Кричер так разрыдался, что ни слова было уже не понять. У глядящей на Кричера Эрмионы слёзы текли по щекам, но снова дотронуться до него она не решалась. Даже Рон, совсем не любитель Кричера, выглядел расстроенным. Гарри сел на пол и потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок.
— Я не понимаю тебя, Кричер, — сказал он наконец, — Волдеморт пытался убить тебя, Регулюс умер, пытаясь победить Волдеморта, но ты был всё-таки рад предать Сириуса Волдеморту? Ты с радостью пошёл к Нарциссе и Беллатрисе, чтобы они сообщили, что надо, Волдеморту…
— Гарри, Кричер думает не так, — сказала Эрмиона, вытирая глаза запястьем. — Он раб; домовые эльфы привычны к плохому, даже жестокому, обращению; то, что Волдеморт сделал с Кричером, не так уж из ряда вон вышло. И что значат войны волшебников для эльфов, таких, как Кричер? Он предан людям, которые добры к нему, и такой, должно быть, была миссис Блэк, и конечно же таким был Регулюс, вон он и служил им со всей душой, и зазубрил их взгляды. Я знаю, что ты хочешь сказать, — продолжила она, когда Гарри попытался возразить, — что Регулюс передумал… Но ведь он, похоже, не объяснил это Кричеру, так? И я думаю, что знаю почему. Кричеру и родным Регулюса было самое безопасное — гнуть всю ту же линию чистокровности. Регулюс пытался защитить их всех.
— Сириус…
— Сириус бы ужасен с Кричером, Гарри, и нечего так смотреть, сам знаешь, что это правда. Когда Сириус вернулся сюда жить, Кричер был уже так долго совсем один, и, возможно, жаждал хоть малой толики любви. Я уверена, что «мисс Цисси» и «мисс Белла» были вполне милы с Кричером, когда тот появлялся, вот он и оказал им любезность, рассказал всё, что те хотели знать. Я всегда говорила, что волшебники ещё поплатятся за то, как они относятся к домовым эльфам. Вот, Волдеморт поплатился… И Сириус тоже.
Гарри крыть было нечем. Он смотрел на Кричера, рыдающего на полу, и вспоминал, что сказал ему Дамблдор через несколько часов после смерти Сириуса: Не думаю, что Сириус видел в Кричере существо, способное чувствовать так же сильно, как человек…
— Кричер, — через некоторое время сказал Гарри, — когда ты сможешь, эээ… пожалуйста сядь.
Несколько минут Кричер икал, пытаясь остановиться, и, наконец замолчал. Затем он уселся, вытирая глаза кулачками, как маленький ребёнок.
— Кричер, я собираюсь попросить тебя кое-что сделать, — сказал Гарри.
Он мельком взглянул на Эрмиону в поисках поддержки. Он хотел отдать приказ мягко, но в то же время он не мог притворяться, что это не приказ. Как бы то ни было, изменение тона, похоже, получило одобрение: Эрмиона обнадеживающе улыбнулась.
— Кричер, пожалуйста, я хочу чтобы ты пошёл и нашёл Мундунгуса Флетчера. Мы должны выяснить, где медальон — медальон юного господина Регулюса. Это очень важно. Мы хотим завершить дело, начатое юным господином Регулюсом, мы хотим… эээ… быть уверены, что он умер не зря.
Кричер уронил руки и посмотрел снизу вверх на Гарри.
— Найти Мундунгуса Флетчера? — прокаркал он.
— И привести его сюда, на Мракэнтлен, — сказал Гарри. — Как ты думаешь, сможешь ты это сделать для нас?
Кричер кивнул и поднялся на ноги, и в это время Гарри внезапно посетило вдохновение. Он вытащил Хагридов мешочек, и вынул поддельную Разделённую Суть, подменённый медальон, в котором Регулюс спрятал записку для Волдеморта.
— Кричер, я, эээ, хочу отдать тебе вот это, — сказал он, вдавливая медальон в руку эльфа. — Это принадлежало Регулюсу, и я уверен, он бы хотел, чтобы это было твоим, в знак благодарности, за то, что ты…
— Дружище, это перебор, — заявил Рон после того, как эльф, едва взглянув на медальон, издал потрясённый и страдающий вой, и снова бросился на пол.
Успокоение Кричера заняло почти полчаса: он был так ошеломлён тем, что родовое наследие Блэков отдали в полное его распоряжение, что его колени подкашивались, и он не мог нормально стоять. Когда он, наконец, стал способен пройти дрожащей походкой несколько шагов, они все трое дошли вместе с ним до буфета, проследили, как он надёжно укрывает медальон в своих грязных одеялах, и уверили его, что в его отсутствие защита медальона будет их первейшим долгом. Затем Кричер отвесил по низкому поклону Гарри и Рону, и даже произвёл в направлении Эрмионы некий смешной спазм, который мог быть попыткой воздать ей почесть — а потом телепортировал прочь с обычным громким треском.
Глава одиннадцатая Отступное
Раз уж Кричер смог сбежать из озера, полного Инфери, Гарри был уверен, что поимка Мундунгуса потребует, самое большее, нескольких часов, и он всё утро пробродил по дому в состоянии постоянного ожидания. Однако Кричер не вернулся ни утром, ни даже к вечеру. К ночи Гарри был уже разочарован и встревожен, и ужин, состоящий преимущественно из заплесневелого хлеба, на котором Эрмиона попробовала несколько Преобразований, все — неудачные, не принес никакого облегчения.
Кричер не вернулся ни на завтрашний день, ни на следующий. А вот на площади, напротив дома двенадцать, появились два человека в плащах, и они оставались там дотемна, неотрывно глядя в сторону дома, который они не могли увидеть.
— Пожиратели Смерти, уж будьте уверены, — сказал Рон, когда он, Гарри и Эрмиона наблюдали за ними из окна гостиной. — Как полагаете, они знают, что мы здесь?
— Не думаю, — ответила Эрмиона, хотя выглядела она испуганной, — тогда бы они запустили внутрь за нами Снэйпа, правда ведь?
— А может, он уже был здесь, и ему заклинание Дикого Глаза язык завязало? — спросил Рон.
— Может быть, — сказала Эрмиона. — Иначе бы он уж сумел объяснить этой своре, как сюда войти, верно? А они, похоже, просто вынуждены следить, не появимся ли мы. В конце концов, им известно, что дом принадлежит Гарри.
— Откуда им…? — начал Гарри.
— Завещания волшебников проверяются Министерством, помнишь? Они должны знать, что Сириус оставил тебе этот дом.
Наличие Пожирателей Смерти снаружи усугубляло угнетённое настроение внутри дома номер двенадцать. После того, как появился Покровитель мистера Висли, о том, что происходит за пределами дома на Мракэнтлен, ни долетало ни единой весточки, и напряжение начало заявлять о себе. Взвинченный и раздражительный Рон завел дурацкую привычку играть с Гасилкой. Это особенно злило Эрмиону, которая коротала время в ожидании Кричера, читая Сказания Бидла, Барда, и совсем не радовалась тому, что свет то вспыхивает, то гаснет.
— Ты когда-нибудь прекратишь? — взмолилась она на третий вечер после исчезновения Кричера, когда свет в гостиной снова погас.
— Извини, извини, — воскликнул Рон, щелкая Гасилкой и возвращая свет. — Я не знал, что тебе мешаю.
— Что, не можешь найти, чем полезным заняться?
— Чем-нибудь вроде чтения детских сказочек?
— Дамблдор оставил мне эту книгу, Рон…
— … а мне он оставил Гасилку, может, ждал, что я буду её использовать!
Не в состоянии слушать перебранку, Гарри выскользнул из комнаты, никем не замеченный. Он направился вниз, на кухню; он то и дело заглядывал туда, считая, что именно на кухне Кричер скорее всего и появится. Но дойдя до середины лестницы в прихожую, он услышал постукивание во входную дверь, потом — металлические щелчки и побрякивание цепи.
У Гарри напрягся каждый нерв. Он вытянул палочку, отодвинулся в тень от отрубленных эльфовых голов, и стал ждать. Дверь открылась: на мгновение показалась площадь снаружи, освещённая фонарями, и кто-то в плаще осторожно вошёл в прихожую и закрыл за собой дверь. Незваный гость шагнул вперёд, и голос Хмури спросил: «Северус Снэйп?» Потом пыльная фигура появилась в конце прихожей и помчалась вперёд, поднимая мёртвую руку.
— Это не я убил тебя, Альбус, — произнес тихий голос.
Заклятие развалилось: пыльная фигура опять взорвалась, и сквозь оставшееся от неё плотное серое облако стало невозможно разглядеть пришельца.
Гарри направил палочку в середину пыльной тучи.
— Не двигайтесь!
Он совсем забыл про портрет миссис Блэк. От его окрика занавески, скрывающие её, распахнулись, и она завопила:
— Грязнокровки и сброд, осквернители моего дома…
Рон и Эрмиона стремительно сбежали по лестнице вниз и стали за спиной Гарри, как и он, направив палочки на неизвестного, который стоял теперь в прихожей, подняв руки.
— Эй, полегче. Это я, Ремус!
— Ох, слава Богу, — пробормотала Эрмиона, и направила палочку на портрет миссис Блек: звонко грохнуло, занавеси плотно задернулись, и наступила тишина. Рон тоже опустил свою палочку, но Гарри не стал.
— Покажись! — приказал он.
Люпин передвинулся ближе к лампе, подняв высоко руки, словно шёл сдаваться.
— Я Ремус Джон Люпин, оборотень, иногда называемый Лунатиком, один из четверых создателей Карты Грабителя, женатый на Нимфадоре, больше известной как Тонкс, и это я учил тебя, Гарри, создавать Покровителя, который у тебя принимает форму оленя.
— О, всё в порядке, — сказал Гарри, опуская палочку. — Но я ведь должен был проверить, правда?
— Как ваш бывший учитель по Защите от Тёмных Искусств, я совершенно согласен, вы должны были проверить. А вам, Рон и Эрмиона, следует больше заботиться о безопасности.
Они сбежали по лестнице к Люпину. Закутанный в плотный чёрный дорожный плащ, он выглядел изнуренным, но при виде друзей обрадовался.
— Что, ни следа Снэйпа? — спросил он.
— Нет, — ответил Гарри. — А там как? Всё в порядке?
Да, — сказал Люпин, — но за нами следят. На площади парочка Пожирателей Смерти…
— Знаем…
— Мне пришлось телепортировать прямо на верхнюю ступеньку, к самой двери, чтобы быть уверенным, что они меня не заметят. Вряд ли они знают, что вы здесь, иначе, я уверен, они поставили бы там больше народа. Они обложили все места, хоть как-то связанные с тобой, Гарри. Давайте спустимся вниз, мне есть много о чём рассказать вам, да и хочется узнать, что случилось с вами после того, как вы покинули Нору.
Они спустились в кухню. Эрмиона направила палочку на каминную решетку — за ней тут же заполыхал огонь. Он бросил свои отблески на поверхность длинного деревянного стола, и придал холодным каменным стенам видимость уюта. Люпин извлёк из-под своего дорожного плаща несколько бутылок масляного эля, и все уселись.