– Здорово, да? – радостно сказал Рон.
– Блеск, – подтвердил Гарри.
– Какие они смелые! – восхищенно вздохнула Гермиона. – Если б их засекли…
– Ну, они вряд ли сидят на одном месте, – отозвался Рон. – Как и мы.
– Слышали, что сказал Фред? – Гарри разволновался. Передача кончилась, и его мысли вернулись в старое русло. – Он за границей! Наверняка ищет волшебную палочку, я так и знал!
– Гарри…
– Да ладно тебе, Гермиона! Зачем так упорно отрицать, что Воль…
– ГАРРИ, МОЛЧИ!
– …деморт охотится за бузинной палочкой?
– На имя наложено Табу! – завопил Рон и вскочил, потому что за стенкой палатки послышался громкий хлопок. – Гарри, я же говорил, говорил, что нельзя произносить его вслух! Скорей, нужно снова возвести защиту! Срочно! Они так находят…
Тут он осекся, и Гарри понял почему. Горескоп на столе засветился и начал вращаться. Со всех сторон к палатке приближались голоса: хриплые, возбужденные. Рон выхватил из кармана мракёр и щелкнул. Все лампы погасли.
– Выходите с поднятыми руками! – проскрипел из темноты чей-то голос. – Мы знаем, что вы там! На вас нацелено полдюжины палочек, и нам плевать, в кого угодит заклятие!
Глава двадцать третьяПоместье Малфоев
Гарри оглянулся на друзей: два силуэта, почти неразличимых в темноте. Он увидел, как Гермиона направляет свою волшебную палочку – но на него, а не на вход в палатку. В глаза ударил белый луч, и от боли Гарри согнулся пополам, временно ослепнув. Он ощупал лицо: оно стремительно опухало. Послышались чьи-то тяжелые шаги; его окружили.
– Вставай, паразит!
Кто-то грубо поднял Гарри с земли и, не успел он опомниться, как его обыскали и отняли терновую палочку. Гарри хватался за лицо; оно страшно болело и явно изменилось до неузнаваемости – раздулось, словно при сильной аллергии. Кожа натянулась, глаза превратились в щелочки, и он почти ничего не видел; очки, когда его вытаскивали из палатки, слетели, и он едва различал неясные очертания четырех-пяти человек, схвативших Рона и Гермиону.
– Руки прочь от нее! – заорал Рон.
Раздался очень неприятный звук – кулак саданул по телу. Рон хрипло охнул, а Гермиона закричала:
– Нет! Не трогайте его, не трогайте!
– Ничего, пусть привыкает: ему еще больше не поздоровится, если он у меня в списке, – сказал до ужаса знакомый сиплый голос. – Какая девочка… прелесть… кожица нежная… обожаю…
У Гарри подвело живот: он узнал Фенрира Уолка, оборотня, пожалованного мантией Упивающегося Смертью за невероятное зверство.
– Обыщите палатку! – приказал другой голос.
Гарри швырнули на землю лицом вниз. По глухому стуку он понял, что Рона бросили рядом. В палатке Упивающиеся Смертью задвигали стульями.
– А теперь посмотрим на улов, – кровожадно произнес Уолк.
Гарри перекатили на спину. Луч волшебной палочки осветил его лицо. Уолк засмеялся:
– Этого придется запивать усладэлем. Что с тобой, уродец?
Гарри молчал.
– Я задал вопрос, – повторил Уолк, и Гарри, получив удар в солнечное сплетение, крякнул и сложился вдвое. – Что с тобой?
– Ужалили, – пробормотал Гарри. – Меня ужалили.
– Да, похоже, – сказал второй голос.
– Фамилия? – рявкнул Уолк.
– Дудли, – ответил Гарри.
– А имя?
– Я… Вернон. Вернон Дудли.
– Проверь по списку, Паршьер, – приказал Уолк, и Гарри услышал, что он перешел к Рону. – Ну а ты, рыжий?
– Стэн Самосвальт, – сказал Рон.
– Не ври! – бросил Паршьер. – Мы знаем Стэна, он для нас кой-чего делал.
Еще глухой удар.
– Я Барди, – промычал Рон; судя по голосу, его рот был полон крови. – Барди Уигли.
– А, Уизли! – рыкнул Уолк. – Родня предате-ям крови, хоть и не мугродье! Ага… И наконец, подружка-симпатяшка…
Он произнес это с таким смаком, что Гарри содрогнулся.
– Притормози, Уолк, – предупредил Паршьер, а остальные загоготали.
– Да не собираюсь я ее трогать! Пока что. Просто выясню, помнит ли девчушка собственное имя. В отличие от Барни. Кто ты, лапушка?
– Пенелопа Диамант, – испуганно, но твердо ответила Гермиона.
– Какой крови?
– Полукровка, – сказала она.
– Это легко проверить, – проговорил Паршьер. – Но только эта компашка, похоже, из «Хогварца»…
– Бы бдосили, – поспешно вставил Рон.
– Бросили школу, рыжий? – переспросил Паршьер. – И отправились в поход? А заодно, смеха ради, решили осквернить имя Черного Лорда?
– Де осгведнить, – сказал Рон. – Сдучайдо.
– Случайно? – Раздался смешок. – А тебе известно, кто любит называть Черного Лорда по имени, Уизли? – прорычал Уолк. – Ребятишки из Ордена Феникса. Ни о чем не говорит?
– Дет.
– Они не выказывали Черному Лорду должного почтения, поэтому на имя наложили Табу. И в итоге кое-кого из Ордена мы выследили. Ладно, еще узнаем про вас. Свяжите их вместе с двумя другими!
Гарри схватили за волосы, протащили немного и грубо усадили на землю, а затем начали привязывать к кому-то спиной к спине. Гарри по-прежнему ничего толком не видел. Когда тот, кто их связывал, наконец ушел, Гарри зашептал другим пленным:
– У кого-нибудь осталась волшебная палочка?
– Нет, – раздались голоса Рона и Гермионы справа и слева.
– Это все я виноват. Произнес имя. Простите…
– Гарри?
Новый, но хорошо знакомый голос прозвучал из-за спины Гарри, слева от Гермионы.
– Дин?
– Ты? Если они узнают, кого поймали!.. Это Отловщики, ищут беглых за вознаграждение…
– Неплохая добыча за ночь. – Подбитые гвоздями башмаки Уолка застучали совсем рядом; в палатке еще что-то швыряли. – Мугродье, беглый гоблин и эти прогульщики. Проверил по списку, Паршьер? – прорычал он.
– Да. В списке нет никакого Вернона Дудли.
– Интересно, – отозвался Уолк. – Очень интересно.
Он присел возле Гарри. Тот сквозь крошечную щелку меж распухших век увидел страшную рожу с седой свалявшейся шевелюрой и бакенбардами, бурые зубы, заеды в уголках рта. Как и тогда, на башне, в ночь, когда погиб Думбльдор, от Уолка несло грязью, пóтом, кровью.
– Значит, ты не в розыске, Вернон? Или ты в списке под другой фамилией? Где ты учился в «Хогварце»?
– В «Слизерине», – машинально ответил Гарри.
– Забавно: нам все так говорят, – ухмыльнулся Паршьер из темноты. – Но почему-то никто не знает, где у них гостиная.
– В подземелье, – отчеканил Гарри. – Проход сквозь стену. Там много черепов и прочего подобного, и гостиная прямо под озером, поэтому свет зеленый.
Повисла короткая пауза.
– Что ж… Похоже, нам и впрямь попался слизеринец, – констатировал Паршьер. – Это тебе в плюс, Вернон, в «Слизерине» мугродья не много. Кто твой отец?
– Работает в министерстве, – сочинил Гарри. Он знал: его ложь моментально рухнет, копни они чуть поглубже, но, с другой стороны, игра так и так кончится, едва придет в норму его физиономия. – В департаменте волшебных происшествий и катастроф.
– Знаешь, Уолк, – сказал Паршьер, – кажется, там правда есть какой-то Дудли. Гарри затаил дыхание: возможна ли такая удача? Вдруг им повезет выбраться?
– Ну-ну… – произнес Уолк. Его жестокий голос чуть дрогнул. Гарри знал, что Уолк сейчас решает, действительно ли они повязали сынка министерского чиновника. Сердце Гарри било по веревкам, стянувшим грудь; он бы не удивился, если б Уолк это заметил. – Ежели так, уродец, тебе нечего бояться – сейчас прогуляемся в министерство, и твой папаша наградит нас за то, что мы вернули ему дорогое чадо.
– Но, – рот Гарри мгновенно пересох, – если бы вы нас просто…
– Эй! – крикнули из палатки. – Уолк, глянь!
Подбежала темная фигура. Что-то серебристо сверкнуло в лучах волшебных палочек. Отловщики нашли меч Гриффиндора.
– О-о-очень хорошо! – похвалил Уолк, забрав меч. – Просто шикарно. Кажется, гоблинская работа. – И, обращаясь к Гарри: – Где добыл?
– Это моего отца, – соврал Гарри, слабо надеясь, что в темноте Уолк не разглядит гравировку под гардой. – Мы взяли его рубить дрова…
– Подожди-ка, Уолк! Смотри, в «Оракуле»!
Как только Паршьер это сказал, шрам на распухшем лбу пронзила острая боль. И яснее всего, что было вокруг, Гарри увидел высокую, черную, зловещую крепость – внезапно мысли Вольдеморта вновь как бритва прорезали его сознание.
Он скользил к каменной громаде, и им владела ровная эйфория предвкушения собственного торжества.
Близко… Уже близко…
Огромным усилием воли Гарри закрыл разум, вернулся в темноту, в свое тело, привязанное к Рону, Гермионе, Дину и Цапкрюку, и прислушался к разговору Уолка и Паршьера.
– «Гермиона Грейнджер, – говорил Паршьер, – мугродье. Находится в бегах с Гарри Поттером».
Шрам горел, но Гарри отчаянно держался за настоящее, не давал себе соскользнуть в сознание Вольдеморта. Он услышал скрип башмаков Уолка – тот присел на корточки перед Гермионой.
– Знаешь что, лапушка? Сдается мне, на этой фотографии – ты.
– Нет, не я! Это не я!
Испуганный писк Гермионы был равносилен признанию.
– В бегах с Гарри Поттером, – тихо повторил Уолк.
Все кругом замерло. Боль истязала Гарри с какой-то изощренной виртуозностью, но он из последних сил сопротивлялся зову мыслей Вольдеморта. Сейчас, как никогда, было важно оставаться в своем уме.
– Это все меняет, верно? – прошептал Уолк.
Все молчали. Гарри чувствовал на себе застывшие взгляды Отловщиков, ощущал дрожь в руке Гермионы. Уолк поднялся, подошел, присел над Гарри и вгляделся в его распухшее лицо.
– Что это у тебя на лбу, Вернон? – мягко поинтересовался он. В ноздри Гарри ударило зловонное дыхание оборотня, грязный палец надавил на растянутый шрам.
– Не трогайте! – завопил Гарри: не смог сдержаться, боялся потерять сознание от боли.
– Я думал, Поттер, ты очкарик, – еле слышно произнес Уолк.
– Я нашел очки! – закричал какой-то Отловщик сзади. – В палатке! Сейчас…
Через пару секунд очки водрузили на нос Гарри. Отловщики собрались вокруг, уставились на него.