— С дороги, с дороги! — пропела миссис Висли, входя в калитку; перед ней плыло в воздухе что-то, похожее на гигантский, с пластиковый мяч, каким играют на пляже, Снитч. Только через секунду Гарри сообразил, что это пирог к его дню рождения: миссис Висли вела его по воздуху своей палочкой, чтобы не рисковать нести его в руках по неровной земле. Когда пирог наконец приземлился посреди стола, Гарри сказал:
— Миссис Висли, вид изумительный.
— Ой, это ж мелочи, дорогой, — гордо ответила она. Рон показал Гарри оба больших пальца и изобразил губами: «Отменный».
К семи часам все гости собрались. Их проводили к дому Фред с Джорджем, поджидавшие их прибытия в конце улочки. Хагрид в честь такого случая нарядился в свой лучший — и страшнейший — бурый мохнатый костюм. Хотя Люпин улыбался, пожимая Гарри руку, Гарри показалось, что он не очень-то счастлив. Это было очень странно, потому что Тонкс, наоборот, счастьем просто лучилась.
— С днем рождения, Гарри, — сказала она, и крепко обняла его.
— Семнадцать, надо ж! — сказал Хагрид, принимая от Фреда бокал вина размером с ведро. — Шесть лет как мы встретились, ить помнишь?
— Смутно, — ухмыльнулся Гарри. — Ты вроде как дверь высадил, устроил Дадли поросячий хвост и сказал мне, что я волшебник?
— Не помню деталей, — хохотнул Хагрид, — Рон, Эрмиона, всё путём?
— Прекрасно, — ответила Эрмиона, — а у вас как?
— А, недурно. Хлопотно малость, у нас там единороги народились. Я вам покажу малышей, когда вы приедете… — Гарри отвернулся от взглядов Рона и Эрмионы, пока Хагрид рылся в карманах. — Вот… Не знал, чё те подарить, Гарри, а потом вспомнил. — Он вытащил небольшой, вроде как меховой, мешочек с завязками, на длинной тесёмке, явно предназначенный, чтобы носить его на шее. — Шкурка моко. Спрячешь сюда что, и никто не вытащит, тока хозяин. Редкие они, эти штуки.
— Вот спасибо, Хагрид!
— Ништяк! — Хагрид отмахнулся лапищей размером с крышку от мусорного ведра. — А вот и Чарли! Всегда мне нравился… эй, Чарли!
Подошёл Чарли, уныло пробуя рукой свою новую, кошмарно короткую стрижку. Он был пониже Рона, коренастый, мускулистые руки — в ожогах и шрамах.
— Привет, Хагрид, как оно?
— Сто лет хотел тебе написать. Как там Норберт?
— Норберт? — засмеялся Чарли. — Норвежский Гребнеспин? Мы её Норбертой зовём.
— Поче… Норберта — девочка?
— Ну да, — сказал Чарли.
— А как вы узнаёте? — спросила Эрмиона.
— Самки много-много злее, — ответил Чарли, оглянулся через плечо, и сказал, понизив голос: — Хоть бы папа поспешил, и поскорей оказался здесь. Мама на пределе.
Все повернулись к миссис Висли: она пыталась беседовать с мадам Делакур, но всё время поглядывала на калитку.
— Я думаю, нам лучше начать без Артура, — крикнула она собравшимся в саду через пару мгновений. — Он, наверное, задерживается на… ой!
Все увидели это одновременно: полосу света, пролетевшую через двор на стол, где она собралась в ярко-серебряную ласку, поднявшуюся на задние лапы и заговорившую голосом мистера Висли.
— Со мной будет Министр магии.
Покровитель растаял в воздухе, оставив родственников Флёр таращиться в изумлении на место, где он только что был.
— Нам не следует быть здесь, — тут же сказал Люпин. — Гарри… мне очень жаль… я потом объясню…
Он схватил Тонкс за запястье и повлёк её прочь; они добежали до изгороди, перелезли через неё и пропали из виду. Миссис Висли растерялась: — Министр… но почему…? Я не понимаю…
Но обсуждать вопрос времени не было: в следующую секунду мистер Висли возник из ниоткуда у калитки, и рядом с ним — Руфус Скримджер, которого все сразу узнали по гриве седеющих волос.
Прибывшие зашагали через двор и сад к освещённому лампами столу, вокруг которого все сидели в молчании, глядя, как те подходят. Когда Скримджер вошёл в круг света от ламп, Гарри увидел, что он на вид здорово постарел с того последнего раза, когда они встречались, стал осунувшийся и мрачный.
— Извините за вторжение, — сказал Скримджер, прохромав к столу. — Тем более, что я, вижу, вломился на праздничную вечеринку.
Его взгляд на мгновение задержался на пироге-Снитче.
— Желаю всего наилучшего.
— Спасибо, — сказал Гарри.
— Мне нужно поговорить с тобой наедине, — продолжил Скримджер, — а также с мистером Рональдом Висли и миссис Эрмионой Грангер.
— С нами? — спросил удивлённый Рон. — С нами-то зачем?
— Я объясню вам, когда мы найдём более уединенное место, — сказал Скримджер. — Найдётся тут такое? — спросил он у мистера Висли требовательным тоном.
— Да, конечно, — сказал, нервничая, мистер Висли. — Вот, э-э, гостиная, почему бы не в ней?
— Ты сможешь показать дорогу, — обратился Скримджер к Рону. — Артур, вам нет необходимости сопровождать нас.
Гарри видел, как мистер и миссис Висли обеспокоенно переглянулись, когда он, Рон и Эрмиона встали из-за стола. Когда они молча шли к дому, Гарри знал, что двое его друзей думают о том же, что и он: Скримджер как-то узнал, что они трое собираются бросить Хогвартс.
Скримджер ничего не говорил, пока они не прошли сквозь полную беспорядка кухню в гостиную Норы. Хотя сад ещё заливал мягкий золотой свет заката, здесь уже было совсем темно. Гарри, входя, мотнул палочкой в сторону масляных ламп, и они осветили обшарпанную, но уютную комнату. Скримджер устроился в проседающее кресло, которое обычно занимал мистер Висли, предоставив Гарри, Рону и Эрмионе втиснуться втроём на диван. Как только они уселись, Скримджер заговорил:
— У меня есть несколько вопросов к вам троим, и я думаю, будет лучше, если мы пообщаемся индивидуально. Если вы двое, — он указал на Гарри и Эрмиону, — подождете наверху, то я начну с Рональда.
— Мы никуда не пойдем, — сказал Гарри, а Эрмиона решительно кивнула. — Вы можете поговорить с нами со всеми или ни с кем.
Скримджер окинул Гарри холодным, оценивающим взглядом. У Гарри создалось впечатление, что Министр думает, стоит ли так быстро показывать свою враждебность.
— Очень хорошо, со всеми, — сказал он, пожимая плечами. Он прочистил горло. — Я здесь, как, я уверен, вы знаете, из-за завещания Альбуса Дамблдора.
Гарри, Рон и Эрмиона посмотрели друг на друга.
— Я так понимаю, это для вас сюрприз? Вы не ожидали, что Дамблдор вам что-то оставил?
— Всем н-нам? — спросил Рон. — И мне с Эрмионой тоже?
— Да, всем… — но Гарри его перебил: — Дамблдор умер больше месяца назад. Почему отдать нам то, что он нам оставил, заняло так долго?
— Это ж очевидно, — сказала Эрмиона, прежде чем Скримджер смог ответить. — Они хотели изучить, что он нам оставил. У вас не было на это права! — добавила она, и её голос слегка дрогнул.
— У меня были все права, — отмахнулся Скримджер, — Декрет о Законной Конфискации даёт Министерству право конфисковать передаваемое по завещанию…
— Этот закон создан, чтобы волшебники не передавали друг другу Тёмное, — сказала Эрмиона, — и предполагается, что Министерство получило весомые свидетельства того, что имущество покойного нелегально, прежде чем изъять его! Вы хотите сказать нам, что, по-вашему, Дамблдор мог пытаться передать нам что-то про клятое?
— У вас в планах не карьера на стезе Магического Законодательства, миссис Грангер? — спросил Скримджер.
— Ни в коей мере, я надеюсь принести в этом мире какую-то пользу, — парировала Эрмиона.
Рон хохотнул. Скримджер скользнул по нему взглядом и вновь посмотрел на Гарри, когда тот заговорил: — Так почему вы сейчас решили отдать нам наши вещи? Не смогли найти предлога держать их дальше?
— Нет, просто прошёл тридцать один день, — быстро сказала Эрмиона. — Держать дольше этого срока нельзя, если не подтверждена опасность предмета. Правильно?
— Можете вы сказать, Рональд, что были в близких отношениях с Дамблдором? — проигнорировав Эрмиону, спросил Скримджер. Рон остолбенел:
— Я? Нет… ни в коей… Это вот Гарри всегда…
Рон оглянулся на Гарри и Эрмиону, увидел, как Эрмиона взглядом приказывает ему заткнуться, но исправить ничего уже было нельзя: вид Скримджера показывал, что он услышал, что ожидал — и хотел — услышать. Он кинулся на ответ Рона, как гриф на падаль:
— Если вы не были в очень близких отношениях с Дамблдором, то как вы объясните тот факт, что он упомянул вас в своём завещании? Он назвал совсем немного наследников. Почти всё своё имущество — личную библиотеку, магические инструменты, и ещё многое личное — он оставил Хогвартсу. Почему, как вы думаете, он вас выделил?
— Я…не знаю, — сказал Рон. — Я…когда говорил, что мы мало общались… В смысле, я думаю, он неплохо ко мне относился…
— Не скромничай, Рон, — сказала Эрмиона, — Дамблдор очень хорошо к тебе относился.
Это правдой уже не пахло: насколько Гарри помнил, Рон никогда один-на-один не разговаривал с Дамблдором, так что их прямым общением можно было и пренебречь. Но, похоже, Скримджер не вслушивался. Он сунул руку под плащ и достал зашнурованный кошелёк, побольше того, который Хагрид подарил Гарри. Из него он извлёк свиток пергамента, развернул его и громко прочёл:
— «Последняя воля и завещение Альбуса Персиваля Ульфрика Брайана Дамблдора"… Так, вот оно… «Рональду Билиусу Висли я оставляю мою Гасилку, в надежде, что, используя её, он будет вспоминать обо мне.»
Скримджер вынул из портфеля вещицу, которую Гарри уже как-то видел: она выглядела, как серебряная зажигалка, но, как он знал, имела способность, по простому щелчку, всасывать все огни вокруг и возвращать их на место. Скримджер подался вперёд и вручил Гасилку Рону, который принялся с недоуменным видом вертеть её в пальцах.
— Это очень ценная вещь, — сказал Скримджер, наблюдая Рона. — Может быть, даже единственная в своём роде. Бесспорно, что это — Дамблдорово изобретение. Зачем ему было оставлять вам такую редкость?
Рон помотал головой с совершенно непонимающим видом.
— Дамблдору довелось обучать тысячи студентов, — напирал Скримджер, — однако в своём завещании он вспомнил только о вас троих. Почему это? Какого применения Гасилки он ждал от вас, мистер Висли?