— Я уже привыкла, поэтому тех впечатлений, что у тебя, давно не испытываю. Но да, мне и самой здесь очень нравится.
Мы вышли на первую террасу. Здесь не было ничего, кроме деревьев. И если снизу они казались обычными, то теперь выглядели совсем иначе: кора переливалась перламутром, а кроны состояли из полупрозрачных листьев в форме сердца — не условного, как на рисунках, а настоящего, анатомического.
— Это деревья молчания, — пояснила Мина.
— А почему они так называются?
— Прислушайся к ним.
Я попытался уловить хоть какой-то звук.
— Слышишь?
— Нет, не слышу.
— И не должен, — с лёгкой улыбкой сказала Мина. — Деревья молчания поглощают звуки, создавая зону тишины. Только наши голоса слышны, и больше ничего.
Я щёлкнул пальцами — и действительно, звука не было. Полная тишина, глухая и плотная, будто мир выдохнул и застыл.
— И правда, — согласился я. — А в чём смысл этих деревьев? Их можно трогать?
— Можно, если аккуратно. А ещё, если приглядеться, то увидишь, что листья чуть-чуть колышутся, несмотря на то что ветра нет. Если же прислушаться к ним — услышишь звуки. То, что дерево поглощает, потом передаётся в листья, но с другим звучанием. Попробуй.
Я подошёл ближе к одному из деревьев — высокому, с извилистым стволом. Приложил ухо к листьям и услышал едва различимый звон — как крошечный колокольчик где-то вдалеке. Затем я коснулся их: на ощупь листья были странные, будто что-то между тонкой тканью и гибким пластиком. Такая же была и кора. Это ощущалось не как дерево, будто бы растение другого рода, даже не из этого мира.
— В таком месте хочется предаться размышлениям и откровениям, — сказал я Мине, возвращаясь к ней.
— Значит, ты умеешь чувствовать, и это очень хорошо. — Довольная, она ярко улыбнулась. — Ты всё правильно понял. Именно среди этих деревьев многие предаются размышлениям. А кто-то и делится сокровенным… Но это бывает реже. Идём дальше?
— Да, конечно. Думаю, дальше будет ещё интереснее.
И мы пошли сквозь рощу.
Деревья вскоре расступились, и мы выбрались к краю террасы. Отсюда вёл мост на следующую, но внимание сразу привлекло не это. Между террасами протекали реки, плавно огибая пространство, будто текли по собственной воле. И было совершенно ясно: это не вода.
— Что в этих магических реках? — спросил я Мину, глядя на их мягкое, ровное свечение. Оно напоминало нечто живое.
— Это световые реки, — с удовольствием ответила она. — Ты можешь удивляться и не понимать, как свет может принимать такую форму, но это действительно так.
Я, конечно, удивился, но не слишком. После жидкого огня, в котором мне довелось купаться, жидкий свет не выглядел чем-то невозможным.
— Учитывая, что висячие сады — подарок самого Бога, здесь может быть всё что угодно, — проговорил я, не отрывая взгляда от светящейся массы. — А что будет, если дотронуться до этого света?
— Коснись — и поймёшь, — ответила Мина, с интересом наблюдая за мной.
Присев на корточки, я осторожно опустил руку в медленно текущий поток. Ожидал, что свет просто пройдёт сквозь пальцы, но нет — он оказался вполне ощутимым, хоть и лёгким, почти невесомым. По консистенции это было нечто среднее между тёплой жидкостью и густым воздухом. Я зачерпнул немного ладонью. Свет остался в руке, а лишнее стекло обратно струйками, похожими на капли раскалённого металла. Там, где они падали, возникали особенно яркие вспышки — золотистые, искристые, завораживающие.
Я смотрел на них, не отрываясь. Зрелище было не просто красивым — оно действовало успокаивающее. В этом свете явно ощущалась мощная магическая насыщенность, концентрат чего-то древнего и глубокого. На мгновение даже захотелось зачерпнуть побольше и унести с собой. Но, во-первых, некуда, ведь не выливать же редкие зелья ради сосуда, а во-вторых, я сомневался, что это вообще разрешат. И даже спрашивать не стал — не хотел ненароком оскорбить Мину.
— Очень интересные ощущения, — сказал я, вставая с корточек. — Кстати, а почему снизу не видно всего того, что открывается отсюда? Вроде разница в высоте не такая уж большая.
— Всё дело в свете вечного рассвета, о котором я уже говорила. Благодаря его свойствам получается такой эффект.
Это, конечно, объясняло, но не до конца. Я сомневался, что Мина смогла бы всё это изложить с научной точки зрения. А может, тут и наука бессильна — всё-таки это место создано самим богом.
На следующей террасе, куда мы перешли по мосту, росли хрустальные розы. И их раскинулось тут очень много. Причём хрусталь был необычный: не холодный и ломкий, а эластичный. Я невольно задумался, откуда вообще здесь розы, пусть и такие странные. Но быстро вспомнил, что это творение бога, а значит, он мог собрать сюда всё, что посчитал нужным.
Роз здесь было действительно много, а терраса делилась на отдельные участки с тропинками. Одни из роз были прозрачные, другие — с лёгким, почти незаметным сиянием. Однако, как объяснила Мина, это не розы светятся, а отражаются чувства и эмоции тех, кто с ними рядом. Так некоторые ангелы и выясняют, кто как к кому относится. Но значение каждого оттенка она мне объяснять не стала, сказав, что это тайна, известная только ангелам.
Я не расстроился. Если очень захочу — с помощью эмпатии и сам смогу понять, как она ко мне относится. Хотя и без этого уже было ясно, что сегодня её отношение куда теплее, чем вчера.
Как и деревья молчания, розы издавали звуки, но не поглощали их. Стоило коснуться лепестка, как раздавался тонкий, высокий звон. На ощупь розы напоминали металл — гладкий, прохладный, с лёгкой упругостью, несмотря на хрустальную природу.
Следующая терраса встретила меня необычной, спокойной музыкой — никогда раньше не слышал ничего подобного.
— Это поющие лианы, — сказала Мина, медленно идя вдоль плетей и рассматривая их вместе со мной. — У них разное звучание в зависимости от времени дня. Конечно, время здесь — понятие условное. Но лианы всегда ощущают, когда утро, день, вечер или ночь.
— А какое у них назначение? — спросил я, глядя на цветы-колокольчики лиан, из которых исходил мягкий, чистый свет.
— Они созданы просто для успокоения. Когда хочешь побыть в тишине или послушать что-то приятное. Один или с тем, кому доверяешь. Иногда лучше всего — молчать рядом. А сейчас мы пойдём на одну из моих любимых террас.
Мы прошли по ещё одному живому мосту — он чуть пружинил под ногами, но держал уверенно — и вышли на террасу, где, казалось, не было ничего, кроме травы. Ровное покрытие, без цветов, деревьев или лиан.
— Это не просто трава, — сказала Мина, будто прочитав мои мысли. — Это ковры-светляки. Присмотрись внимательнее.
Я наклонился, вглядываясь: и правда, на концах каждого стебелька светились крошечные капли. Будто росинки, внутри которых мерцал слабый огонёк.
— Да, точно как светляки. И в чём суть этого места?
— Просто ради красоты. Попробуй пройтись по траве и смотри под ноги.
И я попробовал.
Под ногами, стоило только сделать шаг по траве, во все стороны расходились волны света, в которых смешивались оранжевый, красный, синий и фиолетовый оттенки. Зрелище было по-настоящему завораживающим. Причём, если идти быстрее, волны тоже ускорялись, а в их спектре появлялись новые цвета. Представляю, с каким восторгом носились бы здесь дети ангелов — место словно создано для их игр.
Ко мне присоединилась Мина. Улыбаясь, она медленно расхаживала по светящейся траве, так же, как и я, наблюдая за тем, как вспыхивают и затухают волны под нашими ногами. Но мы не дети, потому долго задерживаться здесь не стали и вскоре направились к следующей террасе.
Она оказалась заметно больше предыдущих. Здесь раскинулись маленькие озёра-бассейны, наполненные всё тем же жидким светом, что и в реках. Тут свет не просто покоился — над его гладкой поверхностью в воздухе постоянно кружились разноцветные частицы, напоминающие пузыри. Они переливались всеми цветами радуги и двигались плавно, будто по какому-то невидимому узору.
Помимо озёр, на террасе росли гигантские грибы. Их шляпки слегка подрагивали, словно дышали. Сверху пурпурные, а с внутренней стороны переливались аметистовым и бирюзовым оттенками. Ножки были самых разных цветов, но чаще всего попадались тёмно-синие.
Мина пояснила, что это — дышащие грибы. Если подойти ближе, они выпускают облачко серебристой пыльцы, вызывающей лёгкое чувство умиротворения. Разумеется, я тут же решил проверить.
Подойдя к одному из грибов, сразу отметил, что он вблизи напоминал медузу в толще воды — такой же мягкий силуэт, чуть колышущийся при каждом движении. Через пару секунд гриб действительно выпустил облачко. Пыльца окутала меня целиком, словно мельчайшие серебристые искры повисли в воздухе, оседая на одежде и коже. Я посмотрел на руки: они были усыпаны этой крошкой, которая постепенно исчезала, будто растворялась в тепле. Да, чувство умиротворения появилось мгновенно: просто стало хорошо, спокойно и как-то по-доброму тихо внутри.
Когда я вернулся к Мине, она улыбнулась и спросила:
— Ну как? Почувствовал?
— Да, эффект есть, — ответил я с улыбкой. — Куда дальше?
— Сейчас пойдём к фонтанам застывшего света. Они мне очень-очень нравятся. И там, я думаю, мы сможем обо всём поговорить.
— Хорошо, идём.
Честно говоря, за время прогулки по этим необыкновенным местам я успел забыть обо многом — даже о разговоре, который должен был состояться. Видимо, именно фонтаны — то место, где Мине легче всего говорить откровенно.
Что ж, будет интересно послушать её. И посмотреть на фонтаны в том числе.
Глава 3Удивительное рядом
Чтобы добраться до фонтанов застывшего света, мы преодолели не одну террасу. Мина по дороге что-то рассказывала о каждой из них, но в целом они не вызывали такого интереса, как предыдущие. Мне кажется, даже целой ночи не хватит, чтобы обойти все сады и рассмотреть всё подробно. Наверняка Мина показывает мне самое достойное, самое красивое.