ти, но на сей раз дорогу ему рукой преградил мистер Уизли.
– Минутку, Ранкорн.
Они поехали дальше. Мистер Уизли сказал:
– Говорят, у вас есть информация на Дирка Крессуэлла.
Гарри показалось, что после встречи с Перси мистер Уизли посуровел. И решил, что лучше всего прикинуться дурачком:
– Прошу прощения?
– Не притворяйтесь, Ранкорн, – гневно бросил мистер Уизли. – Вы поймали колдуна, который подделал свое генеалогическое древо, так?
– Я… Допустим. И что?
– А то, что Дирк Крессуэлл – колдун много лучше вас, – тихо процедил мистер Уизли. – И если он выживет в Азкабане, вам придется перед ним ответить. Я уж не говорю о его жене, сыне, друзьях…
– Артур, – перебил Гарри, – за вами тоже наблюдают, вы в курсе?
– Это угроза, Ранкорн? – громко поинтересовался мистер Уизли.
– Нет, – ответил Гарри. – Это факт! Они следят за каждым вашим шагом…
Лифт достиг атриума. Двери открылись. Мистер Уизли, пронзив Гарри уничтожающим взглядом, стремительно вышел. Потрясенный Гарри остался в кабине… И почему он превратился в этого Ранкорна? Снова лязг; лифт поехал дальше.
Гарри опять надел плащ-невидимку. Он сам вызволит Гермиону, пока Рон разбирается с дождем. Когда решетка открылась, Гарри вышел в каменный коридор, освещенный факелами и совсем не похожий на верхние этажи с их деревянными панелями и ковровыми дорожками. Лифт, грохоча, уехал. Гарри увидел вдали черную дверь департамента тайн и вздрогнул.
Но ему нужна была другая дверь. По его воспоминаниям, находилась она слева и открывалась на лестницу, ведущую в залы суда. Спускаясь, Гарри все не мог решить, как действовать: использовать оставшиеся бомбушки-отвлекушки? Нет, лучше под видом Ранкорна постучать в зал и попросить Мафальду на пару слов. Непонятно, правда, достаточно ли важная персона этот Ранкорн – может, с рук и не сойдет. И даже если получится, Гермиона не вернется в зал, и ее могут хватиться раньше, чем они выберутся из министерства…
В задумчивости он не сразу почувствовал неестественный холод, охвативший его внезапно, словно он нырнул в туман. С каждым шагом становилось холоднее, ледяной воздух все глубже проникал в горло, замораживал легкие… Затем навалились тоска, отчаяние, безнадежность…
«Дементоры», – понял Гарри.
Он спустился, свернул направо – и увидел жуткую сцену. В темном коридоре у двери толпились высокие фигуры в черных капюшонах: лиц не видно, в абсолютной тишине – только прерывистое хриплое дыхание. Окаменевшие от страха муглорожденные, вызванные на допрос, сидели, съежившись и мелко дрожа, на деревянных скамьях. Многие закрывали лица руками – должно быть, инстинктивно отгораживались от жадных пастей дементоров. Кто-то пришел с родственниками, другие одни. Дементоры скользили перед ними туда-сюда. Холод, беспросветность, мрак легли на Гарри, словно проклятие…
«Сопротивляйся», – приказал он себе. Заступника вызывать нельзя, это его моментально выдаст. Как можно тише он пошел вперед, все больше цепенея, но мысленно твердя: иди, иди, ты нужен Рону и Гермионе…
Идти меж высоченных черных фигур было очень страшно: безглазые лица под капюшонами поворачивались к нему, и Гарри не сомневался, что дементоры его чувствуют, ощущают присутствие человека, у которого еще осталась надежда, который способен им противостоять…
Вдруг дверь слева распахнулась с оглушительным в гробовой тишине грохотом, и оттуда, разносясь эхом, полетел крик:
– Нет, нет, я полукровка, полукровка, говорю вам! Мой отец был колдун, проверьте, поищите в справочниках! Арки Алдертон, известный конструктор метел, проверьте, говорю же… отпустите, отпустите…
– Предупреждаю в последний раз, – мягко произнес голос Кхембридж, магически усиленный и легко перекрывавший отчаянные вопли. – Будете вырываться, подвергнетесь Поцелую дементора.
Крики стихли, и теперь в коридоре слышались глухие всхлипы.
– Увести, – приказала Кхембридж.
В дверях появились двое дементоров. Гнилостными руками в струпьях они подхватили колдуна под мышки – тот, похоже, потерял сознание. Дементоры, уволакивая жертву, поплыли по коридору, и мрак, который они испускали, скоро поглотил всех троих.
– Следующий! Мэри Кэттермоул, – вызвала Кхембридж.
Встала маленькая женщина в простой длинной мантии, дрожавшая с головы до ног. Бледная как мел, темные волосы стянуты в пучок на затылке. Гарри увидел, как она содрогнулась, проходя мимо дементоров.
Он действовал по наитию, без раздумий: не мог спокойно смотреть, как она идет в подземелье одна-одинешенька, и скользнул вслед за ней в закрывающуюся дверь.
Это был не тот зал, где Гарри однажды допрашивали за неправомочное использование колдовства. Намного меньше, но с таким же высоким потолком, зал давил на человека – тот словно оказывался на дне очень глубокого колодца.
Здесь кишели дементоры. Источая ледяной холод, они безликими стражами стояли поодаль от трибуны, где за балюстрадой сидела Кхембридж с Гнусли по одну сторону и Гермионой, такой же бледной, как миссис Кэттермоул, по другую. Под трибуной бродил туда-сюда пушистый кот со светящимся серебристым мехом – Заступник, охранявший обвинителей. Отчаяние, исходившее от дементоров, предназначалось лишь обвиняемым.
– Садитесь, – мягко промурлыкала Кхембридж.
Миссис Кэттермоул, спотыкаясь, прошла к креслу в центре зала. Едва она села, из подлокотников выпрыгнули цепи и приковали ее.
– Вы – Мэри Элизабет Кэттермоул? – осведомилась Кхембридж.
Миссис Кэттермоул боязливо кивнула.
– Замужем за Реджинальдом Кэттермоулом, сотрудником хозяйственного отдела?
Миссис Кэттермоул разразилась слезами:
– Я не знаю, где он! Он должен был ждать меня тут!
Кхембридж пропустила ее возглас мимо ушей.
– Мать Мэйзи, Элли и Альфреда Кэттермоулов?
Миссис Кэттермоул разрыдалась пуще прежнего:
– Им страшно, они боятся, что больше меня не увидят…
– Нельзя ли без сцен, – бросил Гнусли. – Нам мугродья не жалко.
Плач миссис Кэттермоул заглушил шаги Гарри, который направился прямиком к лестнице на трибуну и, ступив на территорию, охраняемую котом-Заступником, сразу почувствовал, как здесь тепло и уютно. Заступник наверняка принадлежал Кхембридж и светился так ярко потому, что его хозяйка, защищая уродливые законы, многие из которых сама же и написала, была в своей стихии и абсолютно счастлива. Гарри медленно прокрался позади Кхембридж и Гнусли к Гермионе и сел у нее за спиной. Он очень боялся, что Гермиона вздрогнет от неожиданности, и хотел было наложить на Кхембридж и Гнусли заклятие заглуши, но раздумал: даже тихо произнесенное слово могло потревожить Гермиону. Он дождался, когда Кхембридж, обращаясь к миссис Кэттермоул, повысит голос, и шепнул Гермионе на ухо:
– Я тут.
Естественно, она подскочила, да так, что едва не опрокинула чернильницу, куда макала перо, ведя протокол допроса. К счастью, все внимание Кхембридж и Гнусли было обращено к миссис Кэттермоул, и происшествие осталось незамеченным.
– Миссис Кэттермоул, сегодня по прибытии в министерство у вас изъяли волшебную палочку, – монотонно говорила Кхембридж. – Восемь дюймов и три четверти, вишневое дерево, сердцевина – волос единорога. Узнаете по описанию?
Миссис Кэттермоул кивнула, утирая слезы рукавом.
– Не соблаговолите объяснить, у какой ведьмы или колдуна вы ее украли?
– У… украла? – всхлипнула миссис Кэттермоул. – Я не к-крала! Я ее к-купила в одиннадцать лет. Она… она… сама меня выбрала.
Миссис Кэттермоул зашлась рыданиями.
Кхембридж испустила нежный девичий смешок, и Гарри захотелось ее убить. Она подалась вперед через балюстраду, чтобы лучше видеть свою жертву, и что-то золотое блеснуло, качнулось в воздухе – медальон.
Гермиона тоже заметила и тихо ойкнула, но Кхембридж и Гнусли, поглощенные допросом, ко всему остальному были глухи.
– Едва ли, – заявила Кхембридж. – Сильно сомневаюсь. Палочки выбирают только колдунов или ведьм. Но вы не ведьма. У меня есть ваша анкета… Мафальда, передайте.
Кхембридж протянула руку, так похожую на жабью лапку, что Гарри не удивился бы, увидев перепонки между толстыми короткими пальцами. Руки Гермионы тряслись от волнения. Она порылась в груде документов, водруженной на соседний стул, и наконец извлекла пачку пергаментов с именем миссис Кэттермоул.
– Какая… прелестная вещица, Долорес. – Она указала на кулон, сверкавший среди рюшей на блузке Кхембридж.
– Что? – рявкнула та, посмотрев на свою широкую грудь. – А-а! Семейная реликвия. – Она погладила медальон. – «С» означает Сельвин… Я с ними в родстве… Собственно, я в родстве почти со всеми чистокровными семьями… чего, увы, – бегло просматривая анкету миссис Кэттермоул, прибавила она уже громче, – не скажешь о вас. «Занятие родителей: зеленщики».
Гнусли ядовито усмехнулся. Серебристый пушистый кот бродил под балюстрадой, дементоры в ожидании застыли по углам.
От наглой лжи Кхембридж кровь Гарри вскипела, и он забыл про осторожность. Стало быть, медальон, полученный как взятка от мелкого жулика, – дополнительное доказательство ее чистокровности? Он поднял волшебную палочку, даже не пряча ее под плащом-невидимкой, и выпалил:
– Обомри!
Вспыхнул красный свет; Кхембридж рухнула, стукнувшись лбом о край балюстрады. Документы посыпались с ее колен на пол; серебристый кот исчез. Волна ледяного воздуха нахлынула, как цунами. Гнусли, растерянно озираясь, искал нападавшего; увидев руку Гарри с направленной на него палочкой, он сунулся за своей, но не успел.
– Обомри!
Гнусли упал на пол и остался лежать скорчившись.
– Гарри!
– Гермиона, ну невозможно слушать ее враки…
– Гарри, миссис Кэттермоул!
Гарри развернулся, сбросив плащ-невидимку; внизу дементоры из углов медленно скользили к женщине, прикованной цепями к креслу. Они больше не стеснялись – оттого ли, что исчез Заступник, или оттого, что их хозяева повержены. Склизкая рука в струпьях схватила миссис Кэттермоул за подбородок и запрокинула ей голову; несчастная страшно закричала.