— Когда мы уйдем, упырь слезет вниз и поселится здесь, в моей комнате, — начал объяснение Рон. — Думаю, он этого ждет не дождется, хотя точно сказать трудно, потому что он только и умеет, что стонать да слюни пускать. Но когда говоришь ему об этой комнате, он все время кивает. В общем, он будет мной, но только больным обсыпным лишаем. Здорово, а?
Гарри просто смотрел на Рона, ничего не понимая.
— Да здорово, здорово! — заверил его Рон, явно разочарованный тем, что Гарри не усвоил всего блеска его замысла. — Ты пойми, когда мы трое не вернемся в Хогвартс, все решат, что Гермиона и я с тобой, так? А это значит, что Пожиратели смерти, надеясь выяснить, где ты есть, тут же займутся нашими родными.
— Со мной проще, — сказала Гермиона, — все будет выглядеть так, будто я уехала с мамой и папой. Сейчас многие маглорожденные поговаривают о том, чтобы где-нибудь спрятаться.
— А спрятать всю мою семью мы не можем, это вызовет подозрения, и потом, у них же работа, — продолжал Рон. — Вот мы и распустим слух, что я не вернулся в школу потому, что серьезно заболел обсыпным лишаем. Если кто-нибудь сунется сюда с проверкой, мама с папой покажут им покрытого волдырями упыря, лежащего в моей постели. Обсыпной лишай — штука заразная, так что близко к нему никто подходить не станет. А что он говорить не умеет, тоже не беда — когда у человека на язычке грибок растет, ему не до разговоров.
— А твои мама и папа с этим планом согласны? — спросил Гарри.
— Папа согласен. Он помогал Фреду и Джорджу переделывать упыря. А мама… ну ты же маму знаешь. Пока мы не уйдем, она с нашим уходом не смирится.
В комнате наступила тишина, нарушавшаяся только негромкими ударами, — это Гермиона продолжала разбрасывать книги по двум грудам. Рон сидел, наблюдая за ней, и Гарри, не способный сказать ни слова, глядел то на него, то на нее. То, что они придумали для защиты своих родных, окончательно убедило его: друзья действительно отправятся с ним, хорошо сознавая, какой опасности подвергаются. Гарри хотелось сказать им, как это для него важно, но он не мог найти достаточно внушительных слов.
Потом в тишине послышались приглушенные звуки — это миссис Уизли кричала что-то четырьмя этажами ниже.
— Наверное, Джинни проглядела пылинку на каком-нибудь дурацком кольце для салфеток, — сказал Рон. — Не понимаю, с какой стати Делакуры приезжают к нам аж за два дня до свадьбы.
— Сестра Флер будет подружкой невесты, ей нужно отрепетировать свою роль, а одна она приехать не может, слишком мала, — сказала Гермиона, с сомнением вглядываясь во «Встречи с вампирами».
— Боюсь, присутствие гостей мамины нервы не успокоит, — сказал Рон.
— Что нам действительно необходимо решить, — сказала Гермиона, без раздумий бросая в мусорную корзину «Теорию оборонной магии» и беря с пола «Обзор магического образования в Европе», — так это куда мы отсюда отправимся. Я знаю, ты говорил, Гарри, что хочешь сначала посетить Годрикову Впадину, и я тебя понимаю, однако… Ну, в общем… не следует ли нам первым делом заняться крестражами?
— Если бы мы знали, где они, я бы с тобой согласился, — ответил Гарри, не веривший, что Гермионе действительно понятно его желание вернуться в Годрикову Впадину. Гарри притягивали туда не только могилы родителей. У него появилось сильное, хоть и смутное чувство, что он найдет там ответы на многие вопросы. Возможно, оно объяснялось попросту тем, что именно в этом месте Гарри выжил, получив от Волан-де-Морта Убивающее заклятие, и теперь, когда ему предстояло повторить этот подвиг, его влекла туда надежда понять, как все случилось.
— А ты не думаешь, что Волан-де-Морт может держать в Годриковой Впадине дозорных? — спросила Гермиона. — Он ведь мог решить, что, получив полную свободу передвижения, ты вернешься туда, чтобы навестить могилы родителей.
Это Гарри в голову пока не приходило. Он попытался придумать доводы в пользу противного, но тут заговорил Рон, мысли которого, видимо, шли по другому пути.
— Этот Р. А. Б., — сказал он. — Ну, помнишь, тот, что похитил настоящий медальон?
Гермиона кивнула.
— В оставленной им записке сказано, что он собирается его уничтожить, верно?
Гарри подтянул к себе свой рюкзак и достал поддельный крестраж, в котором так и лежала записка от Р. А. Б.
— «Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу», — прочитал Гарри.
— Ну вот, а что, если он его и впрямь уничтожил? — спросил Рон.
— Или она, — вставила Гермиона.
— Да кто угодно, — сказал Рон. — Тогда у нас будет одним делом меньше!
— Верно, но нам все равно придется искать настоящий медальон, ведь так? — сказала Гермиона. — Чтобы выяснить, уничтожен он или нет.
— И еще, когда мы доберемся до крестража, как мы его разрушим? — спросил Рон.
— Ну, — произнесла Гермиона, — на этот счет я кое-что почитала.
— Это где же? — удивился Гарри. — Я думал, книги, посвященные крестражам, в библиотеке отсутствуют.
— Отсутствуют, — подтвердила Гермиона и покраснела. — Дамблдор изъял их, однако он… он их не уничтожил.
Рон сел прямо и вытаращил глаза.
— Как, во имя портков Мерлина, тебе удалось наложить лапы на книги о крестражах?
— Это… это не было воровством! — воскликнула Гермиона, переводя с Гарри на Рона почти отчаянный взгляд. — Они по-прежнему оставались библиотечными книгами, хоть Дамблдор и убрал их с полок. И потом, я уверена, если бы он действительно хотел, чтобы до них никто не добрался, то гораздо сильнее затруднил бы…
— Ближе к делу! — сказал Рон.
— В общем… это было довольно легко, — тонким голосом сообщила Гермиона. — Хватило простых Манящих чар. Ну, вы знаете — акцио. И они… они вылетели из окна кабинета Дамблдора и приземлились в спальне для девочек.
— Но когда же ты это проделала? — спросил Гарри, с обожанием и неверием глядя на Гермиону.
— Сразу после… похорон Дамблдора, — ответила Гермиона голосом еще более тонким. — После того как мы договорились уйти из школы и заняться поисками крестражей. Я поднялась наверх собрать вещи, и… и мне пришло в голову, что чем больше мы о них узнаем, тем легче нам будет… Я была там одна… ну и попробовала… и у меня получилось. Они влетели в открытое окно, и я… я уложила их в свой чемодан. — Гермиона сглотнула и сказала с мольбой в голосе: — Я не верю, что Дамблдор рассердился бы на меня. Мы же не собираемся использовать эти сведения для того, чтобы изготовить крестражи, правильно?
— Мы что, ругаем тебя? — поинтересовался Рон. — Так где они, эти книги?
Гермиона, порывшись в книжной груде, вытащила из нее объемистый том, переплетенный в поблекшую черную кожу. Выглядела Гермиона так, точно ее подташнивало, а книгу держала в руках опасливо, как будто та была неким совсем недавно скончавшимся существом.
— Вот, например, в этой даны точные указания о том, как изготовить крестраж. «Тайны наитемнейшего искусства» — ужасная книга, по-настоящему ужасная, в ней столько злой магии! Интересно, когда Дамблдор убрал ее из библиотеки? Если только после того, как стал директором школы, готова поспорить, Волан-де-Морт вычитал все, что ему требовалось, именно из нее.
— Но тогда зачем же он выспрашивал у Слизнорта, как изготовить крестраж? — спросил Рон.
— К Слизнорту он обратился лишь для того, чтобы выяснить, что происходит с человеком, который разрывает свою душу на семь частей, — сказал Гарри. — Дамблдор был уверен, что к тому времени Реддл уже знал, как изготовить крестраж. Думаю, ты права, Гермиона, вполне возможно, что из этой книги он все сведения и почерпнул.
— И чем больше я о них читала, — продолжала Гермиона, — тем более страшными они мне казались и тем меньше верилось, что он действительно сделал шесть крестражей. В книге содержится предостережение: разрывая свою душу, ты делаешь ее очень неустойчивой. А ведь речь идет всего об одном крестраже!
Гарри вспомнил слова Дамблдора о том, что Волан-де-Морт продвинулся за пределы того, на что способно «обычное зло».
— А какой-нибудь способ снова собрать себя воедино существует? — поинтересовался Рон.
— Да, — со слабой улыбкой ответила Гермиона, — однако при этом ты испытываешь невыносимую боль.
— Почему? — спросил Гарри. — И что нужно для этого сделать?
— Раскаяться, — ответила Гермиона. — Ты должен по-настоящему прочувствовать то, что натворил. Тут есть сноска на этот счет: по-видимому, мука раскаяния способна уничтожить человека. Я не могу представить себе, что Волан-де-Морт предпримет такую попытку. А ты можешь?
— Нет, — ответил за Гарри Рон. — И все же, говорится в этой книге хоть что-нибудь о том, как уничтожить крестраж?
— Да, — ответила Гермиона, переворачивая хрупкие страницы с таким видом, точно она вглядывалась в загнившие внутренности животного. — Книга предупреждает Темных колдунов, что чары, ограждающие крестражи, должны быть очень крепкими. Из прочитанного мной следует: то, что Гарри проделал с дневником Реддла, было одним из немногих надежных способов уничтожения крестража.
— Это ты про удар клыком василиска? — спросил Гарри.
— А, ну тогда нам повезло, что у нас этих клыков навалом, — сказал Рон. — А я все гадал, к чему бы их приспособить.
— Использовать клык василиска вовсе не обязательно, — терпеливо пояснила Гермиона. — Просто требуется нечто настолько разрушительное, что после него крестраж не сможет восстановиться. От яда василиска спасает только одно средство, невероятно редкое…
— Слезы феникса, — кивнул Гарри.
— Точно, — подтвердила Гермиона. — Наша проблема в том, что таких же разрушительных веществ, как яд василиска, существует совсем немного и все они слишком опасны, чтобы таскать их с собой. Но как-то разрешить эту проблему нам придется, потому что рвать крестраж на части, разбивать его или дробить бессмысленно. Необходимо сделать все так, чтобы никакой магией восстановить его было невозможно.
— Ладно, — сказал Рон, — допустим, нам удастся разломать штуковину, в которой живет кусочек его души. Но почему он не может перебраться на жительство куда-нибудь еще?