— Ну? — тихонько спрашивает Дамблдор.
— У Каркарова тоже темнеет Знак. Он в панике, боится расплаты; ты же знаешь, как много он помог Министерству, после падения Тёмного Лорда. — Снэйп краем глаза взглянул на крючконосый профиль Дамблдора. — Каркаров намерен удрать, если Знак будет жечь.
— Неужто? — мягко спросил Дамблдор, как раз когда мимо них прошли с лужайки хихикающие Флёр Делакур и Роджер Девис. — И ты намерен составить ему компанию? — Нет, — сказал Снэйп, глядя на удаляющиеся фигуры Флёр и Роджера. — Я не такой трус.
— Нет, — согласился Дамблдор. — По крайней мере, Игоря Каркарова ты храбрее. Знаешь, иногда мне кажется, что мы чересчур поспешно Сортируем…
Он ушёл, оставив задумавшегося Снэйпа…
И опять Гарри стоит в кабинете директора. Ночь; в похожем на трон кресле у стола Дамблдор сидит боком, обмякший, в полуобмороке. Его правая рука висит бессильно, почерневшая и сожжённая. Снэйп бормочет заклинания, направив палочку на запястье, а правой рукой вливает из кубка густое золотое зелье в рот Дамблдору. Через мгновение веки Дамблдора затрепетали, и глаза открылись.
— Зачем, — спросил Снэйп без предисловия, — зачем вы надели это кольцо? На нём заклятие, вы не могли этого не заметить. Зачем было его трогать?
На столе рядом с Дамблдором лежит кольцо Гонта. Оно разбито; меч Гриффиндора лежит рядом.
Дамблдор поморщился.
— Я… был дурак. Поддался искушению…
— Искушению чем?
Дамблдор не ответил.
— Это чудо, что вы сумели вернуться! — Снэйп был взбешен. — Кольцо несло заклятие необычайной силы, всё, на что мы можем надеяться — это приостановить его; пока я запер заклятие в вашей руке…
Дамблдор поднял почерневшую, бесполезную руку, и осмотрел её с таким видом, словно ему показали интересную и редкую вещь.
— Ты хорошо справился, Северус. Как ты думаешь, сколько я протяну?
Дамблдор говорил беззаботно; таким тоном он мог бы спросить прогноз погоды. Поколебавшись, Снэйп сказал: — Не могу точно сказать. До года. Такое заклинание навсегда не остановить. Оно всё равно будет распространяться, оно из тех заклятий, которые усиливаются со временем.
Дамблдор улыбнулся. Казалось, его почти — а то и совсем — не волнует новость, что ему осталось жить меньше года.
— Мне повезло, исключительно повезло, что у меня есть ты, Северус.
— Если бы вы позвали меня чуть раньше, я смог бы сделать больше, купить для вас больше времени! — сказал Снэйп с яростью. Он посмотрел на разбитое кольцо и меч. — Вы думали, что разбив кольцо, разобьёте заклятие?
— Что-то в этом роде… у меня, без сомнения, в голове мешалось…, - сказал Дамблдор. С трудом он выпрямился в кресле. — Что ж, действительно, это сильно ускоряет дело.
Снэйп выглядел ну совершенно ничего не понимающим. Дамблдор улыбнулся.
— Это я о том плане, который Лорд Волдеморт раскручивает в отношении меня. О его плане убить меня руками бедного парнишки Малфоя.
Снэйп сел на тот стул, который так часто занимал Гарри, по другую сторону стола от Дамблдора. Гарри мог ручаться, что он хочет ещё что-то сказать по поводу заклятой руки Дамблдора, но тот поднял её, вежливо отказываясь от дальнейшего обсуждения этой темы. Поморщившись, Снэйп сказал: — Тёмный Лорд и не ждёт, что у Драко получится. Это просто наказание за прошлые провалы Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко — наблюдать, как он терпит неудачу и расплачивается за неё.
— Короче говоря, мальчику вынесен смертный приговор, такой же неотвратимый, как мне, — сказал Дамблдор. — Мне следует думать, что после неудачи Драко эту работу, что естественно, продолжишь ты?
Короткое молчание.
— Да, полагаю, что таков план Тёмного Лорда.
— Тёмный Лорд полагает, что скоро настанет такое время, когда ему уже не будет нужен шпион в Хогвартсе?
— Да, он верит, что скоро наложит на школу свою руку.
— И если она подпадёт под его руку, — сказал Дамблдор, ни к кому, кажется, не обращаясь, — ты дашь слово, что сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы защитить студентов Хогвартса?
Снэйп напряжённо кивнул.
— Хорошо. Теперь вот что. Твоим первейшим делом будет выяснить, что замышляет Драко. Перепуганный подросток опасен для других, так же, как и для себя. Предложи ему помощь и руководство, он должен будет принять, он тебя любит…
— …много меньше, с тех пор, как его отец потерял доверие. Драко винит меня, он считает, я захватил место Люциуса.
— Всё равно, пытайся. Я меньше беспокоюсь о себе, чем о нечаянных жертвах того, что там может прийти в голову мальчику. Хотя, в конце концов, есть только одна вещь, которую требуется сделать, если мы хотим спасти его от ярости Лорда Волдеморта.
Снэйп поднял брови и с издёвкой спросил: — Вы намереваетесь позволить ему вас убить?
— Конечно нет. Убить меня должен ты.
Последовало долгое молчание, нарушаемое только странным щёлканьем. Феникс Фоукс что-то клевал.[19]
— Вы желаете, чтобы я прямо сейчас это сделал? — спросил Снэйп, его голос переполняла ирония. — Или вам нужно ещё составить себе эпитафию?
— Ну не прямо сейчас, — сказал Дамблдор с улыбкой. — Я ручаюсь, что когда настанет для этого час, то он сам о себе скажет. С учётом того, что случилось сегодня ночью, — он показал на повреждённую руку, — мы можем быть уверены, что его ждать не больше года.
— Если для вас смерть — безделица, — грубо сказал Снэйп, — почему не дать Драко вас убить?
— Душа этого мальчика ещё не получила большого вреда, — сказал Дамблдор. — Я бы не хотел, чтобы из-за меня она разорвалась на части.
— А моя душа, Дамблдор? Моя?
— Одному тебе ведомо, повредит ли твоей душе избавление старика от боли и унижения, — сказал Дамблдор. — Северус, я прошу тебя об этой огромной услуге потому, что смерть ждёт меня так же верно, как Палящие Пушки ждёт в этом году нижняя строчка в турнирной таблице. Признаюсь, я бы предпочёл уйти быстро и безболезненно, а не медленно и грязно, что получится, если в дело ввяжется, например, Бирюк — я слышал, Волдеморт его вроде на службу взял? Или милая Беллатриса, она любит поиграть с мышкой, прежде чем её съесть.
Он говорил беззаботным тоном, но его голубые глаза пронзали Снэйпа так, как они часто пронзали Гарри, словно им была видна душа, о которой шла речь. Наконец Снэйп ещё раз коротко кивнул.
Дамблдор был, похоже, удовлетворён:
— Спасибо, Северус…
Кабинет исчез, и теперь Снэйп и Дамблдор прогуливались рядом в сумерках, в безлюдных окрестностях замка.
— Чем вы занимаетесь с Поттером, во все эти вечера, когда запираетесь вдвоём? — резко спросил Снэйп.
У Дамблдора был утомлённый вид.
— Что? Северус, ты не повода ли ищешь наложить на него ещё взыскание? Парень скоро будет тратить на их отбывание больше времени, чем на всё остальное.
— Он во всём как его отец…
— На вид, может быть; но в глубине своей натуры он гораздо больше похож на мать. Я провожу время с Гарри потому, что есть вещи, которые надо с ним обсудить, и сведения, которые я должен ему передать, пока не будет слишком поздно.
— Сведения, — повторил Снэйп. — Вы доверяете ему… Вы не доверяете мне.
— Тут вопрос не в доверии. Мы оба знаем, что моё время отмерено. И очень важно, чтобы я дал парню достаточно знаний, чтобы он смог сделать то, что должен сделать.
— Почему я не могу получить те же знания?
— Я предпочитаю не класть все мои секреты в одну корзинку, особенно в такую, которая часто и подолгу болтается на локте Лорда Волдеморта.
— Что я делаю по вашему приказу!
— И делаешь это исключительно хорошо. Не думай, что я недооцениваю постоянную опасность, в которую ты вошёл, Северус. Снабжать Волдеморта тем, что представляется ценными сведениями, и в то же время утаивать всё важное, такую работу я не доверю никому, только тебе.
— Но всё равно вы много больше доверяете мальчишке, который неспособен к Окклюменции, чьи магические способности заурядны, и у которого прямая связь с сознанием Тёмного Лорда!
— Волдеморт боится этой связи, — сказал Дамблдор. — Не так давно он получил маленький опыт того, что для него в действительности означает делить сознание с Гарри. Это была такая боль, какой ему ещё не доводилось изведать. Он больше не будет пытаться овладеть Гарри, я в этом уверен. Не этим путём.
— Я не понимаю.
— Душа Лорда Волдеморта, такая, как она есть, покалеченная, не может вынести близкого соседства с душой, подобной душе Гарри. Этот как язык и железо на морозе, как плоть и огонь…
— Души? Мы говорим о сознании!
— В случае Гарри и Лорда Волдеморта, говорить об одном значит говорить и о другом.
Дамблдор глянул вокруг, чтобы убедиться, что они одни. Сейчас они были недалеко от Запретного Леса, и не было ни знака, что поблизости есть кто-то ещё.
— Северус, после того, как ты меня убьёшь…
— Вы отказываетесь мне хоть что-то сказать, и всё-таки ждёте от меня этой маленькой услуги! — огрызнулся Снэйп; в его худом лице вспыхнула настоящая злость. — Вам очень, очень многого хочется, Дамблдор! Может статься, что я передумаю!
— Ты мне дал слово, Северус. И раз уж мы заговорили об услугах, которые ты мне обещал: я думал, ты согласился приглядывать за нашим юным другом из Слитерина?
Снэйп промолчал, со злым видом. Дамблдор вздохнул.
— Приходи сегодня ко мне в кабинет, Северус, в одиннадцать часов, и ты не будешь жаловаться, что я тебе не доверяю…
Опять они в кабинете Дамблдора, за окнами темно, Фоукс молчит, и Снэйп сидит совсем застывший, а Дамблдор ходит по кабинету и говорит.
— Гарри не должен знать, до последнего мгновения, до того, как это будет необходимо, иначе у него не будет силы сделать то, что должно быть сделано.
— Но что должно быть сделано?
— Это известно Гарри и мне. Теперь слушай внимательно, Северус. Настанет время… после моей смерти… не спорь, не перебивай! Настанет время, когда покажется, что Лорд Волдеморт боится за жизнь своей змеи…