Босху показалось, что перед ним женщина.

Она уже миновала занятую Босхом позицию, держа фонарик перед собой и поводя им по сторонам. Разумеется, лицо разглядеть было невозможно, но и фигура, и походка ясно говорили, что это не Брабанд и не Косгроув, а именно женщина.

Луч фонарика обежал стены амбара, опустился вниз и уперся в тело на полу. Женщина рванулась вперед, чтобы осветить лицо убитого. Бэнкс лежал на спине с открытыми глазами и чудовищных размеров раной в виске. Его левая рука была вытянута в сторону деревянной балки в центре помещения. Снятые часы валялись рядом на сене.

Женщина присела на корточки и стала с помощью фонаря осматривать тело. В его свете Босх сначала разглядел пистолет в другой ее руке, а затем и лицо. Он опустил вилы и вышел из своего укрытия.

– Детектив Менденхолл, что вы здесь делаете?

Менденхолл резко качнулась вправо, направив пистолет в сторону Босха. Он поднял руки вверх, хотя вил так и не выпустил.

– Это же я.

Он понял, что выглядит, должно быть, пугающей пародией на знаменитую «Американскую готику» Гранта Вуда, на которой изображены фермер с вилами и его жена, но вот только жена на этом полотне отсутствовала. Он разжал пальцы и выронил вилы на пол.

Менденхолл опустила пистолет и выпрямилась.

– Что здесь происходит, Босх?

Он невольно обратил внимание, что ей сейчас явно не до уважительных обращений и званий. Вместо ответа он подошел к дверям и выглянул наружу. Сквозь ветви деревьев он разглядел свет в окнах шато, но не заметил поблизости ни Косгроува, ни Брабанда. Выйдя из амбара, он бросился к своей машине и отпер багажник.

Менденхолл следовала за ним по пятам.

– Детектив Босх, я задала вам вопрос, что здесь происходит?

Босх достал из багажника одну из больших коробок и поставил ее на землю.

– Не так громко, – попросил он. – Интересно, как вы-то сюда попали? Следили за мной, проверяя кляузу О’Тула?

Босх нашел коробку с пистолетом и открыл ее.

– Не совсем.

– Тогда зачем же?

Достав «кимбер», он проверил предохранитель.

– Мне требовалось кое-что выяснить.

– Что именно?

Босх навесил кобуру с пистолетом на пояс, вынул запасную обойму и сунул в карман.

– Прежде всего – чем конкретно вы занимались. Я сразу поняла, что ваш отпуск – всего лишь отвлекающий маневр.

Босх бесшумно закрыл багажник и огляделся, соображая, как действовать дальше. Потом посмотрел на Менденхолл.

– Где ваша машина? Как вы сюда добрались?

– Машину я оставила там же, где вы оставляли свою прошлым вечером. И пришла сюда вашим же путем.

Он взглянул на ее обувь, заляпанную грязью из миндальной рощи.

– Значит, вы следили за мной совершенно одна. А кому-нибудь известно, где вы находитесь?

Она отвела глаза, и Босх понял, что ответ будет отрицательным. Она добровольно взялась наблюдать за ним, как он добровольно и во внерабочее время расследовал дело Аннеке Йесперсен.

– Выключите фонарик, – сказал Босх. – Он может выдать ваше присутствие.

Она мгновенно подчинилась.

– А теперь я все-таки хочу знать правду. С какой целью вы оказались здесь, детектив Менденхолл?

– Давайте удовлетворимся пока тем, что мной двигали упрямство и любопытство, и оставим эту тему. Кто убил того мужчину в амбаре?

Босх тоже понимал, что сейчас не время выяснять мотивы, которыми руководствовалась Менденхолл, взявшись следить за ним. Если им суждено выбраться из этой переделки, можно будет все обсудить в деталях.

– Его убил шериф Брабанд, – ответил он. – Хладнокровно, недрогнувшей рукой и у меня на глазах. Вы не заметили его, пробираясь сюда?

– Я видела двоих мужчин. Оба зашли в дом.

– А больше никого не видели? Должен был приехать третий.

Она покачала головой:

– Нет, их было двое. Можете сказать наконец, что происходит? Я наблюдала, как вас сюда увезли. А теперь вижу мертвеца и вас, запертого под замок, словно…

– Послушайте, времени у меня в обрез. Потому что будут еще убийства, если мы не сумеем их предотвратить. Вкратце скажу лишь, что к этому привело меня расследование. То дело, о котором я вам рассказывал, из-за которого ездил в Сан-Квентин. Сюда вели все следы. И развязка наступит здесь же. Садитесь в машину.

Усаживаясь за руль, Босх негромко продолжил свой рассказ:

– Жертву первого убийства звали Аннеке Йесперсен. Она была из Дании. Военный корреспондент. Четверо наших национальных гвардейцев накачали ее наркотиком и изнасиловали, находясь в краткосрочном отпуске во время операции «Буря в пустыне» в девяносто первом году. Через год она приехала в США, чтобы разыскать их. Не знаю, собиралась ли она написать статью или книгу обо всем этом, но только последовала за ними в Лос-Анджелес в период беспорядков. И они воспользовались воцарившимся тогда хаосом, чтобы убить ее.

Босх повернул ключ зажигания и запустил двигатель, стараясь нажимать на педаль газа как можно более плавно. Менденхолл уже заняла пассажирское сиденье.

– Мое расследование вскрыло механизм преступного сговора и заставило их задергаться. Бэнкс был самым ненадежным и слабым. Поэтому его убили. Но упоминался еще один, который тоже собирался приехать сюда, и, боюсь, ему уготована та же участь.

– Кто это?

– Человек по имени Фрэнк Доулер.

Врубив заднюю передачу, он стал разворачиваться, оставив выключенными габаритные огни.

– Почему же они не убили вас? – спросила Менденхолл. – Почему только Бэнкса?

– Потому что пока я нужен им живым. Ненадолго. Думаю, этот план придумал Брабанд.

– Какой план? Все это звучит достаточно дико.

Пока Босх прятался с вилами в темноте амбара, он успел прокрутить все варианты в «компьютере» своего мозга. И, как ему теперь казалось, разгадал намерения Брабанда.

– ВНС, – произнес он общепринятую в полиции аббревиатуру. – Ему нужно точно подгадать время наступления смерти, и потому умереть мне суждено немного позже. Его замысел заключался в том, чтобы свалить все на меня. Они заявили бы потом, что я был настолько одержим своим расследованием, что решил сам расквитаться за смерть жертвы. Я уложил Бэнкса, потом Доулера, но не успел добраться до Косгроува, поскольку шериф сумел меня остановить. Брабанд собирался расправиться со мной, как только покончит с Доулером. Уверен, ему сейчас рисуются в воображении истории в прессе, как бесстрашный местный страж закона вышел один на один против свихнувшегося на почве мести полицейского и спас жизнь достойнейшему представителю Центральной долины – Карлу Косгроуву. А с таким подвигом за плечами Брабанд с триумфом займет кресло в конгрессе. Я уже упоминал, что он собирается баллотироваться в конгресс?

Босх медленно повел машину по склону холма в сторону шато. Автомобиль оставался затемненным, а поднявшийся из низин вокруг рощи туман сгустил мрак еще больше.

– Не понимаю, как Брабанд вообще оказался замешан во все это. Господи, ведь он же местный шериф!

– Он сумел стать шерифом с помощью Косгроува. А теперь Косгроув протолкнет его в конгрессмены. Брабанд – хранитель всех тайн. Он тоже служил в двести тридцать седьмой роте Национальной гвардии. Был вместе с ними в том отпуске во время войны в Заливе и при подавлении бунта в Лос-Анджелесе. Именно он убил Аннеке Йесперсен. И все это время держал Косгроува на коротком поводке, поскольку…

Босх осекся, пораженный внезапной мыслью, и даже остановил машину. Ему вдруг вспомнилась одна из последних фраз, которую Брабанд произнес, прежде чем уйти из амбара. «Карл-младшенький тут же лишился бы прав на наследство, узнай его папаша, в какую грязь влип сынок».

– Он и Косгроува собирается прикончить.

– Почему?

– Потому что Косгроув-старший умер. У Брабанда не осталось рычагов воздействия на сына.

Словно подчеркивая правоту Босха, со стороны шато донесся звук выстрела. И он рванул машину с места, резко нажав на акселератор.

В двадцати футах от входа в особняк стоял мотоцикл. Босх сразу узнал его по рисунку на бензобаке.

– Это байк Доулера, – сказал он.

Прогремел еще один выстрел. И еще.

– Кажется, мы опоздали.

Глава тридцать пятая

Входная дверь оказалась не заперта. Босх и Менденхолл вошли, прикрывая направления по обе стороны дверного проема. Они попали в круглый вестибюль, где под овальным куполом из толстого стекла рос кипарис. Больше в этой просторной комнате ничего не было, за исключением небольшой подставки для ключей и почты. Оттуда детективы двинулись вдоль главного коридора, проверив сначала столовую, где за ужином легко могли бы расположиться человек двенадцать, а потом гостиную размером не менее двух тысяч квадратных футов с двумя каминами, расположенными по противоположным сторонам огромного зала. Вернувшись в коридор, они стремительно обогнули широкую лестницу и оказались в задней части дома, где через еще один вестибюль можно было попать в кухню. Там на полу лежала собака. Та самая, что учуяла прошлым вечером Босха. Космо. Но за левым ухом у нее зияло пулевое отверстие.

Вид мертвой собаки заставил их на мгновение остановиться, и почти тут же в кухне вдруг погас свет. Босх понял, что сейчас произойдет.

– Ложись! – крикнул он.

И распластался на полу, прикрывшись трупом Космо. В проеме двери показалась фигура, и Босх увидел вспышки выстрелов, прежде чем услышал их звуки. Он заметил, как тело мертвого животного дернулось, приняв пулю, предназначенную для него, и ответил на огонь, четырежды разрядив пистолет в черноту кухонного дверного проема. Послышался треск разлетавшегося в щепки дерева и звон разбитой посуды. Потом где-то скрипнула дверь и донесся удалявшийся топот.

Больше в них никто не стрелял. Босх оглянулся и увидел, что Менденхолл скрючилась за стоявшим у правой стены шкафом, полки которого были уставлены поваренными книгами.

– Порядок? – шепотом спросил он.

– Да, все хорошо, – ответила она.

Он обернулся и посмотерел в сторону оставшегося позади коридора. Входную дверь они не заперли, и стрелок мог обогнуть дом, чтобы напасть на них с тыла. Нужно было действовать. И прежде всего проверить кухню.

Босх присел на корточки, а потом рванулся вперед, оказавшись рядом с кухонной дверью.

Войдя в нее, он увидел справа на стене выключатели и воспользовался всеми четырьмя, отчего кухня озарилась ярким светом из-под потолка. Слева располагалась распахнутая дверь, ведущая на задний двор и к бассейну.

Он повел стволом пистолета по всем углам кухни и убедился, что здесь уже никого нет.

– Чисто!

Затем Босх вышел через заднюю дверь и тут же отскочил вправо, чтобы не стать мишенью в освещенном дверном проеме. На поверхности воды прямоульного бассейна бликовали отраженные лучи света из кухни. Но повсюду царила непроницаемая темнота, в которой Босх не мог уловить никакого движения.

– Он сбежал?

Босх повернул голову на голос. Рядом с ним стояла Менденхолл.

– Нет. Он все еще где-то тут.

Босх вернулся в кухню, чтобы, пройдя через нее, проверить остальные помещения дома, но застыл, заметив струйку крови, вытекшую через приоткрытую дверь кладовки рядом с большим холодильником из нержавеющей стали. Он жестом указал на кровь шедшей следом Менденхолл и взялся за ручку двери. Она без слов поняла его и встала в позицию, изготовившись для стрельбы.

Босх открыл дверь, и они увидели на полу тела двоих мужчин. В одном он сразу узнал Карла Косгроува. Вторым мог быть только Фрэнк Доулер. Как и псу, им обоим всадили пули за левое ухо. Труп Косгроува лежал поверх тела Доулера, что ясно указывало на очередность убийств.

– Брабанд просит Косгроува вызвать к себе Доулера. Разделывается с ним – это был первый выстрел, который мы слышали. Потом убивает собаку, а затем и ее хозяина.

Конечно, Босх мог восстановить последовательность неверно, но нисколько не сомневался, что Брабанд во всех трех случаях пустил в ход его пистолет. Ему бросилось в глаза и сходство обстоятельств с убийством Кристофера Хендерсона четырнадцать лет назад. Того тоже загнали в узкое пространство на кухне и казнили выстрелом в упор сзади.

Менденхолл склонилась, чтобы прощупать пульс у одной из жертв, но Босх знал, что это безнадежное дело. Менденхолл покачала головой и хотела что-то сказать, но ей помешал внезапно донесшийся из дальнего конца коридора высокий и резкий металлический скрежет металла о металл.

– Это еще что такое, черт возьми? – выкрикнула Менденхолл, заглушая стремительно нараставший шум.

Босх, бросив взгляд на заднюю дверь, повернулся к коридору, через который дом просматривался насквозь – от кухни до входной двери.

– Это вертолет Косгроува, – крикнул он в ответ, уже на бегу. – Брабанд умеет управлять им.

Босх в считанные секунды преодолел коридор и выскочил наружу. Менденхолл бежала в нескольких шагах сзади. Их тут же встретил град пуль, впивавшихся в резьбу дверной рамы. Босх вновь бросился наземь и перекатился под защиту одной из каменных цветочных клумб, установленных в ряд вдоль фасада.

Осторожно посмотрев поверх ее края, он увидел, что вертолет все еще стоит на площадке, но его главный винт уже набирает обороты, необходимые для взлета. Оглянувшись на входную дверь дома, ярко освещенную изнутри, он увидел Менденхолл. Лежа на полу у порога, она ладонью зажимала себе левый глаз.

– Менденхолл! – крикнул он. – Укройтесь внутри! Вы ранены?

Менденхолл молча переползла в сторону от двери, где было безопаснее.

Босх снова чуть приподнял голову над клумбой, чтобы взглянуть на вертолет. Его двигатель оглушительно завывал, достигнув мощности, достаточной для отрыва от земли. Босх видел, что дверь до сих пор открыта, и хотя не мог различить никого внутри вертолета, знал, что это мог быть только Брабанд. Побег Босха из амбара нарушил его планы, и теперь ему оставалось только бежать.

Босх выпрыгнул из своего убежища и несколько раз выстрелил по вертолету. После четвертого выстрела у него кончились патроны, и он бросился внутрь дома. Встав на колени рядом с Менденхолл, он извлек пустую обойму.

– Детектив, вас задело пулей?

Он вставил в рукоятку пистолета запасной магазин и передернул затвор, чтобы дослать первый заряд в патронник.

– Менденхолл! Вы ранены?

– Нет! То есть мне что-то попало в глаз, но я не знаю, что именно.

Он попытался оторвать ее ладонь от глаза. Она сопротивлялась.

– Дайте же мне взглянуть!

Она позволила отвести свою руку от лица. Он всмотрелся в ее глаз, но ничего не увидел.

– Вы не ранены, Менденхолл. Должно быть, в вас попала щепка или небольшой осколок гипсовой облицовки.

Но она снова приложила к глазу ладонь. Снаружи звук двигателя характерно изменился, и Босх понял, что Брабанд поднимает вертолет в воздух. Он распрямился и снова выбежал через входную дверь.

– Пусть летит! – выкрикнула вслед Менденхолл. – Спрятаться от нас ему все равно негде.

Но Босх пропустил ее слова мимо ушей. Он достиг подъездной дорожки в тот момент, когда полозья вертолета оторвались от посадочной площадки.

Босх находился от него примерно в двухстах футах. Вертолет начал подниматься, двигаясь вдоль ряда деревьев. Босх взял пистолет обеими руками и стал целиться в машинный отсек. Он понимал, что в его распоряжении всего семь пуль, чтобы заставить «вертушку» снова сесть.

– Босх, вы не можете стрелять в него!

Менденхолл вышла из дома и встала за его спиной.

– Еще как могу! Он же стрелял в нас!

– Но это противоречит инструкции!

Теперь она была рядом с ним, по-прежнему зажимая глаз ладонью.

– Только не моей инструкции!

– Прислушайтесь к тому, что я говорю! Ваша жизнь уже вне опасности! Он спасается бегством. Вы не предотвращаете смертельную угрозу.

– Чушь собачья!

Босх поднял руку с пистолетом вверх и три раза пальнул в небо, надеясь, что Брабанд услышит выстрелы или хотя бы заметит в темноте их вспышки.

– Что вы делаете?

– Заставляю его думать, что стреляю в него.

Босх послал еще три пули в воздух, никуда не целясь, но на всякий случай оставил в пистолете последний патрон. И его замысел полностью себя оправдал. Вертолет резко сменил направление полета, стремясь уйти в сторону от места, где расположился Босх, и скрыться за домом, чтобы использовать его как укрытие.

Босх застыл на месте, вслушиваясь. И почти сразу услышал то, чего ожидал. Оглушительный треск ломающихся металлических лопастей винта, обломки которых со свистом разлетелись в сторону миндальных деревьев, бритвами срезая ветви.

Затем на долю секунды наступила пауза, словно мотор полностью заглох, и показалось, будто весь мир погрузился в тишину. Но тут же снова раздался грохот, когда вертолет врезался в склон холма позади шато. Огненный шар стремительно взметнулся над его крышей и растворился в черноте неба.

– Как? – растерялась Менденхолл. – Почему это получилось? Вы же стреляли совсем не в него!

Босх уже бросился к месту крушения.

– Это ветровая турбина! – выкрикнул он на бегу.

– Какая еще турбина?

Босх обогнул угол особняка и увидел дым от охваченных огнем обломков, разбросанных по склону. В воздухе стоял острый запах топлива. Менденхолл догнала его и, включив фонарик, пошла впереди.

Вертолет рухнул с высоты всего в сто пятьдесят футов, но от удара развалился на части. Особенно сильный огонь полыхал там, где, по всей видимости, упал и взорвался топливный бак. Брабанда они нашли под остатками носовой части. Все его конечности выглядели сломанными и неестественно вывернутыми. На лбу зияла глубокая рана, нанесенная при падении острым куском металла. Но стоило Менденхолл направить свет фонарика на его лицо, как Брабанд медленно открыл глаза.

– Боже милостивый, он еще жив! – прошептала она.

Брабанд не отрывал от нее взгляда, пока она суетилась вокруг, снимая с его тела обломки, но головы повернуть явно не мог.

Босх тоже склонился, но лишь для того, чтобы запустить руку в карман его куртки, откуда вынул свой мобильный телефон и бумажник с жетоном.

– Что вы себе позволяете? – вскинулась Менденхолл. – Нам нужно срочно вызвать медиков, а вы не имеете права ничего трогать на месте преступления.

Босх не обратил на нее ни малейшего внимания. Вещи были его собственностью, которую он всего лишь вернул. Менденхолл воспользовалась своим сотовым, чтобы связаться со службой спасения и группой криминалистов. А Босх между тем обыскал остальные карманы Брабанда и нащупал в одном из них пистолет. Его собственный пистолет – это он знал точно. Затем посмотрел Брабанду в глаза.

– Я оставлю свое оружие на месте, шериф. Пусть у тебя его и обнаружат.

Менденхолл громко выругалась.

– Здесь нет связи!

Босх достал свой мобильник, включил его и увидел, как засветился дисплей. При падении телефон ничуть не пострадал и работал отлично. Три четких полоски ясно указывали, что он поймал сигнал.

– Мой тоже не ловит, – тем не менее сказал он и снова сунул телефон в карман.

– Проклятие! – забеспокоилась Менденхолл. – Но мы же должны что-то предпринять?

– В самом деле? – ухмыльнулся Босх.

– Да, – решительно ответила Менденхолл. – Это наш долг.

Босх снова встретился взглядом с Брабандом, а Менденхолл посоветовал:

– Вернитесь в дом. В кухне я видел телефонный аппарат.

– Хорошо. Я быстро.

Босх проследил, как она сбежала вниз по склону, и повернулся к Брабанду.

– Ну вот мы и остались одни, шериф, – негромко произнес он.

Брабанд силился что-то сказать. В конце концов Босху пришлось встать на четвереньки и склониться к его губам. Брабанд выдавил из себя чуть слышно и прерывисто:

– Я… ничего… не чувствую…

Босх приподнялся и оглядел его тело, словно оценивая повреждения. Между тем Брабанд явно пытался сложить губы в подобие перекошенной улыбки. Босх увидел рубинового оттенка кровь на его зубах. При крушении ему еще и пробило легкое. Он что-то сказал, но Босх не расслышал и вынужден был снова низко склониться.

– Там… в проулке… я поставил ее… на колени, а потом… А потом… заставил молить…

Босх отпрянул. Ярость пронзила все его существо подобно удару молнии. Он поднялся на ноги, отвернулся от Брабанда и взглянул в сторону шато. Менденхолл не было видно.

Тогда он снова посмотрел на Брабанда. Лицо Босха превратилось в застывшую гневную маску. Все в нем взывало к мести. Он сгреб Брабанда за ворот рубашки и процедил сквозь зубы:

– Я знаю, чего ты от меня добиваешься, Брабанд, но только у тебя ничего не выйдет. Я желаю тебе прожить еще долгую жизнь в непрестанных муках боли. В стенах тюремной больницы. Прикованным к постели. В палате с решетками на окнах, провонявшей мочой и говном. Чтобы ты дышал через трубочку. Чтобы через трубочку тебе вводили пищу. И ты каждый день молил о смерти, а она все не шла и не шла к тебе. И ты, мразь, ничего не мог бы с этим поделать.

Босх разжал пальцы, и голова Брабанда стукнулась о землю. Тот больше не улыбался. Он смотрел в пустоту, которой было его собственное будущее.

Босх поднялся, отряхнул грязь с коленей и стал спускаться по склону холма. Навстречу ему с фонариком в руке шла Менденхолл.

– Они уже в пути, – сказала она. – Он все еще?..

– Еще дышит. Как ваш глаз?

– Я вытащила то, что в него попало. Но жжет сильно.

– Тогда первым делом покажитесь медикам, как только они прибудут.

Босх прошел мимо нее дальше по склону, доставая сотовый телефон, чтобы позвонить домой.

Белоснежка